Ник помолчал. Накамура откашлялся и вполголоса сказал:

— Позвольте узнать, где вы получили эту информацию, мистер Боттом?

— Вы наняли меня, чтобы я ее нашел. Но я не сумел. Я бы никогда не узнал об истинном происхождении Кели Брак. Я был слишком глуп. Но Кели — Кумико — беспокоилась за своего возлюбленного Кэйго. Ведь ваш непутевый сын отличался острым умом, верно, мистер Накамура? Его вышвырнули из Токийского университета не потому, что он был глуп… а потому, что он был прирожденным бунтовщиком. У нас, в Штатах, есть выражение: «Скрипучее колесо смазывают». В Японии говорят: «Торчащий гвоздь забивают». Не мне говорить вам, что Кэйго был торчащим гвоздем. Бунтарь в обществе, приведенном, как никогда еще в своей истории, к слепому повиновению. Тот фильм, что он снимал, рассказывал вовсе не о том, насколько глупы подсевшие на флэшбэк американцы… а о том, откуда флэшбэк поступает — из Японии. О том, как преднамеренное и целенаправленное внедрение этого наркотика вредит людям — от несчастных беженцев из Израиля, чудом оставшихся в живых после второго холокоста, до отчаявшихся чернокожих из гетто и домохозяек.

— Докажите это, мистер Боттом, — прервал его Накамура.

Ник не улыбнулся.

— Мне ничего не нужно доказывать. Я видел несколько часов отснятого материала, мистер Накамура. А очень скоро их увидят миллионы американцев. Кэйго Накамура покажет, какой ущерб нанесли вы и другие японские милитаристы этой стране.

Накамура ничего не ответил.

— Кумико Катрине Кэттон было наплевать на все эти политические детали, — продолжил Ник. — Она просто боялась, что ее любимого Кэйго убьют. Кумико, как и ее мать, выросла в Японии и видела, насколько страна изменилась за двадцать лет. Она знала, что даймё не позволят Кэйго показать и распространить этот донкихотский фильм. Она знала, что Кэйго остановят… и остановят безжалостно. И вот наивная Кумико — ей все еще были привычнее порядки, принятые в Японии, а не в Америке, на родине ее матери, — отправилась к местным властям за помощью. Она полагала, что если скандальная информация, добытая Кэйго, станет публичной до выхода фильма, то у даймё не будет причин убивать ее возлюбленного. Кумико отправилась к окружному прокурору Денвера — честолюбивому, но глуповатому Мэнни Ортеге, назначенному на должность по политическим мотивам. Даже не поняв, что именно предлагает девушка, он передал дело одному из своих помощников — несчастному, невезучему трудоголику по имени Харви Коэн. Тот вместе со своей помощницей, моей женой Дарой, побеседовал с Кели Брак, или Кумико Катриной Кэттон, и информация о происхождении флэшбэка потрясла их. Ортега был глуп, но Харви и Дара понимали, что попало им в руки. Хотя Ортега утверждал, что дело яйца выеденного не стоит, они настояли на том, чтобы к расследованию подключились ФБР и ДВБ. Оба ведомства подключились, каждое провело свое «полное расследование», после чего их сотрудники заверили окружного прокурора Ортегу, помощника прокурора Коэна и коэновского референта Дару Фокс Боттом, что Кели Брак — патологическая врунья, что на самом деле это честолюбивая куртизанка, подсевшая на героин, и что женщины по имени Кумико Катрина Кэттон вовсе не существует. ФБР и ДВБ сообщили Мэнни, Харви и Даре, что такого рода скандал может повредить американо-японским отношениям, в то время как мы зависим от Японии. Кроме того, это будет личным оскорблением для Хироси Накамуры, будущего федерального советника в Колорадо и юго-западных штатах. Эти федеральные агентства рекомендовали — настоятельно рекомендовали — немедленно свернуть все расследования, начатые по заявлениям этой психопатки, и уничтожить все письменные документы и видеозаписи. После этого Ортега немедленно прекратил расследование, уничтожил все документы, стер все файлы, что были у него, и приказал Харви с Дарой сделать то же самое. Но моя жена и ее незадачливый босс проявили упрямство. Они продолжали тайно встречаться с Кумико Катриной Кэттон и начали переговоры с самим Кэйго Накамурой, сдуру пообещав включить его в программу защиты свидетелей. Все это длилось вплоть до убийства Кэйго и Кумико шесть лет назад, в октябре. Но даже после убийства обоих Харви и Дара не уничтожили документы и компьютерные файлы. Те хранились в номере одного из денверских мотелей, плата за который снималась с личной кредитки Харви, хоть он и не мог позволить себе этого. Они собирались передать эту информацию генеральному прокурору Соединенных Штатов, а копии отправить генеральным прокурорам всех сорока четырех штатов. До самого дня их смерти — их убийства, — то есть три с лишним месяца после расправы с Кэйго и Кумико, Харви и Дара не понимали, что оказалось у них на руках. Дара пыталась сказать мне, пыталась помочь мне в моем расследовании и вывести меня на подлинных убийц. Но она знала, что если выдаст мне тайну, свою и Харви, то я потеряю работу. Работу, которую я любил. А истина состоит в том, что Дара так и не узнала, кто убил ее подружку Кумико и Кэйго, сына миллиардера.

