Майкл, не найдя ничего в доме, сел на крыльцо и стал думать. Ничего страшного не могло произойти. Надо просто порасспросить соседей. Неужели никто ничего не знает? Да не может быть такого!

– Тебе что надо, парень? – раздался голос со стороны дороги.

Майкл повернул голову. Там стояла маленькая старушонка – почти в дважды ниже его.

– Здравствуйте, – Майкл сразу сыграл доброго, встал с крыльца, чтобы не разговаривать сидя, – скажите, пожалуйста, а где обитатели этого дома?

– Уехали они.

– Давно? Куда? Я ничего и не знал!

– Месяца с три-четыре. У них сын на войне. Пришло письмо, что он без вести пропал. Они горевали-горевали, и решили уехать от памяти, чтоб не болело. А тебе-то какое дело?

– Я – Майкл, – ткнул он себе в грудь. – Я вернулся.

– Батюшки! – удивилась старушка. – Как же так?! Живой! Да дай же рассмотрю я тебя! – она сошла с дороги и подошла ближе, глядя снизу вверх на высокого и статного парня. – Майкл, да ты же сам на себя-то не похож весь. Изменился совсем прям. Не скажи, что ты, так и не узнала бы! Да и не узнала ведь.

Нортон отошел от охающей старушки и сел на скамейку у забора.

– Может, хочешь чего? – суетилась она. – Давай я кушать приготовлю чего? Ведь голодный с дороги-то!

– А куда уехали родичи?

– Ой! И говор… и все другое стало. Не узнать прям, – старушка обхватила руками щеки и замотала головой. – Откуда ж знать-то мне, куда уехали. Я ж соседка всего – с ними не жила. Собрались и говорят – мол, все, поехали, память чтоб не теребить. Ты, Олдулина, бери в доме, если надо что. Ну я-то брала поначалу, а потом уж все и кончилось. И не стала ходить-то туда больше. Так и стоит дом уже сколько без дела. А недавно, так вообще в хлеве крыша провалилась. Она и так была не очень, так они так и уехали, не сделав. Мужики хотели было починить, да для чего чинить-то? Не живет ж никто. А тут вон ты-то взял и приехал. Никто ж и не ожидал-то.

Она села рядом.

– Ты, мож, хочешь чего-то? Покормить тебя надо.

– Нет, баба Оля, надо тогда обратно ехать. Коль не ждет меня тут никто, так чего и сидеть тогда?

– Не отпущу я тебя. С дороги в дорогу сразу! Сначала покормлю, всему селу покажу. Утром и порешим, что делать-то. А сейчас чего решать-то с удивления? Только глупость. Не дело это. А на меня говорить потом будут: не сохранила, бабка, отпустила в обратно. Тоже ж не дело на меня-то наговаривать, когда и вины во мне нет. Так что сейчас поедим, спать уляжемся, а наутро решим уж, что делать-то. Пойдем в дом, не сиди ступнем, пойдем.

Утром следующего дня по деревне пронеслась новость о возвращении Майкла Нортона. Много народу приходило поздороваться с ним, поговорить. Майкл не особо общался с ними – его мысли были о родителях – где они? как их найти? Все эти люди только мешали думать.

Вечером был устроен пир на всю деревню по поводу его возвращения. Но как-то все было не так, как должно быть. Нет, все веселились, радовались, кроме Майкла. Он не испытывал больше теплых чувств к этим людям, они были ему будто не родными. Он винил в этом свою задумчивость. Он размышлял о том, как завтра вернется на фронт и его отправят в Кулас-Тенон. Размышлял о том, как его подрывать будет, если поступит такой приказ.

– Майкл, пойдем, покурим, поговорим.

– Я не курю, – замотал головой Нортон.

Парень, подошедший к нему, удивленно пожал плечами и отошел в сторону к группе ребят.

– Что-то какой-то он не такой, – сказал он им. – Будто подменили его на войне.

– Я тоже прям не узнаю нашего Майкла, – подтвердил второй.

– Да и не похож он как-то… а видели, как поседел весь. Прям вся голова белая!

– Зря вы так, – вмешался в разговор сидящий рядом на скамейке дед. – Я, когда на войне был, много лет назад, там одного ранило – снаряд ровничком возле него подорвался. Контузило его целиком тогда, все лицо переворошило. Он не то что говор другой заимел, вообще на ином языке говорить начал! А у этого, – он кивнул в сторону Майкла, – видели, какая рана на голове большая. Может, тоже контуженный. Да только медицина сейчас впереди, может, и починили лицо-то ему. Вот и не похож – лицом, вот и говор – иной.

