— Постарайся съесть хоть что-нибудь, дорогой, — вернул его в реальность голос Молли. — Если не будешь питаться как следует, никаких сил не останется.

Фоскатт заставил себя сосредоточиться на жене, сидящей по его правую руку за отцовским столом красного дерева — верной, доброй, всегда готовой помочь и поддержать. Он почувствовал, что комок в его горле пропал, а у мяса снова появился вкус.

— Такого пациента не могут принять нигде в нашем округе, — сказал доктор. — Я узнал, что недалеко от Портсмута есть частная лечебница, где специализируются как раз на подобных случаях, но наш бюджет таких расходов не потянет.

— И что теперь будет с тем несчастным?

— Родным придется заботиться о нем самостоятельно, плюс, по необходимости, амбулаторное лечение и приходящая медсестра, когда она будет свободна.

Он заметил, как изменилось у Молли выражение лица, и добавил немного нетерпеливо:

— Я понимаю, что им придется очень несладко, а какой у нас выбор? Целый год не делать ни одной операции? Отказать всем пациентам, которым требуется биопсия? Приходится выбирать — или одно, или другое.

— «Лучше одному человеку умереть за народ», [12]— процитировала Молли не совсем к месту. — Я знаю, Арчи, знаю. В любом случае ни ты, ни твое здоровье страдать не должны. Постарайся не принимать все так близко к сердцу. Я смотрю, мяса ты больше не хочешь. У меня на плите стоит отличный рисовый пудинг. Сейчас принесу.

Молли забрала наполовину пустую тарелку, и доктору захотелось поцеловать жене руку.

Триш заметила дом Уотламов издали, когда до него еще оставалось несколько миль пути. Квадратное здание из красного кирпича, отделанное по внешним углам белым камнем, совсем не казалось красивым, хотя построено было очень неплохо. На одном из воротных столбов висела выцветшая табличка с надписью «Продается». Маленький садик перед домом выглядел совсем запушенным. Там, где когда-то была лужайка, бурно разрослись сорняки, а на полуразрушенных клумбах покачивалось несколько розовых кустов.

Естественно, немногие покупатели готовы приобрести дом, где произошло убийство, но Триш все-таки удивило, что благоразумная Корделия Уотлам не потрудилась найти кого-нибудь, кто ухаживал бы за коттеджем ее родителей. Если не содержать дом в приличном состоянии, на него никогда не найдется покупателя.

Триш припарковала автомобиль на придорожной стоянке и выбралась из него, чтобы взглянуть на дом поближе. Неподалеку стояла большая серая церковь, а вокруг нее теснилась целая группа жилых строений. Два высоких окна на первом этаже дома были разбиты, а все целые стекла покрывал толстый слой пыли. На входной двери, обшитой панелями, белая краска облезла, а медное дверное кольцо было темно-зеленого, почти черного цвета.

Где-то совсем близко залаяла собака. Триш быстро оглянулась по сторонам и заметила холеного золотистого ретривера, который скакал вокруг пожилой, по всей видимости, супружеской пары. Оба были одеты в просторные стеганые куртки цвета хаки и подходящие к ним по тону твидовые костюмы, которые словно специально были предназначены для того, чтобы растворяться на фоне английской живой изгороди. Мужчина приподнял шляпу и одновременно с супругой пробормотал: «Добрый день».

— Добрый день, — ответила Триш и искренне улыбнулась.

Вспомнив о событиях, которые произошли за день до смерти мистера Уотлама, и о соседях, всегда гулявших по этой тропинке со своим золотистым ретривером, она добавила:

— Вы, случайно, не майор Блэкмор и миссис Блэкмор?

— Мы с вами где-то встречались? — слегка смутившись, спросил майор. — Боюсь, моя память стала совсем не такой, как прежде. Как и зрение.

— Нет-нет, мы с вами никогда не встречались. — Триш протянула руку. — Меня зовут Триш Магуайр. Я… я подруга Деборы Гибберт.

Майор крепко пожал ей руку и представил жене, как будто та не присутствовала, когда Триш называла свое имя. Дамы тоже пожали друг другу руки.

— Я очень рад, что у Дебби до сих пор сохранились друзья, — сказал майор, а его жена энергично закивала головой.

