— Я признаю, Кэти, что у каждого должна быть достойная цель в жизни. Я надеялся найти свою, посвятив себя тебе. Но теперь… похоже, от меня требуется гораздо большее.

— Что, Дэвид? — Губы ее дрогнули.

— А ты не догадываешься? Ведь именно ты заставила меня почувствовать это, и не только тем, что сказала сейчас, а просто своим присутствием. Кэти, — пробормотал он тихим, проникновенным голосом, — отбросив все прочие обстоятельства, ты действительно чувствуешь, что я тебе нужен?

Девушка посмотрела на него с невыносимым напряжением.

— Как ты можешь спрашивать? — Она неожиданно сникла и жалобно договорила, избегая смотреть ему в глаза: — Ты мне так нужен… Я хочу, чтобы ты поехал со мной.

Наконец под нажимом все было высказано, тайна, до сих пор хранившаяся в ее душе, перестала быть таковой. Потрясенный этим откровением, он молча смотрел на нее, понимая, что все последние напряженные дни ждал именно такой просьбы.

— Ты имеешь в виду, — медленно произнес он, требуя если не большего, то хотя бы повторения, — короткую совместную поездку?

— Нет-нет… я прошу тебя остаться там навсегда. — Она заговорила, чуть ли не в бреду: — Там огромная нехватка врачей. Дядя Уилли планирует постройку небольшой больницы при сиротском приюте. Ты обретешь там то самое дело, для которого предназначен, хотя до сих пор его не нашел. Мы будем вместе и будем счастливы тем, что работаем.

— Ради того, чтобы быть с тобой, Кэти, — с чувством произнес он, — я готов отдать правую руку. Но подумай, какие изменения это повлечет, в частности, в моем… образе жизни. К тому же диплом врача я получил довольно давно.

— Ты быстро все наверстаешь — ты ведь такой умный. А к той жизни со временем привыкнешь.

— Да, дорогая Кэти, но есть и другие трудности. — Неуемное желание, чтобы она продолжала его уговаривать, подталкивало его признаться: — Финансовые дела, требующие постоянного присмотра, различные обязанности. Что касается миссии, то ты знаешь, я человек не набожный. Я вполне согласен со всем, что ты только что сказала, но не знаю, сумею ли разделить твои духовные убеждения.

— Работа, которую делаешь, и есть лучшая религия. Со временем, Дэвид, ты научишься понимать значение молитвы. Не умею я говорить о таких вещах, никогда не умела, слова становятся какими-то деревянными, негнущимися, зато я чувствую их сердцем. И ты тоже почувствовал бы… если бы только поехал.

Их руки скользнули друг к другу. Ручка Кэти оказалась холодной, как мрамор, так она была напряжена; и он крепко сжал ее, пока кровь вновь не начала пульсировать по жилам. Никогда прежде он не был к ней так близок. Словно ее душа проникла в его душу.

Появление крестьянки оборвало чудесный миг. Мори взглянул на нее невидящими глазами, а она, указав на северное небо, практично заметила:

— Es wird Schnee kommen. Schau’n sie, diese Wolken. Es ist besser Sie gehen zurück nach Schwansee.

— Она советует нам идти домой. — Вернувшись на землю, ответил он на вопросительный взгляд Кэти. — Предвещают снегопад, небо уже сейчас затягивается тучами.

Он оплатил счет, оставив щедрые trinkgeld, [65]и они отправились в обратный путь вдоль горного хребта, теперь уже в полной тишине, ибо Мори погрузился в глубокую задумчивость. Ветер стих, похолодало, все вокруг окрасилось в серые тона, солнце быстро катилось за гору, как огромный красный апельсин. Через час они спустились в долину. Мори не терпелось быстрее вернуться на виллу — он беспокоился за Кэти, как бы она не простудилась в этой промозглости. Но когда они собирались перейти главную дорогу, пересекавшую тропинку к Шванзее, мимо пролетел красный спортивный «эм-джи», потом притормозил со скрипом, остановился и с ревом развернулся.

— Привет, привет, привет! — послышались громкие, чересчур радостные крики. — Я так и знал, что это ты, старина.

Выведенный из задумчивости, Мори узнал, предчувствуя дурное, блейзер с медными пуговицами — Арчи Стенч. Небрежно высунувшись из окна со стороны водителя и улыбаясь во все тридцать два зуба, Стенч протянул руку в перчатке, и Мори пожал ее с деланой любезностью крайне раздосадованного человека. Торжественность дня была разбита вдребезги.

