Квиллер позвонил Арчи Райкеру в Индейскую Деревню и без всякой подготовки оглушил его новостью:

— Твой новый вице-президент в больнице, а твой ведущий журналист ждёт, когда ему доставят кислородную подушку.

— Что с ней, только, ради бога, не тяни!

— Во время представления отключили свет, и Хикси в темноте упала с помоста, возможно, она оступилась, потому что сильно замерзла. Печь в церкви не работала. Хорошо, что среди зрителей оказался врач. Он переправил её в Пикакс. Но что с ней и насколько серьезна травма, сказать тебе не могу, поскольку автоответчик в больнице ничего конкретного не сообщает.

— Ладно, ночной редактор выяснит, — сказал Райкер. — Послушай, Квилл, а что теперь будет с уже назначенными представлениями?

— Я нашёл замену Хикси. Но тебе придётся раскошелиться и заплатить этому человеку за работу.

— А кто это? Я знаю?

— Это Ненси Финчер, дочь фермера, тело которого было обнаружено на прошлой неделе.

— Ясно, — сказал Райкер. — Бьюсь об заклад, он выращивал не только картошку.

— Этого я не знаю, — ответил Квиллер, как бы не поняв намека, — однако стало известно, что он расстроил брак дочери с помощником шерифа. Как думаешь, подобное обстоятельство могло стать причиной его смерти?

— Не трать время на следственно-розыскную деятельность, Квилл. Ты всегда сходишь с круга, когда входишь в роль сыщика.

Квиллер пропустил совет Арчи мимо ушей.

— Ну, что поделываешь? Воркуешь с Милдред?

— Сперва мы поужинали в ресторане «Типси» и обсудили жилищный вопрос. С её квартирой в Пикаксе придется расстаться, но зато мы сможем сделать пристройку к дому Милдред в Мусвилле.

— Ни в коем случае не делай этого! — предостерег друга Квиллер, имеющий печальный опыт в таких делах.

— Кстати, мистер и миссис Ланспик предложили нам отпраздновать свадьбу у них в Перпл-Пойнте, накануне Рождества, что ты на это скажешь?

— Прошу прощения, Арчи, подожди минуту. — Коко во время разговора так старательно тёрся о локоть Квиллера, словно решил продырявить свитер хозяина насквозь.

— В чём дело? — обратился Квиллер к коту. — Тебе что, не нравится свитер?

Вдруг, точно вспомнив о чём-то, Коко спрыгнул со стола, направился к запертому чулану и принялся прыгать на ручку двери в надежде её открыть.

Снова взяв трубку, Квиллер объяснил:

— Коко хочет, чтобы я открыл ему дверь чулана, который находится в библиотеке.

— Как бы мне хотелось, чтобы указания главного редактора ты выполнял с такой же оперативностью, как прихоти своего кота. Ладно, на сегодня все! Я дам указание ночному дежурному справиться о здоровье Хикси.

На следующее утро Квиллер позвонил в больницу, и ему сказали, что пациентке уже назначили лечение. Больше никакой информации в справочном бюро не было. Только в полдень его соединили непосредственно с больной.

— Хикси, ну как ты? Все за тебя ужасно переживают. Диагноз уже поставили?

Она ответила с обычной напускной игривостью:

— Перелом ступни! Но ведь я встретила этого замечательного доктора Герберта! Он привез меня в Бррскую больницу, где мне сделали рентген, после чего доктор сам наложил временный гипс и отвез меня сюда, а здесь есть хирург-ортопед. Доктор Герберт — просто прелесть, Квилл! Он так заботится обо мне! У него есть катер с каютой! И к тому же он не женат!

— Рад, что ты в таком хорошем настроении, — сказал Квиллер, — ну а как вообще обстановка в больнице?

— Прекрасно! А как здесь кормят! Мне принесли на обед горшок восхитительной похлебки из свинины, моллюсков и овощей. Больничный диетолог — просто гурман! Fantastiq C'est fantastique! [9]Думаю, скоро мне будут подавать к обеду шампанское.

— Ну, отлично. Попозже я заеду навестить тебя. А теперь приятного аппетита! Принимайся за похлебку, пока она горячая.

— Горячая? Да разве я сказала, что она горячая? Это же больница, mon ami! [10]

Когда через несколько часов Квиллер приехал проведать её в больнице, его провели в отдельную палату, стены которой были выкрашены в бледно-розовый цвет. Хикси сидела в кресле, а её нога, приподнятая до необходимого положения, была заключена в ярко-розовый гипс.

— Шикарно, n'est-ce pas? [11]— спросила она. — Гипс сейчас поставляется пяти различных цветов, и я решила, что розовый будет гармонировать со стенами.

— Никогда не придавай слишком большого значения цветовой палитре. Что говорит хирург?

— У меня перелом пяточной кости со смещением. Звучит экзотически, не правда ли?

— Ну а боль сильная?

— Квилл, подобные выражения употреблять в больнице непозволительно! Здесь нет боли, здесь никто не страдает. Те, кто попадает сюда, ощущают лишь некоторый дискомфорт. К счастью, у меня высокий порог дискомфорта.

— Когда снимут гипс?

— Через шесть недель, но доктор Герберт откуда-то узнал, что я живу одна в Индейской Деревне и что моя квартира на втором этаже, он уговаривает меня провести какое-то время в доме его матери в Пикаксе. Недели через две я смогу ходить на работу с палкой.

— Найми меня в шоферы, — предложил Квиллер.

— Хорошо. Да, а как быть с представлением?! Кто тебе будет ассистировать? Может, Арчи выделит Уилфреда?

— Я нашёл кое-кого получше. Не переживай из-за этого, Хикси. Тебе что-нибудь нужно?

— Нет, спасибо. Молись вместе со мной, чтобы я смогла выйти из больницы до большого снега.

Квиллер уже простился, как вдруг вспомнил о фотоснимках, лежащих у него в кармане.

— Ты когда-нибудь встречались с Эвфонией Гейдж?

— Нет, но я видела её в городе. Ей было за восемьдесят, а походка у неё была как у молодой!

— У меня есть несколько фотографий, снятых во Флориде, на них Эвфония и её друзья. У меня такое чувство, будто некоторых из них я встречал. Может, ты кого-нибудь узнаешь?

— Давай. У меня хорошая память на лица. — Хикси принялась внимательно изучать фотографии. — Мне кажется, я встречала эту пару раньше. Для тебя это важно?

— Может быть, да, но пока не знаю, — ответил он.

— Тогда оставь их мне, и, если я что-нибудь вспомню, немедленно позвоню тебе.

Из больницы Квиллер направился в общество помощи престарелым, для того чтобы проверить, все ли готово к представлению, запланированному на воскресный вечер. Лайза Комптон, которая отвечала за культурную жизнь общества, ввела его в гостиную, где рядами стояли длинные столы.

— Эта комната используется ещё и как столовая, — сказала она, — но для показа столы мы отсюда уберём. Инвалидов по слуху и тугоухих посадим на первый ряд, а тех, кто всё время бормочет, — сзади.

— А что за этой дверью?

— Кухня.

— Отлично! Надеюсь получить в антракте кусок пирога.

Он проверил всё: помост, штепсельные розетки, два стола, два стула.

— Чашечку кофе? — предложила Лайза.

— Благодарю, но мне надо спешить домой, у меня репетиция с новым партнером. Хикси сломала ногу.

— Ой, бедняжка! Ей, должно быть, очень больно!

— Мне кажется, она не испытывает никаких неприятных ощущений, — ответил он.

— Ну, это только сначала. Когда проходит шоковое состояние, нервные окончания начинают болеть. Можете мне верить, я это испытала на себе!

— Только не говори об этом Хикси, — попросил он, — встретимся в воскресенье вечером, Лайза.

Когда он приехал на Гудвинтер-бульвар, пикап Ненси с коробкообразным салоном с восемью окнами стоял возле бокового входа. Он провел гостью наверх, в бальную залу, где все было подготовлено для репетиции.

— Я помню эту комнату ещё по детским годам, — сказала Ненси, — у миссис Гейдж было множество золоченых стульев, расставленных вдоль стен, и я всегда мечтала получить от неё один из них в подарок на Рождество вместо книги. Интересно, что стало со стульями?

— Кто знает… — заметил Квиллер, торопясь перейти непосредственно к репетиции.