Так что, будь моя воля, звали бы сейчас этот, с позволения сказать, «теплый Марс» Якутией-2, Астро-Нюрбой или Новым Тойбохоем. Самое место для обитания Superhomo cosmonauticus!..

Это меня и озадачивало. Получалось, что максимально адаптированные к низким температурам и другим вызовам внешней среды космонавты не выдержали пусть и суровой, но вполне штатной зимовки на планете, где сегодня трое сыновей Николая Шадрина без шапок и рукавиц гоняют по двору, на снегу футбольный мяч?

Нет, никак не укладывалось это в голове! Отчего и рождались дикие гипотезы вроде той, которой я поделился с Тайной.

Не останавливаясь на достигнутом, высказал я свои сомнения и Шадрину.

— Давнее дело, — отмахнулся наш проводник. — И темное к тому ж.

Больше он не прибавил ни слова, а я решил до поры до времени его больше не расспрашивать. Тайна с самого начала предупредила: у Николая кто-то из предков погиб тут, в числе «восходовцев».

Так что угодил я в клуб! Клуб потомков Superhomo. Одна из каковых Superhomo мои мысли читает как открытую книгу, другой снежных чудовищ бьет с борта вертолета острогой…

А мы? Ничем мы не блещем, максимум — голой задницей, да и то в перспективе, если я не сумею устоять перед Тайниным обаянием и сдуру начну финансировать ее безумные идеи. Если, конечно, завтрашнее СР-сканирование даст какие-то осязаемые результаты…

На борт «Перуна» нас, само собой, пригласить не удосужились, да в том и не было нужды.

За свой гонорар, полученный, заметим, по официальному каналу — Шадрин внес деньги Тайны в кассу «Геостроя» — расчет СР-сканера обязался предоставить нам подробнейшие распечатки результатов в виде многостраничной топографической карты с таблицами машинной расшифровки. Отдельным приложением обещали выдать трехмерные модели объектов из числа наиболее перспективных по ориентировке Тайны.

Теперь оставалось одно — ждать.

Весь следующий день мы провели в томительном безделье.

Тайна с рассеянным видом разбирала свой архив, из которого и мне выделила малую толику файлов, для общего развития.

Они включали в себя промежуточные отчеты госкомиссии за 2168–2169 годы с пространными выкладками и весьма туманными выводами.

Теперь я своими глазами смог увидеть вердикт «Переохлаждение», вынесенный прозекторами.

В целом же, за всей этой печальной бухгалтерией отчетливо просматривалось стремление неизвестных мне чиновников как можно скорее завершить расследование, чтобы впоследствии успешно предать его забвению.

Периодически Тайна связывалась с «Перуном». Вертолет вел поиск и, судя по бесстрастному выражению лица моей спутницы, пока без особых сюрпризов. Зато меня судьба порадовала пусть и маленьким, но открытием из разряда неожиданных.

В числе погибших на зимовье космонавтов я обнаружил знакомую фамилию. Филипп Смагин, инженер систем жизнеобеспечения «Восхода».

Я и прежде неоднократно прочитывал ее в протоколе осмотра зимовья. Но как-то не обращал внимания, взгляд не цеплялся. А тут меня вдруг осенило: да это же однофамилец того самого Алексея Смагина, знаменитого фельдъкурьера, личную флэшку которого я всегда хранил как реликвию эпохи Раннего Освоения!

Тайну мое открытие не то что не удивило — она посмотрела на меня как на идиота.

— Чудак человек, а разве ты не знаешь, что Смагины и Шадрины — родня? Николай показывал мне их родовое древо аж с девятнадцатого века. Раньше просто документов не сохранилось, одни фамильные предания. Между прочим…

Тайна понизила голос, что на ее языке означало: внимание, сведения особой важности!

— Тот самый Алексей Смагин, из двадцать второго века, был первым рыцарем моего ордена, — без тени улыбки прошептала она. — Ордена «Звезды» и «Восхода».

И, видя, что меня подмывает выдать к этому романтическому бреду экзальтированной девицы иронический комментарий, поспешно добавила:

— Теперь и тебе придется доказывать право на место в нашем клубе. Рядом с такими как Смагины и Шадрины.

