— Марс, я устала. Не начинай сначала. Мне нужно возвращаться в космополис.

— Я подам рапорт военному министру.

— Ты этого не сделаешь.

— Увидишь, сделаю. Мне надоело…

— Марс, если ты это сделаешь, я разлюблю тебя.

— Ты меня тем более разлюбишь, если я превращусь в твою игрушку. Играй другими, кто позволяет собой играть! Я — нет.

— Ты ничего не понял, Марс. Меня никто не понимает, даже ты!

— Конечно, куда уж нам тебя понять!

— Ты упрямец, гордец и себялюбец, князь Марсий Милиссин. Ты слепее крота! Оставь меня. Я подпишу твой рапорт об отставке, и ты исчезнешь из моей жизни. Само собой, я вытравлю твоего ребенка.

— Что… что ты сказала, повтори!

— Вчера, когда любились мы, я не предохранялась.

— Господи… бесценная моя!

— Оставь меня, не трогай! Какой женщине нужен ребенок от человека, который изменил ей?

— Богиня…

— Я надеялась сделать тебе подарок, Марс. Ты всегда мечтал иметь от меня ребенка.

— Да, но твой муж…

— Юний Лонгин — жалкое подобие мужчины. Он не может простить мне смерть Виктора, а я не могу простить ему болезнь Палладия. Для меня Юний мертв. Я планировала развестись с ним. Ты изменил мои планы, Марс.

— Постой… постой, София! Не принимай решения сейчас…

— Ты все еще меня любишь? Меня и моего… нашего ребенка?

— Проклятье, да я люблю вас больше жизни, клянусь в том кровью Фортуната!

— Так докажи свою любовь!..

— …Привет, полуночница! Хотела залететь к небе, но уже не успеваю.

— Здравствуй, подруга. Я приеду в Темисию, когда ты скажешь.

— Нет, сиди на месте. Как штаты?

— Работать можно.

— Работай лучше всех, Медея. Иначе матерые львы разведки будут постоянно припоминать тебе твой пол и возраст.

— Не успеют, София. Я завалила их работой.

— Умница. Ты меня хорошо видишь?

— Великолепно!

— И как, по-твоему, я выгляжу?

— Бывало лучше.

— Вот то-то и оно! У нарбоннцев скверные дела.

— Я знаю, подруга. Ты напрасно с ними связалась.

— Et tu quoque, Brute! [86]

— Homines plus in alieno negotio videre quam in suo! [87]

— Сенека? Я не люблю Сенеку. Жалок мудрец, который не нашел в себе силы сделать надлежащие выводы из собственных рассуждений.

— И я о том же, София.

— Не беспокойся, я сумею разобраться с нарбоннскими делами. С твоей помощью, Медея.

— Повелевай, царица, твоя раба исполнит твою волю!

— А это откуда?

— Импровизация.

— Не шути так, Медея Тамина. Знаешь, о чем я подумала?

— О Хармион и Клеопатре? Тебе нужно отдохнуть, подруга.

— Пожалуй… К делу. Я ставлю тебе три задачи.

— Внимаю.

— Во-первых, нужно внедрить наших людей в ряды сочувствующих Варгу.

— Они уже работают.

— Плохо работают! Я хочу, чтобы все знали: Варг смирился с нашей властью. Второе. Пусть наши люди разведают, как местное население отнесется к коронации сына Варга Свенельда. Кто для нарбоннцев этот ребенок: отпрыск аморийки или наследник славного рода Круна? Мне это важно знать.

— Будешь знать, подруга.

— И третье. Герцогиня Кримхильда. Ее положение следует исправить уже в этом году. Ты понимаешь?

— Да. У герцогини много врагов.

— Вот именно, Медея. Наша задача — защитить ее от врагов.

— Насколько велика опасность?

