Однако рассказы своих собратьев по цеху я знал хорошо, о да! Если мастеру наконец удалось достигнуть того, что его подмастерья сидят, склонившись над работой, чтобы сделать хоть самую малость для того, чтобы она была выполнена, то они тут же принимались громко требовать дополнительную плату. В Вене, кстати сказать, вот уже несколько столетий действовал закон, согласно которому месячная зарплата покрывала лишь малую часть объема работы, а в Риме это сошло бы за половину каникул.
Усложняли ситуацию, кроме того, еще и религиозные предписания. Гильдии ремесленников требовали права присутствовать на похоронах члена гильдии, к тому же в Вене в ходу был удивительный обычай поминок по усопшему. Кстати, банкет этот мог быть каким угодно, только не скромным: дикий, необузданный кутеж до позднего вечера. В прошлом некоторые главы нашего цеха пытались сдерживать этот позорный феномен, объявляя, что на похоронах будет присутствовать только «часть» членов гильдии. Однако поскольку они забывали уточнить число, туда шли почти все, и только некоторые были готовы к тому, чтобы почтить почившего собрата по цеху работой вместо упражнения своих жевательных мускулов.
Не лучше подмастерьев вели себя и слуги. Неутомимо негодовал с кафедры и в своих книгах отец Абрахам а Санта-Клара на нерадивых слуг: «Потеть не за едой, а за работой, ну-ка, ну-ка!» Слуги имели право не выполнять работу, чтобы принимать участие в торжественной мессе. Наибольшим же бельмом в глазу господ была заутреня в половине шестого утра, поскольку служила излюбленным поводом для того, чтобы приступить к работе позднее…
Если госпожа ссорилась со своей служанкой из-за того, что та каждое утро просила позволения пойти к заутрене, она восстанавливала против себя всех соседей. На самом же деле служанки шли на богослужение только затем, чтобы их там видели, а как только церковь наполнялась, убегали и встречались с очередными возлюбленными, чтобы пойти с ними на танцы, в кофейню или в кусты сада Аугартен. А если потом опаздывали, то обвиняли во всем несчастного священника.
Именно поэтому во время нашего прибытия в Вену мы видели на улицах столько служанок, словно то был праздник! Утренняя прогулка на базар тоже была поводом для праздного времяпрепровождения, а у кухарок было излюбленной привычкой «обменяться новостями у бассены [40]» дома пекаря или молочника, и эти встречи даже стали называть «утренними воссоединениями».
Отец Абрахам а Санта-Клара сетовал еще и на то, что с такой работой те немногие заработанные деньги легко было прокутить в ближайший же праздник или во время выходных, поэтому нужно говорить не столько о «праздниках», сколько о «жратьниках». На протяжении вот уже двух сотен лет то и дело выходили предписания, которые должны были сделать воскресенье вновь священным днем и положить конец пьянкам и пирушкам. Например, вышел запрет на то, чтобы по воскресеньям ходить в трактир или играть в боччи, однако никто его не придерживался. Процессии и крестные ходы стали ареной прискорбного смешения полов: мужчины и женщины танцевали и играли друг с другом, безудержно предавались простейшим радостям, вследствие чего часто – но безуспешно – предлагалось проводить мужские и женские процессии отдельно. Хотя отец Абрахам проповедовал, что верующие не должны слишком много времени проводить в молитвах (каждый день по часу), но только для того, чтобы у них было больше времени для работы, а не для того, чтобы предаваться праздности: «Молитва должна чередоваться с работой, как солнце и луна в небе; молитва должна сопутствовать работе, как мотыга на рукояти».
Совету этому почти никто не следовал, особенно с учетом множества выходных дней. Одних только национальных религиозных праздников было тридцать шесть; не проходило и месяца без нескольких праздников. Кроме священного праздника Рождества, Крещения и Пасхи были еще: в январе – обрезание Иисуса и обращение святого Навла; в феврале – Сретенье Господне и праздник святого Матфея; в марте – Благовещение Пресвятой Богородицы, не говоря уже о том, что кроме пасхального понедельника и вторника, следующего за Пасхой, на работу не ходили вообще; в апреле наступал черед Георгия Победоносца и святого Марка. В мае благочестивые праздники просто градом сыпались: именины святого Филиппа и Иакова, Вознесение Господне, день Святой Троицы и вторник после него, праздник Тела Господня; в июне – Иванов день и праздник Петра и Павла; в июле – встреча Марии и Елизаветы и праздники святой Марии Магдалины и Иакова; в августе – праздник святого Лаврентия и Варфоломея, кроме того – Успение Богородицы; в сентябре – Рождество Пресвятой Богородицы, праздник Левия Матфея и святого Михаила; в октябре – святого Симона и Иуды; в ноябре – День всех святых, день святого Мартина и праздники святой Екатерины и Андрее; в ноябре – день святого Николая, Непорочное зачатие Девы Марии и в декабре, кроме Рождества и святого Стефана, есть еще праздник Иоанна Богослова, который, поскольку приходится на 27 декабря, может замечательно продлить Рождество. Это все pteta austriaca.… [41]
В свой первый месяц в Вене я сам насчитал пять дней, на которые приходился какой-нибудь праздник – во все остальные дни всегда находился какой-нибудь повод, чтобы в рабочее время отправиться в церковь.
Но настоящие столпы праздности основывали религиозные братства. И были они крайне многочисленны и могущественны. Братство Святой Троицы при церкви Святого Петра, к примеру, насчитывало порядка восьмидесяти тысяч приверженцев. В одной только Вене существовало около сорока различных братств. Вступавшие в их ряды пользовались многочисленными преимуществами: бесплатное медицинское обслуживание, postmortem [42]денежное пособие вдове и пятьдесят бесплатных месс, далее – право покидать рабочее место, чтобы принимать участие в различных религиозных собраниях конгрегации. Хотя встречи проходили преимущественно по воскресеньям, они часто растягивались на целую неделю. К примеру, если случалось так называемое «кватемберное воскресенье», то пять следующих за ним дней в восемь утра проводились мессы, с целью почтения «благодетелей процессии». В конце года оказывалось, что каждое братство провело мессы в количестве между ста пятьюдесятью и двумястами, около шестидесяти раз повторяло молитвы, перебирая четки, а также отслужило около двадцати месс за живых членов братства и столько же за усопших. Сюда добавлялись похороны, выборы ректора и дни, когда состоялись совещания или непредвиденные обстоятельства требовали того, чтобы срочно созвать всех членов. Я подсчитал, что по всем этим поводам каждый год теряется около месяца рабочего времени. То есть двести пятьдесят рабочих дней уменьшались до двухсот двадцати.
Однако были люди, которые работали еще меньше, чем ремесленники и посыльные, и то были служащие и адвокаты из среднего класса. Они праздновали дополнительные праздники 18 июля и 2 августа (которые по неизвестной причине именовались «укосные каникулы») и 1 октября и 15 ноября («винные каникулы»). И на этом не успокаивались: по случаю Пасхи у них бывало добрых две недели каникул! Впрочем, это излишество не удержало их от того, чтобы мелочно уточнять, что dominica in albisуже сам по себе является праздником и поэтому должен считаться отдельно, из-за чего у них получалось все пятнадцать каникулярных дней. Такой подсчет привел к беспокойству в конторах и в первую очередь в судах, поскольку в следующий за Фоминым воскресеньем понедельник катастрофически не хватало персонала. Императору пришлось лично вмешаться и издать закон, где было установлено, что dominica in albisвходит в число двухнедельных каникул и поэтому не может считаться отдельным праздником.
– Симонис, я хотел сказать тебе, что я доволен тобой и твоей работой, – сказал я, отвечая своим мыслям.
