Доехав до дома, он открыл ключом входную дверь и на цыпочках прошел по длинному коврику, постеленному у порога.

— Арчи? — позвала Молли откуда-то из темноты. — Арчи, это ты?

— Да, я, — ответил доктор Фоскатт и включил свет.

Молли, одетая в летний халатик, сидела в кожаном кресле у погашенного камина. Ее седые волосы были не причесаны и торчали в разные стороны. В глазах застыл страх. Только когда Фоскатт улыбнулся и погладил жену по плечу, она немного успокоилась. Однако не успел он заговорить, как с его улыбкой случилось что-то странное. Губы задрожали, на глаза навернулись слезы.

Молли встала с кресла и протянула руки к мужу:

— Что случилось, дорогой мой? Что с тобой случилось?

Он позволил ей обнять себя и попытался выдавить хоть слово.

— Я не слышу. — Молли отстранилась от мужа, все еще улыбаясь ему. — Арчи, я тебя не слышу. Идем-ка со мной.

Она взяла его за руку, отвела на кухню, усадила мужа за стол и налила ему стакан домашнего малинового морса из холодильника.

— Ну, что у тебя стряслось?

Ее голос звучал мягче, чем когда бы то ни было, успокаивая Фоскатта и облегчая его страдания, как микстура от кашля — боль в горле.

— Я давно догадывалась, что у тебя какие-то неприятности. Рассказывай, Арчи. Что случилось?

И он начал рассказывать. Молли внимательно слушала, но по ее лицу было непонятно, что она чувствует. Фоскатт посмотрел на ее стиснутые руки и заметил на пальцах, возле суставов, какие-то припухлости. Они наверняка болят. Ему следовало давно обратить внимание на руки Молли. Скорее всего она страдает артритом. Странно, что она никогда не жаловалась. Интересно, почему? Доктор отвел глаза в сторону и постарался вспомнить, о чем он сейчас говорил. Ах да. Он с трудом закончил свою унылую исповедь и замолчал, глядя в стол.

Секунду спустя доктор почувствовал на плече руку жены и снова поднял голову. Молли смотрела на него с улыбкой. Фоскатт подумал, что теперь все будет в порядке.

— Жаль, конечно, что ты забыл сделать пометку о тех образцах, которые дал Элен, но ведь с тех пор прошло столько времени. Те твои таблетки не имеют никакого отношения к смерти Айана.

— Да, если он следовал инструкциям. А вдруг его состояние ухудшилось, и он прекратил их пить? Разве ты не понимаешь, Молли? Или, наоборот, ему стало лучше, и Элен перестала давать ему таблетки и оставила их на будущее. Через несколько недель или месяцев его состояние снова могло ухудшиться, и он опять начал их принимать, только уже гораздо ближе к тому времени, когда я выписал терфенадин и отдал рецепт Деборе.

Молли все равно не понимала. Она налила мужу еще немного холодного морса, не переставая мягко улыбаться.

— Как ты не понимаешь, Молли? Все могло именно так и случиться. Вполне возможно, что Элен дала Айану последнюю таблетку совсем незадолго до его смерти, как раз перед тем ужасным скандалом, который Дебора устроила в клинике.

— Да. Арчи, могло быть и так, но ведь наверняка никто не знает. Кроме того, никто и не утверждал, что Айан умер от сочетания терфенадина и астемизола.

— Разве?

— Ну конечно. Ты слишком перенервничал, дорогой мой. Я понимаю твое беспокойство, и все-таки нельзя так мучить себя. Эксперты нашли у Айана совсем крохотное количество астемизола. Насколько я помню, обвинитель сказал, что Дебби давала отцу таблетки, чтобы усыпить его и задушить. Сами по себе лекарства его не убили бы. Разве ты сам не помнишь? Все дело в том, Арчи, что последнее время ты работал на износ. Ты устал, мой дорогой, и просто-напросто сгущаешь краски.

Доктор Фоскатт посмотрел на жену. Неужели она права? Неужели всю последнюю неделю он мучился из-за обычного стресса, вызванного постоянными перегрузками?

— Иди спать, Арчи. Ты вымотался и не в силах рассуждать здраво. Ложись в кровать и выспись как следует.

— Терфенадин, — внезапно сказал Фоскатт.

Его глаза расширились, а сердце заколотилось так, что чуть не выпрыгнуло из груди.

