— Так-то лучше. — Он ослабил хватку, но не отпустил меня. — А теперь я задам несколько вопросов и ты на них ответишь.

«Ну почему я не настояла на разговоре по телефону?» — мысленно простонала я.

— Спрашивай. Я в твоих руках. Никуда не денусь.

Я все посматривала на державшую меня руку, словно взглядом могла заставить ее исчезнуть.

— Ты опять от меня отгородилась.

Кости сказал это как бы между прочим, но глаза его сощурились. Зеленый огонь начал разгораться в глубине, потом вспыхнул, поглотив карий цвет.

— Неплохая попытка, — резко проговорила я, — но, по-моему, мы уже выяснили, что у меня хорошая защита.

О-го! Я, инстинктивно среагировав на попытку пролезть в мое сознание, дернулась и тут же оказалась распластанной на диване. Кости сжал мне руки в запястьях и переплел свои ноги с моими.

— Слезь с меня, — потребовала я.

Он только прижал крепче. Я поняла, что попытки отбиваться приведут лишь к тому, что у меня еще выше задерется подол. Учитывая, что он и без того был выше коленей, а белья под ним не было, это могло стать серьезной проблемой.

— Кости, — я решила сменить тактику, — пожалуйста, отпусти меня.

— Почему ты хочешь стать вампиром?

Похоже, он не собирался менять позицию. И не думал ослабить хватку. Всей тяжестью прижимал меня к дивану, не позволяя шевельнуться. Я старалась не вспоминать, как давно — о, не первую неделю — он не бывал на мне. К тому же в такой близости невозможно было уклониться от его взгляда. Я прочистила горло:

— Мне до смерти надоело служить для Грегора ходячим передатчиком — это раз. Если я стану целиком вампиром, Грегор отцепится. Не придется больше закрывать глаза и затыкать уши при каждой поездке, и во сне он не станет меня доставать.

Он не отвел взгляда:

— Это единственная причина?

Если я отвечу «да», разговору конец. Кости никогда не сочтет ее достаточно веской. Остается только сказать правду, даже если глаза у меня наполнятся слезами.

— Ты был прав, — зашептала я. — Я все еще думала, что быть вампиром — в каком-то смысле зло. После всего, что видела, я все еще страдала предрассудками. Дура, да? Ты, верно, гордишься, что ткнул меня носим в мою дурость. И кто бы стал тебя осуждать.

Его пальцы больше не впивались мне в запястья. Нет, много хуже — они их гладили, рисуя кружочки на коже. А в глазах не гасла зелень. Я надеялась, что в них светится лишь неостывший гнев.

— Нет, я не горжусь, что так на тебя набросился. — Его голос звучал очень тихо. — Мне понадобилось пятнадцать лет, чтобы примириться с тем, чем я стал, когда Джэн превратил меня. Неудивительно, что ты мучилась сложными чувствами.

Этого я не ожидала. Я приготовилась услышать уверенное согласие: да, я была полной дрянью со своей дискриминацией. Я сморгнула слезы:

— Ладно… значит, ты меня превратишь?

— Не так быстро. Ты упомянула только одну причину для желания превратиться: дать отпор Грегору.

— Ты просто не хочешь принимать на себя ответственность, став моим старшим? — спросила я, начиная злиться на этот допрос. — Если так, Влад согласился мне помочь.

Что-то сверкнуло в его глазах.

— Не сомневаюсь, что он согласен, но, если кто тебя и превратит, это буду я. Смею думать, я это заслужил. А если ты вздумаешь проделать это за моей спиной, клянусь, убью твоего старшого, кто бы им ни был!

«Он убьет любого, кто тебя изменит», — сказал Ниггер. Стало быть, он был прав. Проклятые собственники эти вампиры!

— Если забыть о моих прежних предрассудках, у меня нет никаких причин оставаться отчасти человеком, — ровным голосом продолжала я. — Как полукровку, меня легче убить, и у моих способностей остается отчетливый потолок. Став полным вампиром, я смогу развивать свои возможности вне границ, установленных пульсом и дыханием. И все равно я уже никогда не смогу вести обычную человеческую жизнь. Все мои цели и намерения уже вампирские. Я уже вампир. Только клыков пока не хватает.

— Ты в это веришь? — Голос был мягким, как шелк, а взгляд тверже кремня.

