Перейдя к проектору, он прокашлялся и продолжил в неофициальной разговорной манере:

— Начать с того, как мы туда добрались? Двадцать лет назад сделать это было довольно трудно. Обычно миссионеры разъезжаются из нашего штаба в Мелопо по два или три человека, но в данном случае это было невозможно. Мне выделили только местного помощника из новообращенных, отличного человека, крещенного именем Даниэль, — я вам сейчас покажу его фотографию. Итак, мы отправились в путь, держа курс на Квибу, крайний северо-восток, один из самых диких районов на границе между Анголой и Конго. Так как мы хотели взять с собой несколько голов скота, а дороги там тяжелые и каменистые, было решено использовать в качестве транспорта старую повозку, запряженную быками, вместо грузовика. Это было благословение Божье, что мы так поступили, иначе нам никогда туда не добраться бы. Я совершил несколько коротких поездок вокруг Мелопо, набираясь опыта, изучая диалекты, но таких испытаний на мою долю еще не выпадало. Позвольте мне продемонстрировать вам фотографии, чтобы вы имели какое-то представление о той земле, по которой мы ехали. Африку не ассоциируют с тропиками, болотами, душными джунглями и тому подобным, но там есть свои проблемы. Разумеется, эти снимки, как и многие другие, были сделаны позже.

Он показал на экране серию слайдов: глубокие высохшие русла рек, заваленные камнями, отвесные склоны острых черных скал, поросших желтым кустарником, плотные заросли колючек, при виде которых публика изумленно зароптала.

— Да как же вы продрались сквозь них, старина? — выразил общее мнение Арчи. — Они ведь должны были порвать вас на полоски.

— Мы лишились нескольких лоскутов кожи, — улыбнулся Уилли. — Зато нам удавалось проходить в среднем по пятьдесят ярдов в час. Однако это было не самое худшее. Сразу после того, как мы преодолели этот последний участок, который я вам показал, из-за моей глупости мы лишились компаса и сбились с пути — сошли с северного плато в пустыню Казар. Это была серьезная ошибка — пески, кругом глубокие пески с низкорослым кустарником, безводная пустошь. Терпя жару и слепящие пыльные бури, мы израсходовали всю воду, и нам пришлось бы туго, если бы не встреча с тремя бушменами, которые отвели нас к источнику воды — грязной яме, вырытой прямо в песке.

— Бушмены — это не такие отвратительные маленькие аборигены с лицами, сплошь заросшими волосами? — задала умный вопрос Леонора.

— Они были невелики, всего четырех футов росту, — по-доброму ответил Уилли. — Но конечно, не отвратительные, ибо если бы они гуманно не поделились с нами своими скудными запасами воды, мы с моим компаньоном вряд ли выжили бы. Мы с ним действительно оказались на грани смерти: вскоре мой добрый помощник слег с дизентерией, три наших быка заболели и подохли, а я… в общем, к этому времени мы оба были покрыты болячками от укусов клещей и комаров, поэтому у меня началась малярия. Мало того, у нас сломалась повозка, так что когда мы все-таки прибыли на место, это было настоящее чудо. Квибу — главная деревня этого района, штаб племени народности абату. У меня есть старая фотография, которую я сделал вскоре после прибытия. — Он вывел на экран очередной слайд. — Как видите, это всего лишь разрозненные конические лачуги, слепленные из грязи и крытые пальмовыми листьями, никакой культивации, на заднем плане можно разглядеть несколько голов отощавшего скота — бедные, измученные голодом создания, вечно покрытые мухами, ходят, несчастные, кругами порастрескавшейся почве. Так вот, мы прибыли очень довольные собой, но нас ждал неприятный сюрприз. Вождь племени абату не позволил мне войти в деревню. Вот он, весь раскрашенный по случаю. Думаю, вы согласитесь, что мне не стоило оказывать на него слишком большой нажим.

— Боже мой, — сочувственно заверещала Леонора, — какой страшный старый грешник!

