— Так, так, какая встреча! Сиятельная София Юстина в обнимку с гориллой-варваром!

Его спутники отозвались язвительным гоготом.

Краем глаза Крун заметил, как в одно мгновение побледнела его восхитительная спутница, а его тренированный слух уловил слова, сорвавшиеся с ее губ:

— О, нет, только не это и только не сейчас!

Он обернулся, ища глазами Варга. Но сына позади не было, как не было и кесаревича Эмилия Даласина. В сгустившихся сумерках видна была лишь пустынная аллея. Он был один против этих негодяев.

Так куда же исчезли Варг и кесаревич Эмилий? Вот вам ответ, читатель.

До самого последнего времени нарбоннский принц и внук Виктора V шли вслед за Круном и Софией. Здесь нам придется заметить, что одним из замечательных умений Варга была способность поддерживать беседу и в то же самое время думать о совершенно других вещах. Со стороны могло показаться, будто принц внимательно слушает рассказы Эмилия об аморийской истории, об Эфире и великих аватарах, о доблести имперских легионеров, и так далее. Иногда Варг переспрашивал, уточнял, даже кое в чем возражал, а когда кесаревич проявлял интерес к жизни галлов, отвечал ему. Был принц, как и прежде, предусмотрительно вежлив, и все попытки кузена Софии Юстины спровоцировать Варга на откровенность неизменно заканчивались ничем. К примеру, в ответ на прямой вопрос Эмилия, признает ли принц Истинную Веру, Варг отвечал, что истинную веру отвергает лишь безумец, а на уточняющий вопрос, считает ли принц Учение Аватаров Истинной Верой, Варг заметил, что, как хороший сын, он всюду следует за отцом, в том числе и в вопросах веры.

Вот так и следовал он за отцом по аллеям Форума, пока внимание его не привлекло диковинное зрелище: справа по ходу аллеи, как раз посредине небольшого сквера, возвышался каменный столб, а к столбу были цепями прикованы двое мужчин, старый и молодой. Их облачение составляли рваные платья, но не износившиеся от времени, а нарочно шитые из разноцветных лоскутков самой грубой материи, из обрывков проволоки, из шерсти некоего дурно пахнущего зверя, и скрепленные нитками, похожими на паучью сеть. На головах обоих имелось по колпаку отвратительного вида с некими устройствами типа колокольчиков, только эти "колокольчики" не звенели, а при каждом движении голов издавали гнусавые, режущие слух звуки.

Зрелище, более подходящее для какой-нибудь дикарской страны, где людей приносят в жертву кровожадным богам, нежели бравирующей своей цивилизованностью Амории, чрезвычайно заинтересовало Варга, и он спросил у кесаревича Эмилия, кто такие эти люди.

Эмилий Даласин ответил не сразу. Сперва, как почудилось Варгу, императорский внук лишился дара речи, едва узрев узников каменного столба. Без сомнения, эти двое были знакомы кесаревичу, и знакомы лучше, чем тому хотелось бы; благороднейший Эмилий Даласин взирал на них взглядом суеверного варвара, встретившегося лицом к лицу с исчадиями преисподней. Не сразу кесаревичу удалось спрятать истинные свои чувства от проницательного взора Варга; принц услышал, как спутник его пробормотал какие-то слова; если бы Варг владел патрисианским сиа, он бы понял следующее: "О, боги!.. Они еще здесь!".

Чувства, отразившиеся на лице Эмилия Даласина, подогрели интерес Варга, и он повторил свой вопрос.

— Это преступники, — наконец ответил кесаревич; голос его дрожал от волнения. — Это страшные преступники!

Варг кивнул с едва заметной усмешкой.

— Оно и понятно! Должно быть, те двое согрешили порядочно, зачем иначе им тут стоять?! В чем их вина?

