Мы развернули карту, разложили ее между нами и пригляделись.
— Чего я никак не могу понять, так что это за бугорки? Все остальное вроде бы понятно, и мы с этим разобрались, но бугорки и это название, «Малкольм Казинс», — тут мы застряли.
Я кивнула:
— Нам стоит вернуться обратно и осмотреться повнимательнее, вдруг что-нибудь в голову придет. Может быть, мы там увидим что-то, что как раз на бугорки и похоже. На первый взгляд это какие-то холмики, а холмов там, где мы побывали, нет, но… Там ничего нет, кроме деревьев, да и тех немного…
И тут меня шандарахнуло. Я так и вытаращилась на Терри:
— Да мы же с тобой самые тупые люди, которые когда-либо ползали по земле.
— Ты о чем? — удивился он.
— Посмотри вон туда. — Я махнула рукой в сторону могил.
Он посмотрел:
— О’кей. Камни, а под ними мертвецы. И что?
— Вот именно. Камни, — повторила я. — А мы-то себе головы ломали.
— Думаешь, то старое кладбище под соснами?
— Во всяком случае, не то, где мы сидим. Ясное дело. Бугорки на карте — могилы.
— Почти все камни разбиты вандалами, — ввернул-таки он ученое словцо. — А какие-то они утащили себе на постройки.
— И тем не менее бугорки могут обозначать кладбище. Тот, кто рисовал карту, вполне мог поставить такой значок себе на память. Всякий ожидает увидеть на кладбище могилы с надгробными камнями, и, даже если их на самом деле нет, это ничего не меняет. Может, парочка надгробий все же уцелела, мы же не поглядели, и найдется «Малкольм Казинс». А денежки — у него в могиле.
— А что, Сью Эллен, наверное, ты права. Надо проверить. Может, и повезет.
— Чтобы повезло, нужен либо план, либо везение, — сказала я. — У нас есть план.
Мы наведались к Джинкс и помогли ей с домашними делами. Она раздобыла яйца, сварила вкрутую, завернула в клетчатую черно-белую тряпку и уложила в корзинку. Мы прихватили одну из лопат ее папаши — Джинкс сказала матери, что мы пошли копать червей на наживку, — и с тем мы все трое отправились. Мы вновь уселись в протекавшую лодку и переправились через реку возле дома Мэй Линн.
Пройдя по карте, как и в прошлый раз, мы добрались до старого кладбища, а там присели и отдышались. Деревья давали тень, тень накрыла как раз то место, где, как мы думали, лежали мертвецы. Говорили, что там бродят духи погребенных. Про кладбище никто ничего толком не знал: то ли там зарыты рабы, то ли какая-то семья, у которой и родни в наших местах не осталось, а кто говорил, будто здесь упокоились крещеные индейцы-чероки.
В тени было прохладно, с деревьев еще капала вода после вчерашнего дождя, отчего было еще прохладнее и приятнее. На виду надгробных камней не было ни одного, но кое-какие неровности почвы указывали, вероятно, места былых могил. Однако не было заметно, чтобы тут недавно копали, и, потыкав там и сям наудачу лопатой, мы бросили это дело и присели на землю под соснами. Джинкс вытащила из корзины завернутые в клетчатую ткань яйца, мы взяли по яйцу и начали счищать с них скорлупу. Потом мы ели и слушали пение птиц.
Вареные яйца — штука сытная, но после них хочется пить. Я сидела и думала, где бы добыть воды, как вдруг Терри сказал:
— Ты только глянь!
Он поднялся, запихивая себе в рот остаток яйца, и промычал, дожевывая:
— Я как раз и сижу на могильном камне!
Мы с Джинкс поднялись и пригляделись. Точно: камень, а на нем имя и даты. Упал или его сразу не поставили, а положили плоско, надгробной плитой. Что до имени, то это не был «Малкольм Казинс», и все-таки сердце пустилось в пляс.
Пламя в нас разгорелось, мы вновь принялись шарить и оглядываться, и вскоре Джинкс окликнула нас:
— Ребята, вас это порадует.
Мы с Терри побежали в ту сторону, куда указывал вытянутый палец Джинкс. За побегами ядовитого плюща начинался легкий уклон вниз, и сквозь просвет в соснах на него сверху падало столько солнечных лучей, будто его из ведра светом поливали. И лился свет как раз на камень. Камень завалился, но не до конца, уперся в грязь. Ничего не стоило пройти мимо и не заметить — он сливался с сосновыми иглами у подножия леса. На камне было выбито имя, под солнечными лучами оно читалось вполне отчетливо: «Малкольм Казинс».