— Да, — без колебаний ответила я.

— Тогда докажи. Открой мне свои мысли, чтобы я сам увидел.

Черт, только не это! Ни за что не опрокину мысленные щиты, не откроюсь перед ним. И не потому, что сказанное было ложью. Меня пугало, что он мог увидеть и другое.

— Прости, Кости, но тебе придется положиться на мое слово.

Он долго молчал. Я с трудом заставляла себя дышать.

— Ну хорошо, — наконец заговорил он. — Я сделаю это завтра.

Я успела облегченно выдохнуть, прежде чем он продолжил:

— При одном условии.

Следовало ожидать…

— При каком?

— О, не слишком трудном. Тебе придется этой ночью разделить со мной постель.

Я выждала, но он не стал уточнять.

— Ты это серьезно? — вырвалось у меня.

Он взглянул на меня, как на тупую:

— Вполне.

— Это потому, что я без трусиков?

Тут он ухмыльнулся:

— Нет, хотя тебе от этого не легче.

— Шутить изволишь! — Я оттолкнула его, но это было все равно что толкать кирпичную стену. — Что, неумерший непременно должен доминировать, да?

— Я проверяю твою решимость, — холодно ответил он. — Ты отказалась впустить меня в свое сознание, чтобы проверить, действительно ли ты идешь на это из-за Грегора и его вурдалаков. Если у тебя на самом деле есть свои причины, ты согласишься заплатить эту цену. Вампиры ничего не делают бесплатно, Котенок. Ты же знаешь. — Он пожал плечами. — Или откройся, чтобы я сам увидел, что ты хочешь этого только ради себя.

Обнажить перед ним чувства — или тело. Ну и выбор!

— Удивляюсь, что ты так быстро сумел найти для меня время в своем постельном расписании, — усмехнулась я в надежде, что он разозлится и передумает.

Он вздернул бровь:

— Дело прежде всего.

Мне страшно было подумать об обеих возможностях. Любой выбор оставит шрамы на сердце.

— А тот факт, что я совершенно не хочу заниматься с тобой сексом, роли не играет?

Он щекой прижался к моей щеке, губами тронул мне горло.

— Ну, милая… это уж мое дело — заставить тебя изменить мнение.

Его голос обещал все удовольствия. Я не смогла сдержать дрожи, когда его губы погладили мне кожу. Черт побери мое чувствительное горло. Оно меня предало, а я так старалась остаться бесчувственной.

Но впустить его в свои мысли, позволить увидеть, как глубоко он проник мне в душу, — еще страшнее. Шах и мат, Кошка. Ты проиграла.

Что, впрочем, не означало, что я готова проявить великодушие. Я скорчила стервозную гримасу.

— Надеюсь, это будет самый мерзкий трах в твоей жизни, ты, безжалостный ублюдок-шантажист!

— Уже начинаешь постельные разговоры? — с легкой усмешкой отозвался он. — Торопишься меня завести?

Я жалела только, что успела принять душ до этого проклятого свидания, — и где грибковые инфекции, когда они нужнее всего?

— У меня тоже есть условие, — сказала я. — Я принимала душ в пустой гостевой. Там же и займемся делом.

Мне меньше всего хотелось закатиться с Кости в его постель, где он прошлой ночью мог валяться с другой женщиной. Брр!

— Где угодно. — Губы у него все еще кривились в усмешке. Как видно, заставить его передумать не удастся. — Можем прямо на этом диване, если хочешь.

То, как он прошелся языком по нижней губе, подтвердило искренность его слов. И, в душе проклиная его, я ощутила вспышку тепла в теле. Да уж, непростой трюк — сохранить эмоциональную отчужденность, занимаясь с ним сексом.

— Гостевая подойдет, — сумела произнести я.

Глаза у него загорелись.

— Договорились. Ну что?

В последних словах прозвучало больше, чем простой вопрос. Я огляделась в тщетной надежде найти способ протянуть время. Землетрясение, пожар, атаку инопланетян… Все, что угодно! Но здесь были только он и я и только что заключенное соглашение.

— Куда денешься…

Кости одним легким движением поднялся и потянул меня за собой. Я невольно съежилась, когда его ладони задержались у меня на талии, а единственный способ заставить сердце не стучать так — пустить в него пулю.