Доктор Ралф Росс, лечивший всю их семью, сколько Оливия помнила себя, и которому отец доверял больше, чем она, покрутил кончики длинных седых усов и сочувственно посмотрел на нее. У Оливии все внутри тревожно сжалось.

— Три месяца, Оливия… от силы. Да, большое несчастье. Сочувствую.

Она знала, что отец болен, но только не это!

— Неужели ничего нельзя сделать?! — взорвалась она.

— Сделано все, что возможно, — ответил доктор Росс с обидой в голосе. — Неужели вы думаете, что я бы… А, вот и вы, Брэд… Ну, мне пора.

Брэд Шелл пристально посмотрел в лицо дочери.

— Завтра в десять, Ралф, — сказал он и дождался, пока врач закроет за собой дверь. — Я вижу, он сообщил тебе диагноз, Оливия. Вот так обстоят дела. Нет смысла закрывать глаза на факты. Именно поэтому мне надо сказать тебе кое-что.

Оливия бессильно опустилась на ближайший стул.

— Не могу поверить… должны же быть какие-то средства…

— Видимо, нет. Ралф приглашал специалистов, первоклассных специалистов. — Брэд сел напротив нее. — Я хочу, чтобы ты сделала кое-что для меня.

Оливия прикусила губу. Она словно заново увидела отца — с потухшими серыми глазами и поникшими плечами, он выглядел совсем стариком. Знала ли она его по-настоящему когда-нибудь? Была ли между ними душевная близость? А теперь время на исходе. Как быстро все пролетело.

— Конечно, я сделаю все, что в моих силах.

— Я хочу увидеть тебя замужем. До того, как умру.

— Замужем?!

— Посмотри на своего брата Саймона. У него есть дом, семья, стабильное положение. Он не мотается по свету, хватаясь то за одну нелепую работу, то за другую.

Оливия нервно сжала пальцы, так что ногти вонзились в ладонь.

— Работа оператора службы береговой охраны очень ответственна.

— В высшей степени неподходящая для девушки.

— Я уже взрослая женщина, отец.

— Так и веди себя соответственно, — резко ответил Брэд.

Оливия сделала глубокий вдох. Такой разговор у них происходил не в первый раз. Но как ей теперь спорить с отцом, которому осталось жить так мало?

— Я уже говорила тебе, что сдам дела и вернусь домой, — твердо произнесла Оливия.

Но Брэд продолжал, словно и не слышал ее:

— Ты всегда вела себя безрассудно, Оливия. Опрометчивость, импульсивность, дерзость…

Пора становиться взрослой и брать на себя взрослые обязанности. Замужество. Материнство. В конце концов, есть же кто-то, в кого ты влюблена?

— Нет, — коротко ответила Оливия.

— Ты как-то упоминала, что встречаешься с человеком по имени Энди.

— Мы друзья и только.

Энди влюблен в нее, но Брэду знать об этом совсем необязательно.

— И больше никого?

— Еще есть Афранио. Он капитан грузового судна и охотно женился бы на мне, узнай, что я богата. Если я когда-нибудь выйду замуж, то только за того, кого полюблю сама.

Единственный мужчина, с кем она готова была лечь в постель, — это Мелвин, но его интересовали ее деньги, а не она. Тяжело ей тогда пришлось; впрочем, это разочарование уже достояние прошлого.

— Иногда мне кажется, что ты все делаешь мне назло! — раздраженно проговорил Брэд.

Оливия постаралась ответить с предельной искренностью, тщательно выбирая слова:

— В данный момент я не знаю никого, за кого я могла бы выйти замуж, отец. Только об этом я и говорю.

— Итак, ты отказываешься исполнить мою последнюю просьбу?

Острое чувство вины пронзило ее, чего, несомненно, и добивался отец.

Когда она училась на втором курсе университета, они с отцом крупно поссорились, в результате чего несколько лет не виделись, так что на ней уже лежало тяжкое бремя вины за долгий разрыв. Два года назад она первая сделала шаг к примирению. Брэд принял ее прохладно, но с тех пор они по крайней мере встречались.

А вот теперь ей захотелось большего. Если б только она умела обуздывать свой неуемный темперамент. Стать хотя бы чуточку похожей на брата с его постоянной работой, загородным поместьем, неизменной женой и послушными детьми. Если б она смогла выйти замуж, чтобы доставить удовольствие Брэду, сделать счастливыми его последние недели…

— Я обещаю подумать об этом, — сказала Оливия.

— Пойми, я беспокоюсь о тебе, Оливия. Если бы я знал, что ты замужем за хорошим человеком, мне стало бы легче и я мог бы спокойно умереть.

Слезы потекли из ее глаз.

— Я не хочу, чтобы ты умирал…

— Понимаю. Но что поделаешь, я ведь не могу ничего изменить, правда? — Он посмотрел на часы. — Тебе не пора в аэропорт? Вот еще одно твое безрассудство — пилотировать личный самолет! Это слишком опасно.

Оливия набралась мужества и сказала:

— Если бы моя мать не погибла в автомобильной катастрофе, ты ведь не стал бы мне этого говорить?

— Дерзкое и необоснованное замечание!

— Отец, нам пора поговорить о прошлом! Мы не можем делать вид, словно матери и на свете не было.

— Я позвоню Робину, чтобы он отнес вниз твои вещи.

Оливия молча отодвинулась от него вместе со стулом. Итак, он опять не желает слушать ее; каждая попытка поговорить с ним о том, что ее волнует, кончается неудачей. Он никогда не позволял ей говорить о матери. Ни разу. Она поплелась за ним к выходу, где у подъезда ее ждал лимузин, чтобы отвезти в аэропорт, и холодно поцеловала его на прощание в щеку…

Оливия Шелл задумчиво смотрела на море через большие окна здания службы береговой охраны. Потянулся второй час ее обычной двенадцатичасовой смены. Еще одна ночная смена и с этим будет покончено.

Посты службы береговой охраны были расположены рядом с небольшим городком Хиброн на севере полуострова Лабрадор.

Стояла середина сентября, и уже начинало смеркаться, все небо пестрело неестественно яркими пятнами красного и оранжевого цветов. Через четыре дня она навсегда уедет отсюда. Вернется домой. Опять в Филадельфию к отцу. А где ее настоящий дом? Здесь? Или там, с отцом? Воистину, большего контраста и придумать трудно: широкое авеню в обрамлении деревьев, на котором стоит каменный особняк Брэда Шелла, и местные кривые улочки.

Оливия подвигала плечами, чтобы снять напряжение. Настало время перемен. Здесь она провела четыре года, ей необходимо новое испытание своих сил и возможностей, такое, от которого дух захватывало бы, как поначалу было на этой работе.

Воспоминание о просьбе отца, которое он высказал перед самым ее отъездом, вызвало в ней яростный протест. Если она согласится выполнить ее, то определенно ей предстоит новое испытание. Только не такого она искала и хотела. Но, похоже, деваться некуда. О смертельной болезни отца она старалась не думать; это было невыносимо.

Она уселась разбирать почту, но раздался звонок. Оливия выглянула в окно и увидела, что на стоянке перед зданием появился «паджеро». Она включила обзорную камеру главного входа, который на ночь запирался. Перед дверью стоял высокий широкоплечий мужчина, одетый в джинсы и кожаную куртку. Оливия увеличила изображение. Темноволосый, со спокойным выражением лица, парень, видимо, обладал недюжинной выдержкой. А главное, какой красавец, невольно подумала Оливия.