— Иногда самые большие грешники становятся святыми, — улыбнулся Уилли. — А старик Тшоса не самый худший, как вы еще увидите. Однако в то время он не был переполнен братской любовью, поэтому мы были вынуждены собраться, отойти подальше от деревни и устроиться на склоне, где росла небольшая рощица африканского падука и бил родник. Прежде всего мы построили маленькую хижину. Нелегко она мне далась. Я пока не привык к такой устрашающей жаре, а сама древесина падука оказалась такой твердой, что затупила мой топор. Материала на крышу у нас не было, да и продуктовые припасы к тому времени истощились.

— Я как раз хотела спросить вас об этом, — вмешалась мадам Лудэн. — Чем вы питались? Я занимаюсь банкетным обслуживанием, поэтому мне было бы интересно узнать.

— Нашей единственной пищей была своего рода овсянка. Я кипятил воду и заливал ею горсть овсяной муки. Никаких изысков, как видите, но это хорошее питательное шотландское блюдо, и оно нас выручало.

— Только не меня! — воскликнул Арчи. — Лично я голосую за жидкое шотландское виски.

— Как бы то ни было, — продолжал Уилли, присоединившись к общему смеху, — мы начали разбивать сад и копать каналы для ирригации земли. Должным образом увлажненная, трава там растет поразительно быстро, мы высадили маис, картофель и пшеницу, и наш оставшийся скот начал прибавлять в весе. Все это время никто из племени и близко к нам не подходил. Нашими гостями были лишь гепарды, львы и временами носороги.

— О боже! Вы их стреляли? — спросила Леонора.

Она была очарована Уилли, его странностью, его тиком, чудесным добрым выражением лица. В ее затуманенном мозгу промелькнула мысль: если там была дичь, почему бы ей не отвезти Германа на сафари, по дороге заглянув в «Миссию» подобно какой-нибудь героине Хемингуэя? Но Уилли уже отвечал на ее вопрос.

— Нет, — произнес он. — Там у нас нет оружия. Звери подходили очень близко, но я отпугивал их, швыряя камни.

— Святые небеса, и вы не боялись?

Он покачал головой.

— Мне кажется, мы не испытывали к ним страха, потому что были ужасно слабы и оба пали духом, особенно когда начался сезон дождей, грозы не прекращались, следуя одна за другой, а затем пришла новая напасть — термиты. Нас с Даниэлем подкосила лихорадка. Мой помощник был так слаб, что приходилось кормить его с ложки. Да и я был не лучше. Было похоже на то, что наш Небесный Отец совсем о нас забыл. Я уже почти готов был сдаться, как вдруг к нам заявился вождь Тшоса и привел с собой целую вереницу своих лучших воинов, вооруженных копьями. Зрелище устрашающее, я очень испугался, решив, конечно, что с нами все кончено. Но нет, он пришел с подношением. — Уилли умолк, слабо улыбнувшись. — Хотите угадать, что это было?

Никто так и не выдвинул никакого предположения, но все слушали очень внимательно.

— Так вот, — сказал Уилли, — это была миска крови с молоком — символ дружбы племени абату. Я выпил этот ужасный напиток, хотя и с трудом, и установил таким образом контакт. Оказалось, что туземцы давно внимательно следили за моими садоводческими усилиями и теперь хотели, чтобы я показал им, как разрабатывать иссушенную землю. Что ж, мы начали возделывать их поля и вскоре получили в обмен нескольких помощников — в основном женщин, ибо они выполняют самую тяжелую работу, бедняжки, — чтобы построить маленькую церковь из высушенных на солнце глиняных кирпичей. Вот она. — На экране появилась нищенская хибарка с пальмовой крышей и затянутыми мешковиной окнами и дверью. — Здесь я провел свою первую службу, стараясь посеять зерна Евангелия в умы бедных дикарей. Затем я часто отправлялся на дальние пастбища и пытался объяснять христианские принципы мужчинам, а особенно обучать детей. Это было нелегко, нам приходилось сталкиваться с примитивным невежеством и врожденными суевериями. Кроме того, всегда существовала опасность внезапных массовых волнений, спровоцированных теми, кто боялся слова Господа, способного подорвать их престиж и разрушить языческий фетишизм, лежащий в основе многих племенных обычаев. Например, у меня была небольшая стычка вот с этим типом. — На экране появился следующий слайд.

— О, какой жуткий старик! — воскликнула Леонора. — Он еще хуже вождя.