— Правда? Я читала, что вы случайно стали свидетелями ее последней ссоры с отцом.

— Да, так оно и есть.

Майор повернулся к псу и приказал ему сесть. Ретривер не обратил на слова хозяина ни малейшего внимания и продолжал вынюхивать какую-то интересную норку у края дороги.

— В суде мы рассказали только правду.

— Ну конечно! Нисколько в этом не сомневаюсь. Мне даже в голову не приходило, что вы могли солгать, — торопливо сказала Триш.

— Но нас возмутило то, как наши слова были использованы, — добавила миссис Блэкмор. — Просто возмутило. Несчастный Айан Уотлам всегда был одним из самых трудных людей на свете, а с тех пор как заболел, стал совершенно невыносимым. И Элен, и Дебби так с ним намучились. Жаль, что…

Она замолчала и отвернулась в сторону. Триш немного подождала и вопросительно посмотрела на майора.

— Думаю, моя жена сожалеет, что мы не знали, насколько плохо у них обстояли дела. Мы ведь могли помочь, понимаете? Знали бы мы, что Элен и Дебби в таком отчаянии… Но они обе были прекрасными женщинами, очень верными. Они не хотели предавать Айана перед его друзьями. Мы только на суде узнали о том, как он вел себя в последнее время.

— Значит, вы считаете Дебби виновной в убийстве?

— Боже правый! Конечно, нет. Такая женщина, как она? Нелепость. Что бы Дебора ни сделала отцу, она не хотела его смерти. Она не знала, что так все обернется. Я написал тем, кто выступал на суде за обвинение, и объяснил им, что считаю возмутительным то, как они использовали наши показания и не дали нам возможности объясниться.

Триш постаралась мысленно представить себе стенограммы судебного заседания. Какие вопросы Фил Редстоун задавал этой паре? Вспомнить не удалось, и Триш спросила у самих супругов.

Миссис Блэкмор уже успела немного успокоиться.

— Он спросил, не могли ли мы ошибаться по поводу того, в какой день случилась та ссора между Дебби и ее отцом. Но мы не могли ошибаться. В тот день мы вывели Понто на прогулку позднее обычного, потому что ждали мастера по ремонту кухонных плит, а он пришел после шести вечера, из-за чего обед пришлось перенести на полтора часа позднее. Никакой ошибки быть не могло. Я рассказала все как есть, и меня сразу отпустили. Я хотела рассказать о том, как мы относимся к Дебби, но эти… юристы не дали мне говорить.

Учитывая возраст и искренность рассказчицы. Триш нисколько не обиделась на то, как прозвучало словосочетание «эти юристы».

— Вы навешали Дебби там?.. В том месте, где она сейчас?

— Да, — ответила Триш и улыбнулась старикам. — Там не очень уютно, но она держится молодцом. Смогла даже друзей найти.

Миссис Блэкмор облегченно вздохнула и расслабилась. Когда она улыбнулась, ее губы слегка дрогнули.

— Элен так обрадовалась бы. Она ведь очень переживала перед смертью. Боялась, что Дебби отправят в тюрьму.

— Элен пыталась взять всю вину на себя, — сказал майор, глядя на пса. — Ради Дебби, понимаете?

— Да, я знаю, — ответила Триш.

Он кивнул и снова приподнял шляпу, переступая с ноги на ногу, как будто разрабатывал мышцы. Миссис Блэкмор взяла мужа за руку и улыбнулась Триш.

— Он не может долго стоять на одном месте. Во время ходьбы артрит беспокоит его гораздо меньше. Что поделать, больные колени.

— Конечно, я понимаю. Извините, что задержала. Мне было очень приятно с вами познакомиться, и спасибо за искренность. Вы не против, если я пройдусь вместе с вами? Я хотела еще кое-что выяснить. Вы, случайно, не знаете, есть ли в деревне человек, который желал мистеру Уотламу смерти?

— Думаю, вряд ли, — ответил майор после секундного раздумья. — Айан был старым человеком, с очень тяжелым характером, но он многие годы не выходил из дома, понимаете? Подагра и все такое прочее. У нас в округе никто не держал на него зла или какой-то личной обиды.