— Разумеется, в ходе допроса вы не доставали револьвер и не целились из него в моего подзащитного?

— Разумеется.

— И не стреляли в него из незаряженного револьвера, чтобы вынудить его подписать признание своей вины?

— Конечно нет.

— И не угрожали его убить?

— Нет.

— То есть вы утверждаете, что мой подзащитный добровольно сам во всем сознался.

— Именно так.

— Встаньте, пожалуйста, лейтенант.

— Что?

— Встаньте и подойдите ко мне.

Браун встал и подошел к адвокату, который приблизился к нему, захватив свой стул.

— Ваша честь, по-моему, это цирковое представление неуместно! — вскочил на ноги обвинитель.

— Что вы делаете, мистер Блэк? — спросил судья Тренч.

— Секунду терпения, ваша честь! Сейчас вы все сами поймете.

— Ладно! — Судья покосился на телекамеру, нацелившуюся на Роя Блэка и Тэнни Брауна. — Только давайте побыстрее.

Детектив спокойно стоял посреди зала, заложив за спину руки. Блэк подал знак Фергюсону, который встал и быстро подошел к своему защитнику. Несколько мгновений осужденный постоял рядом с Брауном, и все увидели, насколько полицейский выше и мощнее его. Потом Фергюсон сел на подставленный адвокатом стул. Эффект был ошеломляющим! По сравнению с лейтенантом Брауном сидевший на стуле Фергюсон казался пигмеем.

— Представьте себе моего подзащитного в наручниках на стуле в полиции. По-вашему, ему не казалось, что его песенка спета, каждый раз, когда к нему приближался лейтенант Браун?.. Благодарю вас, мистер Фергюсон, ступайте на место.

Кауэрт улыбнулся, подумав, что адвокат устроил настоящее шоу для телевидения. Журналист не сомневался, что кадры с огромным детективом, нависшим как скала над съежившимся на стуле Фергюсоном, покажут по всем каналам. Разумеется, на судью Тренча все это не произвело ни малейшего впечатления, но теперь от него зависело гораздо меньше, чем раньше.

— Давайте обсудим другой вопрос, лейтенант, — продолжал Рой Блэк. — Вы помните нож, найденный в дренажной трубе, находящейся в трех или четырех милях от места преступления?

— Помню.

— Как он попал к вам?

— Его нашел мистер Кауэрт из газеты «Майами джорнел».

— Какие результаты дало исследование этого ножа?

— Длина его лезвия соответствует глубине ран на теле убитой.

— Что-нибудь еще?

— При исследовании лезвия и рукоятки ножа под микроскопом на них были обнаружены следы крови.

Кауэрт встрепенулся: это было что-то новенькое.

— Ну и?..

— Группа этой крови совпадает с группой крови убитой.

— Где были проведены эти исследования?

— В лаборатории ФБР.

— Какой же был сделан из этого вывод?

— Этот нож мог быть орудием данного убийства.

Кауэрт, как и остальные журналисты, уже лихорадочно строчил в блокноте.

— Чей это нож, лейтенант?

— Это определить невозможно. На нем нет отпечатков пальцев и никакой маркировки.

— Как же его нашел упомянутый вами журналист?

— Не имею ни малейшего представления.

— Вы слышали о человеке по имени Блэр Салливан?

— Да, это известный серийный убийца.

— Он проходил как подозреваемый по этому делу?

— Нет.

— А сейчас на него пало подозрение?

— Нет.

— Но ведь в момент убийства Джоанны Шрайвер Блэр Салливан как раз был в округе Эскамбиа.

— Был, — согласился Тэнни Браун.

— Вам известно, что именно мистер Салливан сообщил мистеру Кауэрту о том, где спрятан этот нож?

— Я читал об этом в газете, но в газете могут написать все что угодно.

— Совершенно верно… Вы не пытались поговорить с мистером Салливаном по вопросам, касающимся данного дела?

— Пытался, но он отказался со мной говорить.

— В какой форме?

— Он смеялся над нами с Уилкоксом и отказался давать показания.

— А как именно он мотивировал свой отказ давать показания?

Тэнни Браун скрипнул зубами и бросил на адвоката Фергюсона испепеляющий взгляд.

— Я, кажется, задал вам вопрос, лейтенант.