От такого нахальства у меня натурально глаза полезли на лоб. Она что, всерьез считает, что я…

Выплеснуть свои эмоции я, по счастью, не успел.

Громко и требовательно пискнул зуммер коммуникатора. Тайна обожала всё ретро, и сигнал армейской рации представлялся ей наиболее эстетичным.

А я нет, я люблю мелодии. Давно уже сыт по горло экстренными вызовами и авральными предписаниями вроде «собраться в тридцать минут, через час быть на космодроме, командировочные дошлем следом».

Она же получала желанный адреналин, похоже, лишь от стрессов и мощных биений жизни. Вот и теперь, пока моя спутница выслушивала рапорт с «Перуна», ее щеки лихорадочно пылали, а глаза блестели как у какого-нибудь морфиниста из старинного романа.

Тайна некоторое время слушала, затем очень быстро кивнула несколько раз подряд, точно механический дятел, и, выключив связь, обернулась ко мне.

— Нашли!

Было заметно, что Тайне больше всего на свете хотелось сейчас напустить на себя серьезный вид. Но глаза, сияющие зеленые глазищи маленькой кошки, впервые отправившейся на вылазку за мышью циклопических размеров, выдавали ее с головой.

Ну, дева! Не хватало еще только щенячьих восторгов и скачек по лужайке!

— Что именно? — Солидно осведомился я (а в душе уже кувыркались чертенята азарта!).

Тайна словно остановилась на полупрыжке… И вдруг поникла.

— Пока в точности неизвестно, — пролепетала она, глядя на меня с робостью. — Но на глубине семи метров, по их словам, отчетливо различим объект, металлический. Дельтавидный… четырехметровой длины… около двух в поперечнике…

Она подняла на меня растерянные, уже почти испуганные глаза.

— Костя… но это же значит… А?

— Значит зонд. Беспилотный зонд. А ты что надеялась найти? «Звезду» в полной комплектации? Ракетоплан? Моли Бога, Тайна, чтобы эта железка оказалось зондом. Потому что там…

Тут и я позволил себе капельку романтики. Всласть помечтать — что может быть лучше для здоровья?

— Там, на борту зонда, может быть всё. Всё, о чем только способна мечтать такая сексапильная девица как ты.

— Ах ты…

Я вовремя пригнулся. Меховой унт, некстати оказавшийся на полу прихожей под ее маленькой ручкой, с гудением пронесся над моей макушкой в направлении двери…

…И врезался прямо в красную от ветрового беллонского загара физиономию Шадрина, как раз в ту минуту решившего заглянуть к нам в избу-гостиницу за новостями.

Надо же — никакой реакции, а еще дикий сын природы!

Мы уверенно приближаемся к орбите Гипериона — маленького естественного спутника, что кружится на расстоянии полутора миллионов километров от препоясанного кольцами газового гиганта по имени Сатурн.

Когда-то здесь летали только автоматические межпланетные станции размером с автомобиль, а теперь обретается орбитальный монстр «Прометей IV». Одного только научного персонала на станции человек сорок, а уж так называемого технического, то есть военных всех мастей — не счесть!

Всё главное начнется послезавтра. Послезавтра День-141 — дата выхода основной части экипажа из тестовой гибернации…

Ну а сегодня можно раскупорить бутылочку шампанского и перечесть «Женитьбу Фигаро»…

Хе-хе, какая еще женитьба, какого Фигаро? А вот бутылочку, пожалуй, можно.

Ну… за Сатурн!

Когда готовились к полету, у медиков ЦУПа — о конечно! — нашлись хитроумнейшие соображения касаемо того, что я должен лечь в тестовую гибернацию вместе с большинством других членов экипажа. Но я решительно настоял, что именно мне, капитану «Звезды», необходимо войти в состав первой полетной вахты.

(Не следует путать первую полетную вахту со стартовой! Первая вахта открывается после того как заканчивается стартовая! На стартовой вахте бодрствует весь экипаж корабля, а вот на первую остаются только четыре человека.)