Пытаясь понять назначение предмета, я вспомнил, как Уилки говорил мне, что Брюнель попросил сделать эти детали, не потрудившись информировать его об их назначении. Я знал лишь, что кто-то был готов на убийство, лишь бы завладеть этим предметом. Но кто были те люди? Действовали ли те незнакомцы, которых я видел в Бристоле, по собственному усмотрению или выполняли чей-то приказ? Если они были наняты, то за преступлением мог стоять кто угодно. И хотя это казалось неправдоподобным, но не исключено, что в этой истории был замешан кто-то из моих знакомых, поэтому я никому не мог доверять.
Испытывая некоторое чувство вины за свое любопытство, я быстро завернул детали и вернул их на место. Вместо того чтобы воссоздать бумажный шар, я взял чертеж и положил его на пол, а яйцо завернул в клеенку. Отыскав моток веревки, обвязал ею шар. Положив сверток на стол, взял чертеж, расправил его и свернул в трубочку. Я спрятал чертеж в книгу и поставил ее на полку, а затем положил сверток в мрачные недра подставки для зонтов в виде слоновьей ноги, которая находилась в прихожей. Решил, что это самое лучшее место для него, пусть полежит там, пока я не пойму, что с ним делать. Я даже обрадовался, что смог найти применение уродливому подарку одного из моих пациентов, который недавно вернулся из Африки, где подцепил каких-то паразитов. У меня был всего один зонтик, но он обычно висел на вешалке для пальто в коридоре. Теперь я снял зонтик с крючка и бросил его в подставку, чтобы он послужил дополнительной маскировкой.
Между тем за окнами опустился вечер и пришла пора обеда. Я засунул пистолет в карман пальто, который оказался достаточно просторным для столь громоздкого оружия, и закрыл за собой дверь. Мой кошелек снова был полон, поэтому я взял кеб и поехал в клуб. Я также взял с собой пару страничек из альбома Брюнеля, чтобы избавиться от необходимости общаться с моими товарищами по клубу.
По прибытии я тут же направился в трапезную и занял место в дальнем углу комнаты. Я сделал заказ, даже не взглянув в меню, и принялся читать первую газетную вырезку, которая подвернулась под руку. Она снова отсылала меня к печальным событиям тридцатилетней давности. В статье говорилось об одном из первых проектов инженера — туннеле под Темзой в Ротерхайте.
«Таймс», 14 января 1827 года
ПРОИСШЕСТВИЕ В ТУННЕЛЕ ПОД ТЕМЗОЙ
Это письмо легло на стол управляющих компанией по строительству туннелей под Темзой. Ее автором был мистер Брюнель-младший, серьезно пострадавший в результате несчастного случая:
Суббота, утро, 12 января.
Я прибыл на место в десять часов вечера и провел всю ночь с рабочими. Во время ночных работ не появилось никаких тревожных сигналов. В шесть утра заступила утренняя смена. Мы принялись за работу в западном конце туннеля. Прилив только начался, колебаний земли не наблюдалось, и мы стали постепенно спускаться вниз. Но едва мы спустились еще на шесть дюймов, как земля вдруг просела и через образовавшийся провал хлынула вода. В тот же момент участок затопило водой. Водяной напор был так силен, что нам пришлось подняться на деревянные леса. Я приказал рабочим уходить. Мое распоряжение выполнили все, кроме трех человек, которые остались со мной.
Я не уходил до тех пор, пока эти трое мужчин не спустились вниз с лесов, после мы прошли еще примерно двадцать футов по восточной части туннеля. Резкий порыв воздуха, вызванный сильным напором воды, погасил свет. Между тем вода все прибывала и была уже нам по пояс. Я инструктировал рабочих, что им делать дальше и как они смогут выбраться в темноте, но в этот момент на нас рухнули леса.
Мне принесли обед, и я вилкой проложил туннель через гору картофельного пюре, наблюдая, как подливка заполняет образовавшуюся впадину. Благодаря этому наглядному примеру и только что прочитанному письму я понял, что у Брюнеля было гораздо больше шансов погибнуть, чем у меня — съесть горячий обед. Промокнув соус куском баранины, я продолжил читать.
