Левая рука герцога резко взметнулась, на лету складываясь в кулак; этот все еще железный кулак грохнул по подлокотнику трона. Крун выпрямился и проревел:

— Я желаю знать, куда ты упрятал окаянных колдунов! Отпираться бесполезно, мне известно все! Ну, отвечай, злосчастный сын!

— Пусть она уйдет, — Варг мотнул головой в сторону сестры.

Кримхильда скрестила руки на груди и заметила надменно:

— Я не уйду. Мне тоже интересно.

— Тогда я не отвечу!

И вновь повисла тишина. Крун решал, что для него важнее. И он выбрал.

— Ты мне ответишь, как велю и когда велю! Ну же, отвечай!

— А не отвечу! — с тихой злостью произнес Варг. — Довольно, я тебе не раб!

Кримхильда выступила вперед и встала перед братом. Она знала, что у него не хватит духу ударить ее.

— Нам известно, что ты вновь с ними связался, — промолвила она. — Еще известно нам, что ты нас ненавидишь, меня и моего… нашего отца. Но если хотя бы капля разума в тебе осталось, ответь отцу! Скажи нам, где Ульпины! Пойми же, наконец, они отродья дьявола, злодеи лютые! Они погубят тебя, младший брат!

— И это все? — усмехнулся он. — По-моему, твоя хозяйка в Миклагарде говорила красивее!

Гримаса бешенства исказила лицо Кримхильды, превратив его в маску разгневанной фурии. Принцесса замахнулась, чтобы влепить брату пощечину, но он перехватил ее руку и сильно сжал запястье. Кримхильда прикусила губу, чтобы не закричать. Он сжал еще сильнее. Сестра открыла рот, однако не для крика. Она прошептала, с достоинством, какого он от нее не ждал:

— Ты просто дикий вепрь, ты глуп, ты не силен, ты жалок. Тебе нас не сломить, не испугать! А ну-ка, отпусти!

Он механически разжал руку. Принцесса встала рядом с отцом и положила руку ему на плечо. Принц стоял перед ними, как нашкодивший ребенок…

— Спрашиваю в последний раз, — проговорил Крун, — где колдуны Ульпины?

— Там, где тебе их не достать, — усмехнулись уста Варга. — По-твоему, я выдам их тебе? Выдам для расправы? Так ты меня, выходит, совсем не знаешь, ты, который был моим отцом!

— Стража!!! — взревел герцог.

Явились барон Фальдр и несколько рыцарей.

Указывая на сына, герцог Крун повелел:

— В темницу его! На самый нижний ярус, в одиночную камеру. Приставить круглосуточную стражу. Не кормить, давать только воду. Исполняйте!

Начальник стражи посерел и не решился сдвинуться с места. Он понимал, что герцог совсем не шутит, и еще барон Фальдр видел презрительную усмешку на лице принца Варга…

— Исполняй, Хель тебя побери! — рявкнул герцог.

Фальдр поклонился и сделал шаг к принцу. Варг вызывающе осклабился. Фальдр остановился.

— Государь… я должен арестовать вашего сына, законного наследника престола?

Герцогский кулак снова грохнул по подлокотнику. По лицу Круна пробежала гримаса. Кримхильда бросила на него обеспокоенный взгляд. Она-то знала, что то была гримаса невероятной боли, которую терпел ее мужественный отец… Ему нельзя было волноваться.

— Да, арестуй принца, — сипло повторил Крун, — немедля арестуй! Я, что, неясно говорю?

— Ты говоришь по-аморийски, государь, — ухмыльнулся Варг, — вот почему они тебя не понимают!

На самом деле герцог Крун говорил, конечно же, по-галльски…

…Как только Варга увели, Кримхильда позвала врачей — тех самых, аморийских. Врачи облегчили страдания Круна, и он отослал врачей. Остались в тронном зале одни они, отец и дочь.

— Он это сделал… — простонал герцог. — Он сделал это, да…

— Он это сделал, — кивнула дочь. — Он тебя предал. Ты и княгиня София спасли его от смерти там, в Темисии, а он ответил на благодеяние изменой. Он меч вонзил в твою спину. Зловещих колдунов, еретиков, слуг дьявола, он предпочел тебе, отец.