— Это мисс Эрхарт, дочь старинной подруги, — быстро сказал он, желая быстрее загасить многозначительный блеск, промелькнувший в хитрых глазенках Стенча. — Ее дядя, миссионер из Центральной Африки, присоединится к ней через два дня.

— Очень интере-е-есно, — протянул Арчи. — Приедет сюда?

— Ненадолго, — холодно кивнул Мори.

— Я хотел бы встретиться с ним. Африка сейчас самая горячая новость. Ветер перемен. Ха-ха! Вот так, старина. В Конго сейчас штормит. Вам нравится здесь, мисс Эрхарт? Остановились у Мори, полагаю?

— Да, — ответила Кэти на оба вопроса. — Но скоро я уеду.

— Не в дикую Африку? — игриво поинтересовался Стенч.

— Туда.

— Боже мой! — Стенч пришел в восторг. — Вы серьезно? Какой отличный материал получится. То есть вы тоже занимаетесь миссионерским рэкетом… Простите, я хотел сказать, делом?

Кэти слегка улыбнулась, к досаде Мори, словно ее не покоробила бесцеремонность Стенча.

— Я медсестра, — пояснила она. — Еду помочь своему дяде… Он открывает больницу в Квибу, на границе Анголы.

— Молодцы! — просиял Стенч. — Когда все бегут из того края на семи ветрах, вы стремитесь туда. Страна должна об этом услышать. Мы, британцы, никогда не сдаемся. Я загляну после приезда вашего дяди. Угостишь глоточком, дружище, в память о старом добром времени? Что ж, мне пора. Устал зверски. Ездил в деревню Песталоцци, [66]показывал фокусы ребятне. Шестьдесят километров в один конец. Скука чертовская. Но маленькие паршивцы очень хороши. До встречи, мисс Эрхарт, пока-пока, старина. Чудесно, что ты вернулся!

Уезжая, Арчи крикнул из окна, подтверждая будущий визит:

— Так не забудь, я еще позвоню!

— По-моему, милый человек, — заметила Кэти, когда они перешли дорогу. — Как это хорошо с его стороны — развлечь ребятишек.

— Да, он всегда затевает что-то в этом роде. Но… к сожалению, немного развязен, — сказал Мори тоном человека, с неохотой осуждающего другого, и добавил, словно это объясняло все: — Корреспондент «Дейли эко».

Злосчастная встреча именно в тот момент, когда он решал глобальные вопросы, касающиеся души, порядком его расстроила. Стенч представлял угрозу. Будь оно все проклято, подумал Мори, возвращаясь к земному, через полчаса новость о его приезде с Кэти разнесется по всей округе.

И действительно, не успели они вернуться и выпить чаю, как зазвонил телефон.

— Переведите на кабинет, — велел он Артуро. — Прошу прощения, дорогая Кэти, я отлучусь на несколько минут. Наш друг Стенч, как видно, поработал.

Наверху он снял трубку и раздраженно нажал красную кнопку, предчувствуя недоброе; его опасения сразу подтвердились: в трубке прозвучало контральто мадам фон Альтисхофер.

— Добро пожаловать домой, дорогой друг! Я буквально минуту назад узнала о вашем возвращении. Почему вы мне ничего не сообщили? Сколько времени прошло! Вас здесь очень не хватало. Все только и говорят о вашем таинственном исчезновении. Итак, как скоро я могу прийти повидаться с вами и вашей юной гостьей, намеренной посвятить себя Черному континенту?

Поразительно, каким неприятным показалось ему подобное вторжение — не только сами слова, но и любезная манера, и вывернутый наизнанку английский, и даже звучный голос. Он прокашлялся и пустился в поверхностные объяснения, суть которых сводилась к тому, что дела старинных друзей семьи задержали его дольше, чем он предполагал.

— Родственники? — вежливо осведомилась дама.

— В какой-то мере да, — уклончиво ответил он. — Когда приедет мой второй гость, надеюсь, вы навестите нас и познакомитесь с ними обоими.

— Но до тех пор вы должны приехать ко мне выпить.

— Очень хотел бы, но никак. Много дел накопилось за время отсутствия. — Глянув в окно, он увидел, как в воздухе медленно кружат первые хрупкие снежинки, и ухватился за эту тему. — Боже милостивый! Настоящий снегопад. Боюсь, нас ждет ранняя зима.