— Где справочник? У нас где-то должен быть один экземпляр.

— О чем ты говоришь?

— О медицинском справочнике, — нетерпеливо сказал доктор.

Внезапно Молли перестала быть единственным источником успокоения, а превратилась в обычную женщину средних лет, недостаточно быстро соображающую.

Фоскатт поднялся со стула, споткнувшись о снятую теннисную туфлю, и схватил свою черную сумку. Справочник должен быть там. Да. Слава Богу, он здесь. Доктор пролистал его в поисках раздела об антигистаминных средствах и ничего не нашел. Да что же с ним происходит? Он ведь знал этот справочник как свои пять пальцев. Придется посмотреть в оглавлении. Да. Слава Богу. Вот оно.

Доктор нашел статью о терфенадине и сразу просмотрел последний параграф в поисках рекомендаций для пациентов, которые принимают непатентованные нормы препарата.

— Вождение автомобиля, — сказал Фоскатт вслух.

Больше ничего.

Его сердце все еще стучало в грудную клетку. Ритм сердцебиения был неравномерным. Он то учащался, то почти замирал, как будто Фоскатт сам принимал опасное сочетание антигистаминных препаратов. Он перевел глаза наверх страницы, к параграфу о побочных эффектах. Среди них ничего страшного не было. Противопоказаний тоже особых не имелось, только беременность и кормление грудью.

На мгновение доктор вздохнул спокойнее. Сердце застучало медленнее, почти в нормальном темпе. Наверное, память сыграла с ним злую шутку. Явный признак стресса. Надо срочно найти себе замену и съездить куда-нибудь с Молли, отдохнуть вдали от всех.

Он поднял голову от толстого красного справочника и улыбнулся жене, чтобы успокоить ее. Затем его глаза вернулись к странице и упали на слова «не принимать с грейпфрутовым соком».

Вот оно!

Никто не знал об опасности совмещения терфенадина с грейпфрутом, когда доктор прописывал Уотламу это лекарство. Он ни в чем не виноват. Ни в чем… Однако он должен был вспомнить о Гибберт и ее отце, когда узнал о новых рекомендациях по приему терфенадина. Фоскатт слепо верил в виновность Деборы и не допускал даже сомнения в том, что она дала отцу слишком большую дозу лекарства. Теперь приходилось признать, что она могла этого и не делать. Доктору показалось, будто пол у него под ногами заходил ходуном. Стеметил, подумал Фоскатт. При головокружении надо принимать стеметил.

Затем страх отступил, как морская волна убегает с песчаного берега, и сердце доктора застучало ровнее. Пол у него под ногами снова обрел устойчивость. Почему он, собственно говоря, так разволновался? Господи Боже, да никакой пациент с язвой желудка не станет пить такой кислый напиток, как грейпфрутовый сок. Фоскатт улыбнулся жене.

— Что происходит, Арчи? — спросила она обеспокоенно. — Ты то краснеешь, то бледнеешь и весь покрылся испариной. Что с тобой, милый? Давай я вызову кого-нибудь из твоих партнеров.

— Нет, Молли, нет. Я не болен. Вообще со мной все в полном порядке. Сначала испугался, но теперь все нормально.

Молли все еще волновалась, и доктор с нервным смехом объяснил жене, что у него хватило глупости предположить, будто Айан Уотлам мог пить вместе с лекарствами грейпфрутовый сок.

Триш проснулась от телефонного звонка. Не открывая глаз, сняла трубку и сонным голосом назвала свое имя.

— Триш? Это я, Анна. Что это за фантастически хорошая новость, которую ты собиралась мне сообщить?

Триш моргнула и почувствовала, что Джордж переворачивается на бок. После их вчерашнего разговора Триш не хотелось, чтобы он слышал ее разговор с Анной. Вчера вечером она имела возможность позвонить подруге, когда мыла посуду, а Джордж читал в гостиной газету. Анны не оказалось дома, и Триш оставила ей короткое сообщение на автоответчике.

— Погоди секунду, — сказала она. — Я перейду к другому телефону.

Триш поцеловала Джорджа во взлохмаченный затылок и сказала, чтобы он спал дальше. Внизу она подошла к своему письменному столу и, взяв телефонную трубку, рассказала Анне о том, как терфенадин взаимодействуете грейпфрутовым соком, и все остальное.