— Ну чего? — сказала Джинкс. — Мы искали, искали, и все зря, а присели на камушек поесть — и вот оно, пожалуйста.
— Воля Божья! — благоговейно выдохнул Терри.
— А может, мы нашли потому, что у нас была карта и мы пригляделись повнимательнее, — возразила Джинкс-атеистка.
Не дожидаясь окончания спора, я схватила лопату, прорубилась сквозь ядовитый плющ и начала копать. Почти сразу я почувствовала, что грязь-то уже копали, и не так давно. Сначала я подумала, не добралась ли до денег сама Мэй Линн, но тут лопата на что-то наткнулась. Я выронила ее и рухнула на четвереньки. Рядом со мной пали ниц Терри и Джинкс. Мы все втроем принялись скрести землю руками.
Пока мы копали, день начал угасать, и я услышала, как где-то над горой кличет козодой. Мы все копали.
Мои пальцы сомкнулись на чем-то твердом, и я вскрикнула. Терри и Джинкс тут же кинулись мне помогать, и мы довольно быстро раскопали какую-то посудину. Она была плотно закрыта крышкой и, как мы убедились, еще и запечатана воском. Мы стали рыть еще усерднее, убирая грязь вокруг этой посудины, пока не вытащили ее наверх. То был небольшой, но увесистый глиняный горшок. Терри достал перочинный нож и принялся ковыряться в воске, пока не выковырял достаточно, чтобы поднять крышку. Внутри лежал мешок в синий цветочек. Я вытащила мешок и опознала в нем близкого родственника наволочки и занавесок из спальни Мэй Линн. Мешок был туго-натуго затянут веревкой и весил немало. Не успела я развязать веревку, как Терри набросился на нее с ножом. Мы раскрыли мешок и заглянули внутрь.
Там полным-полно было зелененьких бумажек и даже мелочи сколько-то было насыпано. А еще там был паук-сенокосец — дохлый, высохший, точно сердце коммивояжера.
— Ад и все дьяволы! — выдохнула Джинкс.
— Денег-то, денег! — подхватила я.
— Я не о том, — сказала Джинкс. — Глянь-ка вон туда.
Она указывала вниз, в могилу. Как раз туда, где раньше стоял горшок. Мы поначалу и не заметили, так были возбуждены — а там, полуприкрытые глиной, скалились чьи-то зубы.
— Как-никак это кладбище, — вздохнул Терри. — Тут повсюду кости.
— Да, но глянь-ка! — Джинкс снова ткнула пальцем, как она умеет.
Пониже зубов мы увидели руку. На ней еще оставалось сколько-то мяса, и в ней копошились черви.
— Если человека давно похоронили, там уже не осталось чем поживиться червям, — пустилась рассуждать Джинкс. — А этот упокойничек, может, и не так свеж, как утрешнее молоко, но в могилу его уложили недавно.
— Она права, — кивнул Терри. Он поднялся на ноги, взял лопату и принялся аккуратно разгребать землю пониже недогнившей руки. Повозился изрядно, но все же раскопал покойника: мужчина в коричневом в белую полоску костюме слегка завалился набок, подтянув колени к животу. Вокруг зубов, которые первыми нам сверкнули, обнаружился череп. Многого недоставало, но вряд ли покойник этого хватится.
Белые полоски на костюме подцветила красная глина, а на ногах не было ботинок — лишь коричневые шелковые носки. От лица еще уцелели кое-где полоски плоти, на черепушке держалась коричневая шляпа с узкими полями. Она изрядно помялась, но видно было, что она, как и костюм, стоила целое состояние. К такой шляпе полагаются хорошая сигара и часы с золотой цепочкой.
Терри опустился на четвереньки и осмотрел тело. Он сказал:
— От него все еще воняет. Ты права, Джинкс. Он не так долго пробыл в земле.
Он расстегнул измазанный глиной пиджак. Ткань прилипла к разлагающемуся телу, когда Терри потянул ее, послышался неприятный такой звук — что-то рвалось. Терри пошарил по внутренним карманам пиджака, но ничего в них не нашел. Сунул руку в наружный карман, добыл нитки и пуговицу. Снял шляпу — послышался хруст, череп вроде как осел, и стало видно, что затылок проломлен. Терри взял в руки шляпу — сзади она была совсем темная — и кое-как выправил ее, придал прежнюю форму. Заглянул внутрь и слегка присвистнул:
