С трудом сохраняя равновесие на своей хромой ноге, он смотрел на нас широко раскрытыми глазами и ждал нашей реакции. Мы были невозмутимы.

– Внезапно он напал на меня, я защищался, мы оба упали на пол и стали драться. Наконец…

– Что наконец? – холодно спросил мой подмастерье.

– …он ударил меня чем-то по голове, – сказал он, указывая на кровь, которая текла по виску. – Потом он, наверное, подумал, что я умер, и бежал.

– Когда это случилось?

– Я не знаю… несколько минут назад, – еле переводя дыхание, сказал он, затем испуганно посмотрел на дверь. – Если кто-то вас слышал и сейчас придет, то что… что мы тогда будем делать, господин шорист? – сдавленным голосом спросил он.

– Идем скорее, – сказал Симонис.

– Куда? – поинтересовался я.

– В какое-нибудь спокойное место, где мы сможем немного поговорить, – сказал он, схватил младшекурсника за шиворот и, не обращая внимания на его раны и хромоту, потащил к выходу.

Весна отступила на шаг, день был прохладным и необычайно туманным, на улицах было очень мало людей, лишь черная карета медленно двигалась в ту же сторону, что и мы. И действительно, нельзя было найти более уединенного места, чем то, в которое привел нас Симонис: маленькое кладбище госпиталя «Бюргершпиталь» неподалеку от Кернтнерштрассе, где лечился Фрош. Во внутреннем дворике больницы, в который мы беспрепятственно смогли войти, между больничной часовней и крепостными стенами было небольшое кладбище. Шел мелкий дождь, меж могильных плит не было ни души.

– Опалинский расставил нам ловушку, и я аккурат попался в нее, – начал Пеничек, прижимая руку к ране. – Я имею в виду, если мы хотим продолжать называть его Опалинским.

Он замер на миг, взгляд его был устремлен на могилы. Взгляд его маленьких, жалобно смотревших глаз лихорадочно метался от одной могилы к другой.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Опалинского не существует, его и не было никогда. Его настоящее имя… Главари.

– Андреас Главари, если быть точным, – продолжал он после небольшой паузы, – и он из Понтеведро, он не поляк. Он признался мне в этом, когда собирался убить. Он ведь не мог знать, что я выживу. И ему нравилось рассказывать мне все. И я повторю вам все так, как услышал сам. Все.

С Данило было легче всего. Тот неосторожно выдал Главари время и место нашей встречи, и таким образом он смог прийти раньше, чтобы беспрепятственно сделать свое дело. Жертва пришла прямо к своему убийце и даже не узнала его. Только когда нож уже вонзился в его тело, Данило удивился.

– Когда вы нашли его умирающим, единственное, что он смог сказать вам, это имя Айууба и упомянуть сорок тысяч мучеников Касыма, то есть одну из тех турецких легенд о Золотом яблоке. Она была результатом поисков Данило. Он подумал, что его закололи из-за этого, и, поскольку решил, что это важно, использовал для этого последние минуты своей жизни. Но Золотое яблоко не имело ничего общего с убийством.

В случае с Христо Хаджи-Таневым, шахматистом, дело оказалось несколько сложнее. Упрямый болгарин почуял, что лучше не говорить об этом при всех.

Точно, подумал я, слушая младшекурсника, бедный Христо тайно договорился встретиться со мной и Симонисом в безлюдном Пратере.

– Главари, который приказал следить за всеми нами, еще во время собрания в квартире Популеску знал о том, что Христо не придет: его сообщники сказали ему, что Христо находится на пути в Пратер. Так он понял, что болгарин уже не доверяет своим друзьям.

– И был прав, – сказал я ему.

– Но Главари должен был пойти с нами на собрание, поэтому он поручил это преступление двум наемным убийцам, венграм. Он даже сказал мне, как их звали: Бела и Терек. Если, конечно, полагать, что это их настоящие имена. В любом случае они были из сети его шпионов. Когда убивали Христо, существовала опасность, что услышат стражники или играющие в Пратере дети. Поэтому оба венгра должны были воспользоваться ножами. К счастью, в конце концов все закончилось хорошо, с ухмылкой говорил мне он. Конечно, его люди едва не сотворили непоправимого, когда стреляли в вас. Ваше появление не было предусмотрено. Главари дал указание убрать любых возможных свидетелей, но не знал, что Христо договорился встретиться именно с вами. Когда убийцы увидели, как внимательно вы осматриваете труп, они сразу решили убрать вас с дороги. Правда, мое появление помешало им сделать это. И представьте себе, Главари даже поблагодарил меня: вы двое еще были нужны ему, так он сказал. Рассказывая мне все это, он смеялся, – перевел дух Пеничек, – и он точно описал мне, как они сначала вонзили Христо нож в шею, потом ткнули его лицом в снег и стали ждать, пока он перестанет шевелиться.

