Иосиф был набожен, конечно, но презирал интриганов-иезуитов. Он поклялся себе, что прогонит их с королевского двора, как только взойдет на трон.

Из лени, а также чтобы не потерять своих лизоблюдов, отец Иосифа на протяжении десятилетий поддерживал двор и правительство как цветущий аппарат ненужных, праздных, склочных министров, которым к тому же еще и переплачивал. Иосиф не мог дождаться, когда наконец сможет выставить их всех за дверь и заменить молодыми, деятельными и знающими людьми, которым доверял. Министры знали об этом (Иосиф основал даже нечто вроде параллельного правительства, так называемый «молодой двор») и ненавидели его.

Постоянные нравоучения отца, попрекавшего его завоеваниями женских сердец, только ухудшали ситуацию. В итоге отец запретил ему заниматься государственными делами. Он не понимал и не выносил сына, который был так не похож на него и так похож на его величайшего врага, «короля-солнце»: тот тоже был выдающимся человеком с располагающим к себе характером, любимцем женщин. Леопольд предпочитал блестящим победителям заурядных людей, молодым – стариков, специалистам – неумех, бесстрашным – трусов. Как он мог любить своего первенца?

В действительности он любил Карла, своего младшего сына.

Карл был идеальным воплощением той заурядности, которую так ценил Леопольд. Иосиф был пылок, а Карл, воспитанник иезуитов, сдержан. Первый обладал привлекательной внешностью, второй выглядел всего лишь терпимо. Иосиф был скор на суждения, красноречив, Карл же колебался и поэтому молчал. Иосиф смеялся и заражал всех своим смехом, а Карл опасался, что смеяться будут над ним.

Они вышли из чрева одной матери, только первый родился правителем, второй – спутником. Карл, возможно, смог бы уживаться со своим братом без особых ссор, но зерно раздора посеял их собственный отец, поскольку никогда не скрывал, что предпочитает младшего. На смертном одре он поспешно добавил в завещание несколько пунктов не в пользу Иосифа, согласно которым именно в тот момент Карл был предпочтительнее, поскольку закон отказывал ему в престолонаследии.

Иосиф был смертельно оскорблен, а Карл ненавидел его, так как думал, что сам заслужил трон. Разве отец не говорил, что он – лучший? Младший сын, человек мрачного и злопамятного характера, воспитывался не как второй сын, а как будущий король: король Испании. И теперь он не мог смириться с судьбой, согласиться, что останется без короны на голове.

Оба брата не виделись вот уже восемь лет: Карл уехал в Испанию в 1 703 году, чтобы оспорить корону у Филиппа Анжуйского, внука Людовика XIV, и больше не вернулся в Вену. Слишком много было камней преткновения: сначала из-за владычества над Миланом и Финале, затем из-за управления Ломбардией, наконец, из-за Неаполя, где схлестнулись протеже обоих. Даже если братьев разделяли народы, войска, моря и горы, расположенные между Австрией и Испанией, Карл каждый день, каждый час, каждый миг с завистью думал о брате. Хорошенькое наследство оставил отец Иосифу, думал я: недоброжелательность министров, соперничество с братом и ту странную юношескую наивность, из-за которой он подвергался множеству опасностей, к примеру маневрам аббата Мелани.

Размышляя таким образом, я встал с кровати и на цыпочках пошел к своим старым бумагам. Поскольку сон полностью оставил меня, мне захотелось продолжить чтение тех брошюр о моем дорогом Иосифе, которые я несколько дней назад собирался прочесть как можно скорее.

Однако теперь я не искал ответов на вопросы по поводу Места Без Имени. Нет, теперь, когда аббат Мелани планировал с моей помощью передать Иосифу I доказательства измены Савойского, сам император завладел моими мыслями больше, чем раньше.

Я принялся перелистывать бумаги на немецком языке. В руки мне попало сообщение о его свадьбе:

Пробегая глазами по строкам, по обычаю тевтонских газет изобиловавшим скучными подробностями, я вспоминал другие голоса, которые слышал в городе по поводу Иосифа. Сколько милого прямодушия было в его поведении, сколько юношеской непосредственности, сколько благородных мыслей! Для хитрого аббата Мелани было бы легче легкого завоевать доверие молодого владыки, если бы он говорил на чистом итальянском языке и умолчал, что является французским посланником. Но если Атто все же заодно с турками?

Только после того, как Иосиф сочетался браком (он женился на немецкой принцессе Вильгельмине Амалии Брауншвейг-Люнебургской), Леопольд позволил ему снова заниматься государственными делами. Но молодой человек уже успел снискать ненависть отцовских министров.

5 мая 1705 года Леопольд почил после полувекового правления. Ситуация в империи была крайне серьезной: бушевала ужасная война против Франции и ее союзников, целые армии были готовы в любой миг вторгнуться на австрийские земли. Система налогообложения практически уничтожена, финансовое положение шаткое, императорская сокровищница стояла пуста. В войсках царила сумятица, солдаты были плохо вооружены, недисциплинированны. Императорские территории (восставшая Венгрия, неспокойные регионы Италии, вечно враждебная Богемия) угрожали отколоться.

Во время поминок по Леопольду один иезуит, придворный проповедник, отважился предостеречь Иосифа: только принц, воспитанный иезуитами, может надеяться править успешно и счастливо.

Иосиф не позволил запугать себя: он изгнал иезуита из страны и приказал изъять две сотни печатных экземпляров его речи. Остальным иезуитам, оставшимся при дворе, он объявил, что отныне они не имеют права голоса в вопросах политики. После этого уволил одного за другим бездарных министров и государственных деятелей, которые были столь дороги его отцу, и призвал новых молодых людей, желавших служить ему. Единственным, кто не был отправлен домой, был Евгений Савойский. Новые министры, которых выбрал Иосиф, не были невинными ягнятами. Были меж ними ссоры и соперничество. Но благодаря своему воздействию он справлялся с ними и разрешал все споры.

Молодой император вскоре принялся за скучную и сложную задачу лечения государственных финансов, впрочем, не забыв о тех реформах, которые могли улучшить, пусть и незначительно, жизнь его подданных. Начиная с Вены, он ввел, наряду с множеством других инициатив, регулярную уборку улиц; заложил сеть канализации; распространил предписание каждый день записывать умерших в городе и в пригородах и приказал построить неподалеку от Каринтийских ворот театр для народа, где ставились старые добрые венские комедии, черпавшие в свою очередь вдохновение в еще более старых комедиях итальянского искусства. Наконец, он приказал вывезти сто восемьдесят турецких пушек, оставшихся в городском арсенале после осады 1683 года в качестве военного трофея: литейные цеха должны были переплавить их в новый роскошный колокол для собора Святого Стефана, самый красивый и большой колокол, который когда-либо видели в Вене, столице и резиденции императора; и работа должна была быть представлена и торжественно освящена в июле 1711 года, к тридцать третьему дню рождения Иосифа Победоносного.

Затем я добрался до «Прототипического каббалистического прогностикона», иными словами, гороскопа Иосифа: Horoscopus gloriae, felicitates, et perennitatis, Josephi Primi, Romanorum Impe ratoris, semper Augusti, Germaniae, Bohemiae, Hungariae, с. с Regis. [48]Он был составлен с помощью арифметических расчетов на основании Священного Писания, причем в 1709 году доктором saluberrimae medicinae [49]из Падуи Иосефом Валлихом, olimХертцваллих, на еврейском, латыни, греческом, халдейском, сирийском, каббалистическом, раввинском, иерусалимском, польском, итальянском, французском и немецком языках и с великолепнейшей ясностью сообщал: