Время было позднее, сотрудники отделения уже спешили разойтись по домам. Было слышно, как в длинном коридоре одна за другой хлопают тяжелые деревянные двери. Здание было построено в начале XX века немцами — в то время эта территория еще принадлежала Германии, — и полицейское управление весьма напоминало крепость: здесь были даже подземные тоннели, соединявшие полицию со зданием суда и с тюрьмой на другой стороне улицы.
Вроблевский любил посидеть вечерами за работой. Он даже втиснул в свой кабинет крошечный холодильник и кофейную машину. Стены кабинета были украшены огромными картами Польши и календарями с полуобнаженными дамочками — эти картинки он, впрочем, убирал, если ожидалась инспекция.
Итак, перед паном детективом лежало трехлетней давности дело. Не справившись с ним, местная полиция передала дело в город, тому отделению, где служил Вроблевский. Старое нераскрытое убийство — это был практически безнадежный случай, но именно такие дела притягивали Вроблевского.
Вроблевский был высокий, сутуловатый человек с розовым, довольно полным лицом. У него уже и брюшко наметилось. Форму он не носил, ходил на работу в самых обычных джинсах и рубашке. Он не походил на полицейского, но именно это было ему на руку: люди не опасались его, как обычно опасаются представителей власти.
И он был удачлив, начальство даже шутило: мол, в руках Яцека любое дело раскрывается само собой. Кстати сказать, имени Яцек в английском соответствует Джек, а фамилия детектива происходила от названия маленькой птички — воробья. Вот коллеги и прозвали Яцека Вроблевского «Джек Воробей», насмотревшись на Джонни Деппа в «Пиратах Карибского моря». Вроблевский не обижался, но любил приговаривать: «Я вам не воробей, я — орел».
Закончив в 1984 году среднюю школу, Вроблевский начал искать, как он выражался, «свое место в жизни». Он перепробовал множество профессий: был муниципальным служащим, слесарем, авиамехаником, служил в армии и наконец стал одним из активистов профсоюзного движения «Солидарность», боровшегося с коммунистическим правительством.
В 1994 году, через пять лет после падения коммунистического режима, Яцек поступил на службу в только что реформированную полицию. Жалованье полицейского офицера в Польше было (да и осталось) ничтожным, новобранец получал всего несколько тысяч долларов в год, а Вроблевский успел к тому времени обзавестись женой и двумя детьми. Но зато он наконец-то нашел «свое место в жизни». Вроблевский, как добрый католик, имел устоявшиеся, четкие представления о добре и зле и потому считал хорошим делом ловить преступников. В немногие часы досуга Вроблевский изучал в местном университете психологию — он хотел понять склад ума преступников.
О деле Янишевского Вроблевский слышал и раньше, однако подробности ему были неизвестны. И вот теперь он уселся за стол, чтобы как следует ознакомиться с документами. Он знал, что в нераскрытых делах ключом может послужить какая-нибудь на первый взгляд незначительная улика, хранящаяся в деле, которая по-чему-либо была пропущена следствием.
Он внимательно вчитался в отчет патологоанатома, просмотрел все фотографии с места преступления. Такая жестокость, подумал Вроблевский, может означать, что преступник или преступники имели серьезные счеты с убитым. Кроме того, отсутствие одежды на изувеченном теле Янишевского указывало, что погибшего раздели, возможно, желая его унизить (следов сексуального насилия не было). Жена Янишевского подтвердила, что ее муж всегда носил при себе кредитные карточки, однако карточками преступники не завладели. Выходило, что убийство было совершено не с целью грабежа.
Затем Вроблевский перечитал показания свидетелей. Наиболее полезные сведения предоставила мать Янишевского, работавшая в фирме сына бухгалтером. Она сказала, что в тот самый день, когда ее сын пропал, примерно в 9.30 утра в контору позвонил какой-то мужчина и потребовал к телефону хозяина. У этого человека был срочный заказ на рекламные плакаты. Женщина попыталась уточнить его требования, но заказчик заявил: «С вами я это обсуждать не буду». И снова потребовал к телефону Янишевского. Мать отвечала, что сына сейчас в конторе нет, и дала номер его мобильного. На этом заказчик прервал разговор и повесил трубку, так и не представившись. Голос его мать Янишевского опознать не могла, хотя, как она выразилась, ей показалось, что он говорил, «как профессионал». Во время разговора она слышала какой-то приглушенный шум.
Когда сын появился в конторе, она спросила его, удалось ли клиенту с ним связаться, и Дариуш ответил, что они договорились встретиться днем. Консьержка здания, где находился офис, — она последней видела Янушевского живым — показала, что он вышел из здания около четырех часов дня и уехал на автомобиле, принадлежащем фирме. Это тоже было странно: обычно он ездил на встречи с клиентами на своем собственном «пежо».
Следователи изучили распечатки телефонных разговоров и установили, что звонили из автомата на той же улице, где находился офис Янишевского. Вот поэтому слышался шум проезжающих автомобилей, сообразил Вроблевский. Удалось также установить, что через минуту после окончания разговора с офисом из того же автомата звонили на мобильный телефон Янишевского. Эти звонки могли показаться подозрительными, однако никакой уверенности в том, что звонивший был убийцей, не было. Кроме того, Вроблевскому хотелось бы узнать, сколько в этом деле было участников: высокого, за метр восемьдесят, и весом свыше восьмидесяти килограммов Янишевского не так-то легко было побороть и связать; понадобились бы сообщники и для того, чтобы избавиться от тела.
Консьержка, кроме того, вспомнила, что, когда Янишевский вышел из здания, за ним по пятам вроде бы двинулись двое, однако описать этих подозрительных мужчин она не сумела.
Похищение, думал Вроблевский, было на редкость умело организовано. Тот, кто затеял все это, — а Вроблевский полагал, что это был мужчина, звонивший из автомата, — хорошо представлял себе рабочее расписание Янишевского и знал, как выманить бизнесмена из его конторы и как усадить его в нужный автомобиль.
Вроблевский просмотрел все материалы, пытаясь откопать хоть какие-то зацепки, однако через несколько часов, сдавшись, вернул папку на место в сейф. В следующие дни он доставал папку вновь и вновь, не переставая думать об этом загадочном деле. Наконец ему пришла в голову мысль: мобильный телефон Янишевского пропал. А что, если удастся его отыскать? Конечно, вероятность была невелика, Польша все еще сильно отставала от западноевропейских стран по части высоких технологий. К тому же ограниченное финансирование лишь совсем недавно позволило полиции обзавестись некоторыми средствами для отслеживания мобильных звонков и Интернета.
Тем не менее Вроблевский взялся за поиски пропавшего телефона и попросил о помощи недавно нанятого департаментом полиции специалиста по электронным коммуникациям. После исчезновения Янишевского никто больше не звонил с его номера и на его номер, но имелась другая зацепка: у каждого мобильного телефона есть свой индивидуальный серийный номер. Вроблевский обратился к жене погибшего, и та отыскала документы, где был указан этот номер. К радости Вроблевского, его коллега тут же отыскал телефон под таким номером: он был продан на Аллегро, через интернет-аукцион, спустя четыре дня после исчезновения Янишевского. Продавец зарегистрировался под ником ChrisB[7]. Полиции удалось установить его личность: им оказался тридцатилетний Кристиан Бала, гражданин Польши, писатель.
Казалось невероятным, чтобы преступник, сумевший разработать безукоризненный план убийства, прокололся на такой мелочи — продать телефон жертвы на интернет-аукционе! Вроблевский предположил, что Бала получил этот телефон другим способом — например, купил в магазине подержанных вещей или просто нашел на улице.
К этому времени Бала эмигрировал и успел выпустить книгу под названием «Амок». Вроблевский приобрел этот роман с изображением чудовищного козла на обложке — это был не просто козел, а старинный символ дьявола во плоти. Как и сочинения французского писателя Мишеля Уэльбека, эта книга была порнографической, садистской и довольно жуткой. В роли героя-рассказчика выступал скучающий польский интеллектуал, который в перерывах между философскими размышлениями напивался и занимался беспорядочным сексом.
