Владимир Короткевич не рядовой писатель, это Творец, обогативший мировую литературу произведениями на родном языке. А таких мастеров слова, по утверждению многих литературоведов, в Беларуси было только двое — Максим Богданович и Владимир Короткевич. Одно лишь то, что произведения Короткевича были переведены на двадцать один язык, причем не только на английский, немецкий, французский, испанский и русский, но и на такие экзотические, как вьетнамский и монгольский, не говоря уже обо всех славянских, чувашском, узбекском и других, может свидетельствовать о мировом признании таланта Короткевича. Белорусской литературе, увы, с этим очень часто не везло — многие уроженцы Беларуси стали польскими и русскими литературными классиками. Достаточно вспомнить Элизу Ожешко, уроженку Гродно, и гордость польской культуры, поэта мирового масштаба Адама Мицкевича, родившегося под Новогрудком (Гродненская область), чтобы согласиться с этим утверждением. Короткевич же, прекрасно зная и русский, и польский языки, писал только по-белорусски, несмотря на то что люди, облечённые властью, неоднократно предлагали ему писать по-русски. Но он очень любил свою белорусскую мову. Кто знает, может быть, именно потому он и остался практически незнаком русскому читателю. Наиболее известные в России романы «Черный замок Ольшанский» и «Дикая охота короля Стаха», переведенные на русский язык и экранизированные, — лишь верхушка айсберга по имени Владимир Короткевич, лишь очень небольшая часть его творчества.

Думаю, можно представить, какую сложную и ответственную задачу я поставил перед собой, взявшись за перевод «Христа», а когда я сам это осознал, было поздно — процесс пошел. Для начала я сел в автобус и с книгой в руках поехал в город Гродно, чтобы посмотреть своими глазами на места, где всё происходило. А через несколько дней, обойдя Гродно и окрестности, а также побывав практически во всех упомянутых в романе городах и весях, я вернулся в Минск с твердым намерением перевести «Христа» на русский язык. Работая над романом, я старался сохранить музыку живого белорусского языка, которым Владимир Семенович, нужно заметить, владел в совершенстве, в отличие от многих нынешних политиков и дикторов белорусского радио и телевидения, но насколько хорошо это получилось — судить уже не мне.

После всего сказанного мне остается добавить только одно: если Бог пошлет мне такое же вдохновение и в будущем, то надеюсь, что перевод романа Короткевича, который вы, уважаемый читатель, только что прочли, окажется далеко не последним. Произведения Владимира Семеновича не устарели с годами, наоборот, в нынешние времена они стали актуальными как никогда. Они не устарели, напротив, мне кажется, что их еще до конца не оценили, не осмыслили, что их нужно переводить и публиковать, что имя и книги Владимира Короткевича необходимо знать и помнить.

Александр Сурнин.