— Мы с детективом Уилкоксом посетили его в камере смертников, находящейся в тюрьме штата Флорида, в городе Старк. Мы объяснили Салливану, зачем мы пришли, и разъяснили ему его права. Он повернулся к нам спиной, показал голую задницу и заявил: «Я отказываюсь отвечать на ваши вопросы в связи с тем, что мои слова могут быть использованы в качестве свидетельства против меня самого!»

— Иными словами, Салливан сослался на Пятую поправку?

— Совершенно верно.

— Сколько раз он повторил это?

— Точно не помню. Раз десять.

— Он говорил это нормальным голосом?

Браун впервые занервничал. Мэтью Кауэрт пристально следил за полицейским и понял, что тому явно не по себе.

— Нет, не нормальным.

— Как же он говорил это?

— Он это пел, — нахмурился лейтенант Браун. — Сначала он напевал это тихо, как колыбельную, а потом стал орать во все горло. И при этом хохотал, как гиена.

— Благодарю вас, лейтенант.

Здоровяк-полицейский покинул место для свидетелей, сжав кулаки, а все в зале суда представляли себе в тот момент только одно — маньяка-убийцу, то хохочущего, как гиена, то что-то распевающего во весь голос, как вырвавшийся из преисподней пересмешник.

Медэксперт дал показания быстро и четко, подтвердив все уже сказанное лейтенантом Брауном о ноже. Потом настала очередь Фергюсона. Кауэрт обратил внимание, что тот держится очень уверенно. Заняв свое место, подсудимый бросил взгляд на своего адвоката, словно всецело полагаясь на его помощь. Он говорил негромко и отвечал кратко, словно стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания. Он не торопился, и ответы его звучали четко и ясно. Кауэрт подумал, что Рой Блэк хорошо натаскал Фергюсона. При этом журналист вспомнил рассказы о том, как Фергюсон вел себя на первом суде. Тогда его глаза все время бегали, словно он искал, куда бы спрятаться.

На этот раз он держался иначе. Кауэрт отметил это у себя в блокноте, чтобы не забыть упомянуть потом об этой происшедшей с Фергюсоном разительной перемене.

Рой Блэк задавал Фергюсону вопросы так, чтобы тот мог вновь повторить уже хорошо известную Кауэрту повесть о том, как его вынудили угрозами себя оклеветать. Он повторил, что его били и что ему угрожали револьвером. Потом он описал, как попал в тюрьму и как в соседнюю с ним камеру перевели Блэра Салливана.

— И что же вам рассказал мистер Салливан?

— Протестую! — воскликнул обвинитель. — В зале суда не должны звучать сплетни.

— Протест принят.

— Хорошо, — не моргнув глазом согласился Рой Блэк. — Скажите, мистер Фергюсон, вы разговаривали с мистером Салливаном?

— Да.

— Чем же закончился ваш разговор?

— Я разозлился и попытался напасть на него. Потом его перевели в другую часть тюрьмы.

— Что же вы сделали после этого разговора?

— Я написал мистеру Кауэрту из «Майами джорнел».

— И что вы ему в конечном счете сообщили?

— Что это Блэр Салливан убил Джоанну Шрайвер.

— Протестую!

— На каком основании?

— Тише! — поднял руку судья Тренч. — Я хочу это выслушать. В конце концов, из-за этого-то мы все здесь сегодня и собрались. Продолжайте, мистер Блэк.

Адвокат на секунду замер, подняв глаза к потолку. Казалось, он принюхивается, пытаясь определить, что сулит ему и его подзащитному атмосфера в зале суда.

— А у меня больше нет вопросов к мистеру Фергюсону, — внезапно заявил он.

Слово взял кипевший от ярости молодой заместитель окружного прокурора.

— Чем вы можете доказать, что все это правда? — спросил он у Фергюсона.

— Ничем. Мне лишь известно, что мистер Кауэрт тоже говорил с Салливаном, а потом поехал и нашел этот нож.

— Вы считаете, что суд поверит тому, что убийца сознался вам в совершенном им преступлении, сидя вместе с вами в тюрьме?

— Это не первый случай в мировой практике.

— Это не ответ.

— Ответ таков, каков вопрос.

— Но, сознавшись в убийстве Джоанны Шрайвер, вы говорили правду, да?