Эти слова деда разнеслись по всем обитателям деревни, разъясняя их заблуждения. Рана действительно была большая на голове Майкла, и голова вся напрочь седая. Обитатели Повиндиля даже представить не могли, сколько ужаса пережил Нортон на войне. И в осознании этих испытаний все наливались каким-то величественным уважением перед героем.

– Майкл, а медали-то у тебя есть? Награды? – спрашивали.

– Нет. Я скрытно работал, – отвечал.

– Вот оттого-то и подумали, что без вести пропал, – решили по итогу.

Утром Майкл отправился обратно на военную базу. Надо попытаться найти родных. Тогда он сможет вернуться к ним. Тогда жизнь пойдет счастливым чередом.

– Извини, солдат, но твоя помощь больше не нужна, – развел руками все тот же знакомый Майклу мужчина, некогда допрашивавший его в подвалах этой военной базы.

– Как так? – удивился Нортон. – Что вы имеете в виду?

– Свыше пришло приказание как раз в тот день, когда ты уехал. Мы доложили об особенностях Кулас-Тенона, которые ты нам поведал, и поступил приказ атаковать немедленно, пока замок пуст. Ты для этого дела нам был не нужен. Так что вчера Кулас-Тенон пал и был взорван.

Майкл стал потихоньку привыкать к своей постоянной странной задумчивости, и ни капли не удивился отсутствию радостных эмоций. Нет, мозгом он был рад, но душа оставалась все так же холодным листом железа.

– К командиру тебя тоже нет смысла отправлять – они продвигаются на север, сопротивления нет. Ты будешь только лишним ртом. Так что возвращайся домой, к родным. Если понадобится твоя помощь, а она, конечно же, понадобится, мы тебя вызовем. Это будет позже.

Майкл кивнул в знак согласия с расстановкой положений.

– Ну, – мужчина сел за стол, – если вопросов нет, то свободен.

Нортон встал со стула, но мешкал, не уходил.

– Что-то еще? – спросил военный, видя, что тот не уходит.

– Да, – решился все же Майкл и сел обратно. – Есть у меня просьба.

– Какая? – с готовностью помочь спросил мужчина.

– Мои родные... я не знаю, где они...

– Как это? – удивился. – Ты ж назвал нам деревню. Мы отправили тебя туда...

– Да, это все верно, – замялся Майкл. – Но дом там пустой. Они уехали четыре месяца назад. А куда – неизвестно.

– И ты хочешь найти их, – продолжил за него военный.

– Так точно.

– Ну что ж, поможем. Не обещаю, но постараемся. Как городок-то твой там?..

– Повиндиль, – ответил Майкл.

– Повиндиль, – повторил, записывая. – Имя, фамилия родителей?

Майкл задумался. Он хотел бы сказать, да только какая-то преграда стояла будто и мешала. Он сообразил, что не может вспомнить абсолютно никаких элементов, связанных с этой информацией. Ни малейшей зацепки. Абсолютная пустота.

– Я не помню... – испуганно выдавил он.

– Как это – не помню? – растерялся мужчина.

– Совсем.

– Ну, может, – предположил, – фамилия-то Нортон, наверное?

– Ну да, – согласился Майкл. И почему он сам до этого не догадался?

– А имена? – снова задал вопрос военный.

Но у Майкла в голове не было ответа на этот вопрос. С фамилией Нортон ассоциировался только он сам. А дальше – абсолютная пустота. Он пожал плечами.

– Так как же мы сможем найти их, если нам ничего не известно?! – мужчина откинулся назад.

Майкл молча встал и вышел из кабинета.

– Баба Оля, – сказал он, вернувшись в деревню, – я не помню имен своих родителей. Почему? Что же случилось?

Бабка погрустнела и села рядом:

– И не знаю я даже, что тебе ответить-то.

– Что мне делать теперь? Как быть? Как жить?

– Селись в доме. Как-никак, а он все же твой. Там уж дальше и решим что-нибудь.

– Но почему я не помню ничего? Почему не помню имен родителей?

– Ой, – вздохнула Олдулина, – не хотела говорить с тобой об этом... У меня вообще подозрение, что ты – не ты.