А потом настал черед Драгомира Популеску. Здесь дело достигло вершины ловкости, с ухмылкой рассказывал Главари. Главари знал, что румыну все женщины постоянно дают отставку, и заплатил армянке, чтобы та очаровала парня. Его было очень просто заманить в ловушку, поскольку оказалось довольно пригласить его на чашку кофе в «Голубую Бутылку», где работала девушка. Несчастный Драгомир ничего не заподозрил.

– Она была брюнеткой, и звали ее вроде как Марица. По указанию Главари она договорилась с ним встретиться во время богослужения на Кальвариенберг.

– Значит, это была именно та девушка, которая за пару дней до этого обслуживала нас с Атто! Как глупо с моей стороны было вести Атто прямо в пасть ко льву! – воскликнул я, вспоминая, сколько тайн доверил мне Мелани в кофейне. Как хорошо, что самое важное он сказал мне во время прогулки на улице.

– Все ходят в «Голубую Бутылку», и такие люди, как Главари, знают это. Там всегда есть кто-то, кто подслушивает. Неудивительно, там ведь армяне: они готовы шпионить за всяким, главное, чтобы платили хорошо.

– Значит, в тот вечер, когда был убит Драгомир, этот старик в «Голубой Бутылке», который напугал аббата своими разговорами о текуфе и проклятой крови…

– Все было организовано специально для вас. И жестокость, с которой убили Популеску, а затем находка армянского тандурас его растерзанным мужеским достоинством: всему этому была причина. Вы должны были предположить, что семья молодой армянки отомстила Драгомиру за его излишний интерес к женскому полу. Армяне – народ странный, с жестокими обычаями, которые превосходят самые смелые фантазии. Вы должны были взять ложный след, который заставил бы вас вести расследование дальше. И вы действительно клюнули на это.

Младшекурсник немного помолчал, а потом заговорил, стеная от боли:

– Делишки армян, Золотое яблоко, турки, опасное ремесло каждого умершего: все это служило для того, чтобы держать вас в постоянном неведении. Так вы и искали бы дальше, пока в какой-нибудь момент не сделали бы неверный шаг, благодаря которому Главари смог бы узнать, кто отдает вам приказы.

– Приказы? Какие еще приказы? – удивился я.

– Ну, кто вам приказал вмешаться в дела, которые вас совершенно не касаются.

– Значит ли это, что Опалинский, я имею в виду Главари, думал, что мы не станем действовать по личной инициативе? – спросил я, раскрыв рот от изумления.

– Вот именно, – ответил богемец.

Тут Главари ошибся. Мы с Клоридией по своей собственной инициативе заинтересовались значением слов аги, и все закрутилось потому, что Симонис предложил поручить поиски своим товарищам.

– Итак, все эти преступления служили только лишь для того, чтобы занять вас, – подытожил Пеничек.

– Варварский ход, чтобы просто посмотреть, как мы будем реагировать, – потрясенно произнес я.

– Словно кошка с мышью, – подтвердил Пеничек, застонав от боли. – И последний – Коломан, тут ему невероятно повезло…

– Минуточку. Опалинский не мог убить Коломана: он был с нами в Химмельпфорте! – перебил его Симонис, лицо которого было искажено от ужаса и с трудом сдерживаемого гнева.

– Да, конечно, – сразу закивал Пеничек, запуганный своим шористом, – Опалинский, или, точнее, Главари, убил Коломана до того, как отправиться к вам в Химмельпфорте. Он прибыл в монастырь вместе со мной, потому что твердо намеревался впутать в это дело меня. Не случайно он выбросил его из окна, как поступают пражане. Как я уже говорил, ему невероятно повезло, что вы поручили мне пойти к бакалейщику. А перед этим он притворялся, что ни за что не хочет выдавать тайник Коломана. Однако с того момента, как я покинул Химмельпфорте, у меня уже не было алиби и я не мог доказать свою невиновность. Хотя мы все изучаем медицину, Главари хитрее меня: он знал, что приготовление всех ингредиентов займет много времени и что длинный перечень эссенций, которые я должен был купить, вызовет недоверие в «Красном Раке». Ах, если бы я только мог догадаться! Я сразу вернулся бы и не стал бы так долго спорить с бакалейщиком, более того – я не стал бы тратить время на размышления о глупой статуе Черкеса!