Ник замолчал. Так много и так долго он не говорил уже шесть с лишним лет. В горле у него саднило.

— Дара и ее босс Харви так и не поняли, насколько все это важно, — прохрипел он наконец. — Они всего лишь полагали, что узнали о том, кто изобрел и распространяет флэшбэк. И не понимали, что на самом деле речь идет о будущем, о контроле над нашей страной. О власти.

Он замолчал.

Хироси Накамура сидел за столом, откинувшись к спинке роскошного кожаного кресла. Он сложил пальцы крышечкой, посмотрел на Хидэки Сато, потом снова на Ника и улыбнулся. Голос его звучал тихо, как кошачье мурлыканье:

— Но вы пока не назвали имя убийцы… или убийц, детектив Боттом.

Обессиленный Ник оперся на спинку поставленного перед ним стула и заглянул Накамуре в глаза.

— Стряхните пыль с ушей, — решительно, бесстрастно сказал он. — Вы меня не слушали. Вы, Хироси Накамура, приказали убить своего сына и его подружку.

Он хотел было показать пальцем на миллиардера, но счел этот жест слишком театральным. К тому же он так устал, что не мог поднять руку.

— Вы сделали это, желая показать другим даймё — не только верхушке в составе Мунэтака, Морикунэ, Омура, Тоёда, Ёрицуго, Ямасита, Ёсияке, но и десятку других важных даймё в старой Японии — желая показать им, что можете быть жестоким, когда речь идет о защите тайн вашей родины. Или отечества — как правильно?.. Так или иначе, вы для этого вызвали из Китая своего главного киллера и самого преданного даймё Хидэки Сато — Полковника Смерть собственной персоной. Вы сказали ему, что девушке хватит пули в голову, но Кэйго… Кэйго надо убить зверски. Чтобы было неповадно тем, кто вдруг захочет раскрыть тайны будущего сёгуна.

Ник устало повернулся к Сато.

— А вы никогда не были телохранителем Кэйго в Америке. Им был другой человек — Сайто. Но вы знали Кэйго Накамуру всю его недолгую жизнь. Он доверял вам. Кэйго поднялся на крышу для встречи с вами, вы вышли из «сасаяки-томбо» или спустились из него по веревке. Он и представить себе не мог, что вы — киллер, подосланный его отцом. Особенно еще и потому, что Кумико Катрина Кэттон — ваша дочь.

В комнате стояла мертвая тишина, ни единого звука. Но Нику показалось, что когда все взгляды, даже взгляды охранников-ниндзя, устремились на Сато, он расслышал это.

Громадный шеф службы безопасности бесстрастно смотрел на Ника.

— Вы сделали свою работу, — хрипло и вяло сказал Ник. — Три месяца спустя было решено, что бедняга Харви и моя Дара все еще представляют угрозу, и вы организовали их «случайную смерть» здесь, в городе, на I-двадцать пять. Два дня назад этого олуха Мэнни Ортегу прихлопнули в Вашингтоне: либо вы своими собственными руками, либо ваши ребята.

Ник перевел взгляд на видеокамеру с красным глазком.

— Достаточно? Можете потом смонтировать так, как вам нужно. Эта запись покажет остальным даймё, что Хироси Накамура — будет решительным сёгуном, а полковник Хидэки Сато выполнит любое приказание своего сеньора и босса. Этого достаточно? Мне осталось сказать только одно: есть вероятность… всего лишь вероятность, что не только вашим даймё станет известно, как жестоко действуете вы с Сато.