Но есть случаи, когда любое возможное определение круга порождает проблемы. Особенно трудно ученым разделить мир на две части, одна из которых обычная — детерминистская или, возможно, механистическая, а другая — загадочная, более абстрактная. Пугающий путь дуализма.

Если вы предполагаете, что в духовной плоскости мозг связан с другой сущностью — душой, становится неудобно изучать, к примеру, неврологию. Вам приходится подходить к мозгу просто как к механизму, который вы не понимаете, чтобы улучшить это понимание путем экспериментов. Вы не можете заранее заявить, что у вас получится объяснить, а что нет.

Здесь я противоречу сам себе, но причина — в понимании того, что в разное время я играю разные роли. Иногда я придумываю инструменты для использования их людьми, а потом работаю с учеными, пытаясь понять, как функционирует мозг.

Наверное, было бы лучше, если бы я мог найти одну философию, которой бы в равной мере пользовался в любых ситуациях, но, мне кажется, лучшее решение — верить в разные проявления различных аспектов реальности, когда я выступаю в разных ролях или выполняю работу того или другого вида.

До сих пор я излагал то, во что верю, когда играю роль технолога. В таких случаях я рассматриваю человека как нечто мистическое. Моим главным приоритетом становится не допустить умаления людей до простых устройств. Самый надежный способ — верить, что гаджеты, которые я разрабатываю, есть просто инертные инструменты, которые полезны исключительно потому, что люди обладают магической способностью передавать с их помощью смысл.

Когда я выступаю в другой своей роли, роли соавтора ученых, я верю в несколько иное. В таких случаях я предпочитаю идеи, не предусматривающие магических объектов, потому что ученые могут изучать людей, если в них нет совсем ничего волшебного. В идеале ученый должен уметь хоть немного изучить нечто, не разрушая его. Весь смысл технологии, однако, заключается в изменении ситуации, в которой находятся люди, так что для людей абсурдно стремиться быть непоследовательными.

В роли ученого я не пугаюсь идеи, что мозг — это что-то вроде компьютера, но есть множество способов использования вычислений в качестве источника моделей человеческих существ. Я опишу три распространенные формы вычислительного способа мышления, а затем и четвертую — ту, которая мне по душе. Каждая из разновидностей обладает своей идеей о том, что потребуется для изменения знакомых нам программ, чтобы они стали больше похожи на личности.

Основание одной из разновидностей таково: достаточно большой объем вычислений приведет к тому, что программы приобретут качества, которые мы ассоциируем с людьми, — такие как сознание. Можно заявлять, что закон Мура неумолимо приведет к возникновению супермозга, суперсуществ и, возможно, какого-нибудь глобального или даже космического сознания. Если эти высказывания кажутся вам чересчур смелыми, имейте в виду, что именно такого сорта риторику вы услышите в мире энтузиастов сингулярности и адептов экстропии.

Если не рассматривать романтическую сторону идеи, в основе ее останется предпосылка того, что смысл порождается битами в результате накопления их количества. Набор из тысячи записей в базе данных, которые ссылаются одна на другую в определенном порядке, не имел бы смысла без человека, который интерпретирует их. Но, наверное, квадриллион или гугол записей может означать что-то сам по себе, даже если рядом нет существа, которое бы все это объяснило.

Другими словами это можно выразить так: если вы располагаете достаточным количеством данных и достаточно большим и быстрым компьютером, вы предположительно можете преодолеть проблемы, связанные с логическим позитивизмом. Логический позитивизм — это идея о том, что предложение или другой фрагмент — нечто, что можно записать в файл, — означает что-то само по себе, не требуя привлечения субъективности читающего его человека. Или, говоря сленгом компьютерных фанатов, «значение предложения есть инструкция его верификации».

Логический позитивизм вышел из моды, и немногие сегодня встанут под его знамена, но с помощью компьютеров он неофициально возрождается. Новая версия идеи гласит, что, располагая достаточным количеством данных, вы сможете заставить логический позитивизм работать на основе статистики больших чисел. Рассуждения примерно таковы: в рамках облака не будет надобности в непостижимых половинах традиционных противопоставлений (дихотомий), таких как синтаксис/семантика, количество/качество, содержание/контекст и знание/мудрость.

Вторая разновидность вычислительного подхода утверждает, что программа с определенными свойствами, обычно связанными с самопредставлением и кольцевыми ссылками, похожа на личность. К числу некоторых приверженцев этого подхода относятся Даниэль Денетт и Дуглас Хофштадтер, хотя оба имеют собственные представления о том, какими должны быть эти специальные свойства программы.

Хофштадтер говорит, что программы, имеющие «странный цикл», несут в себе черты сознания. В «странном цикле» вещи включены в другие таким образом, что внутренняя является тем же, что и внешняя.

Если вы спускаетесь на парашюте на город, приземляетесь на крыше, попадаете в здание через дверь на этой крыше, входите в комнату, открываете дверь в кладовку, входите в нее и обнаруживаете, что в ней нет пола, а вы снова падаете в бескрайнем небе на город, — вы в странном цикле. Это же понятие, наверное, применимо к умственному феномену, когда мысли в мыслях ведут к первоначальным мыслям. Наверное, такой процесс имеет какое-то отношение к самосознанию и тому, что значит быть личностью.

Третья разновидность вычислительного способа мышления распространена в кругах веб 2.0: любая информационная структура, которая можетрассматриваться каким-либо реальным человеком как личность, являетсяличностью. Это, по существу, возрождение теста Тюринга. Если вы можете представить коллективный разум, к примеру, рекомендующий вам музыку, то коллективный разум фактически является личностью.

Должен признать, что, когда я выступаю в роли ученого, ни одна из трех описанных разновидностей вычислительного подхода мне не помогает.

Первая идея, что в программном обеспечении количество есть качество, раздражает особенно, поскольку ученый-информатик много времени проводит в борьбе с отвратительностью того, что происходит с современным программным обеспечением, по крайней мере когда оно становится большим.

Вторая идея тоже не помогает. Создать программу с самопредставлением и странными циклическими структурами — восхитительно и умно. Я на самом деле реализовал сценарий прыжка с парашютом в виртуальном мире. Я никогда не встречал никаких выраженных изменений в возможностях программных систем, основанных на усложненных вариантах такого рода трюков, несмотря на то что все еще существует значительное сообщество исследователей искусственного интеллекта, которое ожидает появления таких изменений.

Что касается третьей идеи, современной версии теста Тюринга, к настоящему моменту мои аргументы должны быть уже ясны. Люди могут заставить себя поверить в любых выдуманных существ, но если эти существа представляются населяющими программные продукты, с помощью которых мы проживаем наши жизни, нам приходится изменять себя в худшую сторону, чтобы поддерживать свою веру. Мы делаем себя скучными.

Но и помимо этих трех есть способ рассматривать людей с вычислительной точки зрения как особенные объекты.

Я называю реализмом вычислительный способ мышления о людях, который я предпочитаю, когда считаю, что такой способ мне подходит. Идея состоит в том, что люди, если их рассматривать в качестве информационных систем, были созданы не вчера и не являются абстрактными игрушками в руках некоего высшего существа вроде программиста веб 2.0 в небесах или космического игрока в Spore. Вместо этого я полагаю, что люди есть результат миллиардов лет неявного эволюционного обучения в школе жестких ударов. Кибернетическая структура личности оттачивалась очень большой, очень долгой и очень глубокой встречей с реальностью.