Время летело. Когда закат осветил небо фиолетовым пламенем, Эмили встала и потянулась. Вода была прозрачной, но становилось слишком темно для подводных наблюдений. Она повернулась лицом к берегу, собираясь выйти из воды, и пришла в ужас от того, что там увидела.

Вместо Мэг, которая должна была крепко спать на пляжном полотенце, ей улыбался Лайон Гэллант, стоявший в полосе прибоя, где вода доходила ему до середины бедер. Единственной приятной ей деталью во всей этой картине было то, что он не был голым.

— Мир тесен, — промурлыкал он и двинулся ей навстречу.

Теплый вечерний бриз взъерошил волосы, так что мокрые кудряшки заплясали у нее перед глазами. Эмили нервным жестом смахнула их назад.

— Даже чересчур тесен, — буркнула она.

Он небрежно пожал плечами, и мышцы перекатились у него под кожей.

— Это мой остров. Не стоит удивляться, если время от времени вы наталкиваетесь здесь на меня.

Она проскочила мимо, стараясь не встретиться с ним глазами.

— Мне нравится ваша короткая стрижка.

Вздрогнув от неожиданности, девушка бросила быстрый взгляд в его сторону.

— И купальник тоже красивый.

Он возвышался, стоя в небрежной позе, и от его ленивого взгляда у нее участился пульс. За его спиной закат сиял ослепительной красотой, окрашивая спокойное море в алый цвет. Он стоял перед ней так неподвижно, что был похож на античного бога. Свет струился по нему, обрисовывая четкий рельеф мускулатуры.

Совсем не удивительно, что он отказывается фотографироваться. Ведь иначе его райский остров вечно осаждали бы толпы визжащих женщин с безумными глазами. Они вторгались бы к нему днем и ночью, на всевозможных плавучих средствах, если бы знали, что такой образец мужского совершенства скрывается у них под боком, всего в нескольких милях к югу от пляжей Майами.

Чувствуя неловкость, Эмили переложила маску с трубкой из одной руки в другую.

— Спасибо за сказанное о моих волосах, ну и вообще… — Не зная, что делать дальше, она резко повернулась и вышла на берег. Ее тень косо тянулась по мокрому песку. Через секунду рядом с ее тенью возникла и его огромная тень.

— Помните, что я сказал вчера вечером?

Не оглядываясь, она помотала головой. Он сказал немало, и все это врезалось ей в память, но она не собиралась ему признаваться. Она с усилием сглотнула, пытаясь придумать какой-нибудь ни к чему не обязывающий ответ.

— Я… мне нужно найти Мэг.

— Миссис Дилберг вернулась в дом.

Эмили закусила губу.

— Она попросила меня передать это вам. — Его тон был окрашен ноткой юмора. — Мисс Стоун, вы уклоняетесь от предмета нашего разговора.

— Я отказываюсь обсуждать это с вами. Уходите!

— Почему? Вы нашли кого-то другого, кто преподаст вам уроки крутого секса?

Шокированная его прямотой, девушка резко обернулась:

— Я ни с кем не собираюсь заниматься крутым сексом, ни с кем!

— Вот как? — Он наклонил голову, глаза озорно блестели. — А я было подумал, что, раз вы больше не бегаете по берегу, значит, нашли себе учителя по сексу, которого предпочли мне.

— Ничего подобного! — Его сочный смешок подействовал на нее раздражающе. — Я в диком восторге оттого, что развеселила вас! — Она повернулась спиной и хотела уйти.

— Напротив, я убит горем.

— Оно и видно.

Лайон взял ее руку в свою, и этот небольшой акт обладания пронзил ее словно током. Он не мог бы остановить ее более эффективно, даже если бы связал и заклеил ей рот.

— Дорогая моя, — сказал он, подойдя, — вы очень привлекательны. — Он коснулся пальцем ее подбородка, заставляя посмотреть ему в лицо. — Позвольте мне доказать вам это.

Взгляд его темных, как полночь, глаз встретился с ее взглядом и не отпускал, обещая так много и так красноречиво, что сердце у нее гулко забилось. Она чувствовала, что тает, идет ко дну, теряет всю свою волю. Эмили отрицательно помотала головой, а руки ее сами поднялись и обвили его шею, и пальцы стали гладить волосы у него на затылке.