— Угроза жизни герцогини вряд ли существует. Но герцогиню могут ранить, причем довольно тяжело. Не хотелось бы сейчас отправлять ее на лечение и реабилитацию в Аморию. Она сейчас нужна в Нарбонне. Сейчас она там нужна.

— Я поняла, София. Мы будем охранять ее.

— Хорошо охраняйте. Сделайте все от нас зависящее, чтобы с герцогиней ничего не случилось. Еще имей в виду, что люди Марцеллина готовы войти в контакт с мятежниками с целью покушения на герцогиню.

— Вот даже как?

— А ты как думала, подруга?

— Я поняла тебя, София.

— Умница. И главное: я желаю ежедневно получать отчеты по Нарбоннии. Твои отчеты, а не Марса. Он нынче не вполне надежен.

— Ответь мне на такой вопрос, подруга: твой дядя Марцеллин не может злоумышлять против Марса?

— Ты полагаешь, может?

— Probabile ex vita [88].

— Когда-нибудь я устрою тебе место генерального прокурора, Медея.

— Итак?

— Дядя осторожен. Anguilla est: elabitur. [89]Однако не все его рыбки столь же осторожны.

— Мне жаль твоего дядю, подруга. Ты ему не по зубам.

— Надеюсь…

— …Дражайшая племянница, вот уж кого не ждал! Какая честь для заурядного сенатора!

— Дражайший дядюшка, мы тут одни?

— Не беспокойтесь, милая Софи, стены в моем доме глухи, как глух бываю я, когда о вас дурное говорят.

— Я радостную весть несу вам, дядюшка. Заклятые враги мертвы!

— О, неужели? Те самые?!

— Нет никаких сомнений.

— А вы уверены, София?

— Клянусь в том кровью Фортуната, они мертвы и больше нас не потревожат.

— В моем воображении воздвигнут памятник величественный вам, блистательнейшая из всех женщин!

— Замените в своем воображении мою скульптуру на изваяние могучего галла, и тогда будет порядок.

— Вы хотите сказать…

— Именно, дядюшка! Вам надлежит гордиться своим зятем.

— Издеваетесь?

— Может быть, самую малость!

— И где он?

— На линкоре "Мафдет", под стражей, как почетный гость.

— Софи, вы сами понимаете, он не может вечно там сидеть.

— И что вы предлагаете?

— Я не готов ответить вам сейчас.

— Именно поэтому я и не стала принимать никаких решений. Ведь он ваш зять, и Доротея его любит.

— Не знаю… Чувства моей дочери к этому варвару — загадка для меня.

— Вы скромничаете, дядя. Хотите, я сама поговорю с кузиной?

— Думаете, это нам поможет?

— Стоит попытаться.

— В любом случае, дражайшая Софи, благо государства для меня неизмеримо выше личных уз. Ровно год тому назад я отдал мою Дору за принца Варга, руководствуясь единственно интересами державы. И если нынче интересы нашей великой державы требуют пожертвовать этим браком, я пожертвую без всяких колебаний!

— Ваш беспримерный патриотизм достоин восхищения, дядюшка. Не всякий согласится пожертвовать счастьем дочери ради блага государства. Но я вот о чем думаю, дядя: государство наше сильно, как никогда прежде, и от государства нисколько не убудет, если милая Дора найдет свое счастье сообразно с волей благородного родителя.

— Я жду, когда вы поясните, что на этот раз имеете в виду.

— Dictum sapienti sat est. [90]Внук ваш здоров?

— Благодарение великим аватарам! А как ваша невестка?

— Ей очень тяжко, дражайший дядя. Она нам преданна безмерно, но простой нарбоннский люд ее не понимает.

— А говорят, что герцогиня сама…

— Не верьте сплетням, дядя! Единственная проблема ее светлости герцогини Кримхильды — слабое здоровье.

— Вы так считаете, София?

— Убеждена!

— В таком случае нам остается лишь молиться за ее здоровье…

— …И боги да услышат нас!