Эмилий Даласин заколебался, размышляя, стоит ли отвечать и не лучше ли сразу увести принца прочь от каменного столба и этих людей, затем к нему пришло озарение; он подумал, что правда об этих людях поучительнее умолчания и лжи; он решил, что история узников каменного столба послужит для молодого Варга поучительным уроком на всю оставшуюся жизнь…

О, честный, благородный, наивный Эмилий Даласин! На самом деле он нисколько не различал многокрасочную игру страстей, бушующих в душе северного варвара! В этот день, в этот тихий вечер, в это обманчивое мгновение коварные боги присудили ему совершить самую страшную ошибку всей его жизни; вернее, то было лишь начало цепи трагических ошибок самых разных, друг на друга непохожих, людей… А может быть, дьявол оказался слишком силен?!

— Это еретики, — нравоучительным тоном ответствовал Эмилий Даласин. — Перед вами, принц, отец и сын Ульпины, самые страшные еретики, каких только знала история новейшего времени. Старший Ульпин, патрис по происхождению, совсем недавно принадлежал к сообществу иереев почитаемого Ордена Сфинкса, носил высокий сан куратора, имел право претендовать на пост верховного куратора и мог в положенный год стать понтификом, то есть главой Святой Курии и всего Священного Содружества, фактически вторым, после Его Божественного Величества, человеком в государстве. А если учесть, что земное божество не обременено у нас обязанностью творить реальную власть, у старшего Ульпина был неплохой шанс стать первым человеком Империи…

— Он этим шансом не воспользовался, — с искренней горечью в голосе продолжал кесаревич Эмилий, — ибо дьявол всецело овладел его душой! Ульпин, знатный патрис, куратор Ордена Сфинкса, стал еретиком…

Упомянутый еретик, полуобернув голову к говорившим, с интересом, как показалось Варгу, прислушивался к словам кесаревича.

— Вы не сказали, Ваше Высочество, в чем состояла его ересь, — напомнил Варг.

— Ах, да… Ересь настолько ужасна и глубока, настолько самоочевидна, что скрыть ее под личиной высокопарных слов о верности Учению Аватаров, как то обычно делают еретики в тщетной надежде спасти свои никчемные жизни, не представляется возможным. О какой же верности Учению можно говорить, когда из последней книги старшего Ульпина прямо следовало, что никаких великих аватаров, богов-посланцев, основавших нашу цивилизацию и вручивших Фортунату свое Учение, вовсе и не существует, и никогда не существовало, а есть только один Бог-Творец, который ни в каких посланцах не нуждался и не нуждается. И что, соответственно, — в голосе Эмилия звучало искренне возмущение, — аватары в императорах не воплощаются (поскольку просто нет их, аватаров), а значит, владыки наши — никакие не воплощенные боги, а такие же смертные, как и все люди! И что, следовательно, сам легендарный Фортунат был всего лишь ловким проходимцем, первым сообразившим, какую выгоду можно извлечь из Эфира…

Кесаревич запнулся, поняв, что, по-видимому, сказал лишнее.

— Совершенно справедливо, — вдруг произнес старик у столба, — сразу видно, что Его Высочество читали мой запрещенный трактат "Основы Истинной Веры". Ай-ай-ай, как нехорошо отпрыску Фортуната читать труды злокозненных еретиков!..

И старший Ульпин захихикал тихим каркающим смехом, отчего "колокольчики" на его голове пустились в пляс, распространяя вокруг себя гнусавые звуки. Спустя пару мгновений, однако, еретик оборвал свой смех и застыл с отрешенным видом. "Он боится спугнуть нас, — понял Варг. — Он хочет, чтобы кесаревич досказал его историю до конца".

— Вы сами видите, принц, — сказал Эмилий Даласин, — этот человек не в себе. Да разве кто в здравом уме станет отрицать божественность Эфира?! Разве эта чудесная звезда, этот светоч цивилизации, источник всех благ Аморийской империи, не является лучшим подтверждением существованию богов-аватаров?! — в праведном гневе воскликнул кесаревич.

— Отнюдь, — живо отозвался старший Ульпин, — Эфир, Ваше Высочество, скорее всего, некий метеорит из неизвестного вещества, как-то попавший на орбиту нашей планеты, либо, не исключено, космический корабль иной цивилизации, потерпевший там аварию или просто оставленный пришельцами на орбите Геи до лучших времен. В любом случае мифические боги-аватары никакого отношения к Эфиру не имеют…