Словно по волшебству, она вдруг оказалась лежащей на одеяле. Сначала его поцелуи были нежны и нетребовательны, как тот теплый ветерок, который ласково овевал ее, и она охотно отвечала на них, наслаждаясь каждым долгим мгновением.

Он шептал ей ободряющие слова, подсказывал, что делать, и это пробуждало в ней дремавшую до тех пор интуицию. Она следовала за ним в любовной игре и с каждым нежным словом похвалы или ободрения становилась все увереннее в себе. Учительница училась тонкостям искусства соблазнять. Руки, губы, язык, зубы — все эти части тела выполняли свои особые, очень приятные задачи, и Лайон Гэллант в совершенстве знал каждую из них.

Его умелая рука ощупью прокладывала дорожку вниз по ее боку и вдоль бедра, и от этого легкого массажа по всем частям ее тела разбегались токи желания, а его поцелуи тем временем становились все интенсивнее и требовательнее. Он легко скользнул на нее сверху, и касание его кожи опьяняло; кровь застучала в висках и отхлынула от сердца.

Его поцелуи, горячие и сладкие, переместились ниже: она ощущала восхитительное возбуждение у себя на шее, на плече. И сама, словно в зеркале, повторяла его действия, гладя, лаская, пробуя на вкус. Она превращалась в другую Эмили, совершенно не похожую на ту, какой была всего час назад, — в чувствующую Эмили. Причем впервые в жизни. И радовалась своей раскрывающейся, словно бутон, мудрости.

Его губы достигли кромки купальника, и она вздрогнула от неожиданности, услышав стон, родившийся у него в горле. Ей и в голову не приходило, что он испытывает такое же сильное желание, как и она, и от этой мысли замерло сердце. Она ласково провела руками по его твердой на ощупь спине, и ее привело в восторг сочетание жесткости и гибкости, которое она ощутила под ладонями.

Лайон подсунул палец под бретельку, стянул ее с плеча и поцеловал то место, где она была. Его рука спустилась ниже, едва заметно коснулась ее груди, и он пробормотал:

— Начинается урок номер четыре, дорогая.

Один палец скользнул под верхнюю кромку ее купальника, и она задохнулась от этого непривычного, шокирующего контакта. Ее тело кричало, чтобы он продолжал, чтобы занялся с ней любовью по-настоящему и до конца, а разум отчаянно умолял не спешить. Эмили, не далее как прошлой ночью он был с другой женщиной. Это напоминание оказалось для нее жестоким ударом, и она застонала.

Услышав тихий жалобный звук, Лайон поднял голову. Во взгляде у него читалось недоумение.

— Пожалуйста, не надо! — воскликнула она. — Я не могу.

Он долго смотрел на нее; брови опустились и сдвинулись. Он казался расстроенным.

— Не говорите так, дорогая. — Его голос стал хриплым от страсти, и она видела, что на этой стадии ее отказ ставит его в нелегкое положение.

Эмили была не в силах оттолкнуть его от себя. Ей приходилось полагаться только на его честь — она надеялась, что он не лишен благородства.

— Мне очень жаль. Я знаю, что мужчине бывает трудно остановиться…

Он долго не говорил ни слова, и только желваки перекатывались у него на щеках. Эмили совсем лишилась сил; она лишь неотрывно смотрела ему в лицо, в котором было что-то ястребиное, и последние розовые блики заката чуть окрашивали его черты, перекликаясь с отблесками внутреннего огня в глубине его глаз.

Нахмурившись, она пыталась заглянуть в эти темные глубины, и ей виделись там искры раздражения и какой-то подспудной борьбы. Она понимала, что он расстроен. Какой мужчина не был бы расстроен на его месте? Но он ничего не говорил. Не пытался ни запугивать, ни улещивать.

После напряженного молчания она с изумлением увидела, как у него на губах постепенно проступила сокрушенная улыбка.

— Если вы хотите, чтобы я восхищался вашим моральным обликом, мисс Стоун, дайте мне время. — С этими словами он скатился с нее и встал. Она поразилась еще больше, когда он предложил ей руку.

Все еще пребывая в каком-то странном состоянии, девушка молча приняла протянутую руку, и он помог ей встать.