Какое-то время я барахтался под водой, пока наконец мне не удалось выплыть из-под рухнувшей платформы. Вода отбросила меня к восточному своду туннеля, где я ухватился за веревочную лестницу. Некоторое время я висел на ней, надеясь на помощь людей, которые были завалены вместе со мной. Мое колено серьезно пострадало от удара бревном, так что я едва ли смог бы выплыть или взобраться по лестнице, но поток воды вынес меня из шахты. Трое рабочих, которые были погребены вместе со мной, так и не смогли выбраться, и я с горечью признаю, что они погибли. Боюсь, что такая же участь постигла еще двух пожилых и одного молодого человека, выполнявших работы неподалеку.
К этому моменту моя тарелка опустела. Ожидая десерт, я прочитал о безуспешной попытке вытащить из затопленного туннеля тела, а также отыскать место протечки с помощью водолазного колокола. Статья заканчивалась довольно неожиданно — ссылкой на происшествие, случившееся в том же месте несколькими днями ранее.
Мистер Брюнель-младший и еще несколько человек, отвечавшие за проведение работ, услышали тревожные крики, доносившиеся из глубины туннеля. «Вода! Вода! Скорее, бросайте сюда клинья и солому!» Затем наступила гробовая тишина. Все, кто слышал эти крики, на мгновение замерли при мысли, что с людьми внизу случилась какая-то трагедия. И только молодой мистер Брюнель смело бросился выяснять, что случилось. К счастью, оказалось, что рабочие находились в безопасности и просто спали. Они заснули от усталости, и один из них во сне крикнул, что туннель затоплен водой.
И хотя эта мрачная статья заканчивалась на оптимистичной ноте, мне еще предстояло на собственном опыте убедиться, как проекты Брюнеля могут врываться в сны окружавших его людей, подобно воде в туннеле.
Почувствовав себя снова человеком, я вернулся домой. Собирался лечь спать, но сначала сел за стол, чтобы набросать письмо следователю в Бристоле. Я был не в состоянии писать обстоятельный отчет, поэтому лишь описал детали, касавшиеся смерти Уилки.
Возможно, следователи хоть немного призадумаются, прежде чем списывать его убийство на несчастный случай.
Содержание письма полностью реабилитировало Нейта от возможных подозрений, но, учитывая все обстоятельства, я избежал упоминаний о свертке и его связи с Брюнелем, а также, что еще важнее, не указал своего имени. Довольный тем, что помогаю поискам убийц Уилки, и не подвергаю бессмысленному риску Брюнеля или себя, я запечатал конверт.
Ложась в постель, я положил рядом с собой пистолет, словно это была грелка. Через минуту я уже забылся сном, но не праведника, а просто уставшего человека.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Омнибус, опрокинувшийся в утренней суматохе и раздавивший пешеходов и пассажиров верхнего этажа, валялся на улице, как брошенная ребенком игрушка. Лошадь внезапно шарахнулась, а колесо было плохо закреплено, что и стало причиной трагедии. Двое прохожих и один пассажир погибли, еще шестеро пассажиров были тяжело ранены. Ужасное событие. Но, да простит меня Бог, я был почти благодарен ему, поскольку необходимость заботиться о раненых полностью поглотила мое внимание и отвлекла от переживаний по поводу возвращения в больницу.
Тяжелораненые были сразу же уложены на носилки, но оставалось еще с дюжину пострадавших, которые могли ходить. В течение нескольких часов улица напоминала поле боя, описанное в дневнике моего отца. Даже ранения напоминали те, что получают во время боевых действий. Осколки стекла из окон экипажа резали плоть так же сильно, как сабли. В суматохе мне пришлось проводить множество операций, включая трепанацию черепа, но в результате мое возвращение в больницу осталось практически незамеченным. По крайней мере я не слышал никаких комментариев в свой адрес. Что касается меня, то я не особенно беспокоился о следовании заведенным в больнице порядкам. Вопросы жизни и смерти не оставляют времени для размышлений.