Крун внимательно посмотрел на Кримхильду. Плотно сжатые губы, ясные зеленые глаза, резкие скулы, придающие лицу волевое и хищное выражение. Гордый и уверенный взгляд. Словно и не его дочь. Словно совсем другая женщина, — та, из Миклагарда, — вселилась духом в Кримхильду… А как же дочь, которая была, — она исчезла?!

— Проклятие!.. Ну почему ты не мужчина?! — вырвалось у герцога.

— Я твоя кровь, — ответила принцесса. — Во мне живешь, отец, и я — твоя! Тебя я никогда не осужу и не оставлю. Тебя люблю таким, каков ты есть. Поверь, мне тоже горько, что ты лишился сына, а я лишилась брата. Но у меня есть ты, а у тебя есть я, и вместе мы…

— Да!.. Я люблю тебя, дочь, очень люблю. Мне страшно… Я не говорил тебе… теперь скажу! Мне страшно видеть их… моих баронов… и тебя!

— Отец, я не боюсь твоих баронов.

— Но я боюсь! Боюсь не их, а за тебя боюсь!.. Прости меня, Кримхильда.

Принцесса вздохнула, вспомнила наставления Софии Юстины и сказала:

— Не думай о дурном, отец. Ты долго будешь жить еще. Они ко мне привыкнут.

Из дневниковых записей Януария Ульпина

…Его камера была узкой и длинной, как кишка. Я подозреваю, что на этом месте когда-то были катакомбы, возможно, во времена римлян, а может, и еще раньше. Во всяком случае, подземелья герцогского дворца явно были старше и города, и крепости над ними. Века не пощадили древний лабиринт: большинство ходов засыпало землей, а остальные люди приспособили для заточения себе подобных.

В широком подземном коридоре чадили факелы. У двери принца дежурили двое. Они не заметили меня, и я без особых трудов погрузил их в благостный сон. Дверь в камеру была очень тяжелой, из толстых листов чугуна. Ее закрывали на три замка, причем ключей у стражников не оказалось. Мне стало совершенно ясно, что дверь взломать невозможно.

С той стороны двери я увидел частую стальную решетку. Она делила камеру на две половины; принц Варг был за решеткой. Обследовав ее, я понял, что решетка не имеет своего замка, а поднимается куда-то вверх; где-то там, на верхних этажах, и находится подъемный механизм.

Принц спал у стены, когда я появился. Его щиколотки обвивали змеи кандалов, которые цепями крепились к кольцам в стене. Ни лежанки, ни стула, ни стола в камере не было. Не заметил я и приспособлений для отправления естественных надобностей. С потолка нудно капала вода, собираясь в большую лужу в самом центре камеры. По-видимому, эту воду принц и пил.

O, tempora! O, mores! [44]Глядя на это, нелегко поверить, что живу в конце восемнадцатого столетия. Вот он, мир, над которым владычествуют аватары, — здесь, в этом каменном мешке, а не в "блистательной" Темисии!..

Я негромко кашлянул. Мой друг варвар тотчас пробудился и уставился на меня. Волосы на его голове зашевелились и встали дыбом.

— Изыди! Изыди, исчадие, обратно в Хель!

— Н-да… — улыбнулся я. — Так-то ты встречаешь друга!

— Не верю! — простонал он. — Не верю в тебя! Тебя нет! Ты мне снишься!

— Пустой разговор, — заметил я. — Сам понимаешь, я тебе не снюсь.

— Этого не может быть! Как ты попал сюда?

— Вот так и попал.

С этими словами я шагнул вперед, к принцу, и прошел через решетку. Мне показалось, что глаза Варга вылезут из орбит. Стоило больших усилий не расхохотаться.

— Это просто голографическая проекция. Меня здесь нет, а где я, ты сам знаешь. Перед тобой не я, а только лишь мое изображение. Понятно, благородный друг?

Принц отчаянно замотал головой. Бедняга. Конечно, откуда ему знать, что такое голографическая проекция. Он-то полагает, это колдовство.

— Н-да, неприятное место, — заметил я. — Признаюсь, нас с отцом содержали в большем комфорте. А тебя, выходит, герцог, твой собственный отец, засунул в эту мышеловку!

Напоминание об отце заставило принца подавить свой страх. Волосы на голове немного успокоились.