— Сэм Ваймс приглашает всех выпить с ним в заведении мистера Джимини! — каждый стряхнул с себя недоумение, чтобы освободить место для пива. Вся толпа устремилась в бар, оставив Ваймса наедине с кузнецом, не считая верного Вилликинса, который, когда хотел, мог быть удивительно скромным.

Когда все скрылись в баре, Ваймс сказал:

— Кузнецам нужно знать про нрав. Иногда быть холодным лучше, чем горячим. Я ничего про вас не знаю, мистер Джефферсон, но Городской Страже нужны те, кто учится быстро, и я вижу, что у нас вы бы быстро выбились в сержанты. Мы могли бы использовать вас и по кузнечному профилю. Удивительно как часто приходится выправлять старые латы, когда встречаешься лицом к лицу с преступностью.

Джетро уставился на свои ботинки.

— Ну ладно, вы сумели меня побить, но это не значит, что это правильно. Ясно? Вам неизвестно и половины.

Из бара послышались веселые возгласы. Ваймсу оставалось только диву даваться, сколько скоро родится небылиц про эту маленькую драку. Он повернулся обратно к неподвижно стоящему кузнецу.

— Послушай-ка, ты, тупой молокосос! Я не родился с серебряной ложкой во рту! Когда я был ребенком, единственные ложки, которые я когда-либо видел, были деревянными и нужно было быть очень большим везунчиком, чтобы на ее конце оказалось что-нибудь съедобное. Я был уличным мальчишкой, понял? Если бы я оказался здесь раньше, то решил бы, что очутился в раю. Здесь живность выпрыгивает тебе прямо под ноги из любых кустов. Но я стал копом, потому что за это платят, и я учился профессии у настоящих копов, потому что, уж поверь мне, мистер, я вставал каждую ночь, зная, что я могу стать кем-то. Потом я нашел хорошую леди, и на твоем месте, парень, я бы тоже постарался найти себе подружку. Так что я поумнел сам, и однажды лорд Витинари, ты должен был слышать о нем, не так ли, парень? Так вот, ему нужен был кто-то, чтобы улаживать дела, а титулы открывают многие двери, поэтому мне не приходится вышибать двери ногой, и знаешь что? Мои ботинки за прошедшие годы видели столько преступлений, что сами выводят меня не очередной след, поэтому я знаю, что здесь есть, что нужно пнуть. И есть ты. Я чувствую, что ты замешен. Давай, выкладывай, что это.

Джетро молча, не отрываясь, пялился на свои ботинки. Вилликинс деликатно кашлянул:

— Командор, возможно поможет, если мы с молодым человеком перекинемся парой слов, так сказать с менее высоких позиций? Почему бы вам пока не полюбоваться на местные красоты?

Ваймс кивнул.

— Сделай одолжение. Если считаешь, что из этого что-то выйдет.

И он пошел и с большим интересом стал рассматривать изгородь из жимолости, пока Вилликинс в до блеска начищенных ботинках и идеальном костюме джентльмена подошел к Джетро, обнял его и сказал:

— У твоего горла находится стилет, и это не дамская шпилька, а настоящий нож с очень острым лезвием. Так то. Ты маленький засранец, но я не командор, и если ты хотя бы шевельнешься, я порежу тебя до кости. Ясно? Не нужно кивать! Отлично, мы учимся, не так ли? А теперь, дорогой друг, я должен тебе сообщить, что командору доверяют и Алмазный Король троллей, и Подгорный Король гномов, по одному слову которых твое бренное тело тут же окажется изрублено тысячей топоров. Это не говоря уж про леди Морголотту Убервальдскую, которая мало кому доверяет, и лорда Витинари, который вообще никому не доверяет. Дошло? Не нужно кивать! А ты, мой юный друг, имеешь наглость ставить его слово под сомнение. Я человек спокойный, но подобные вещи выводят меня из себя. И мне все равно, что я тебе это сказал. Ясно? Я спросил, тебе ясно? О, верно, теперь ты снова можешь кивнуть. Кстати, молодой человек, будьте осторожны, когда вы кого-то называете лакеем, понятно? Некоторые люди могут сделать насильственное исключение. Это совет, парень. Я знаю командора, и ты подумал о своей престарелой маме, и что с ней случится. Я очень сентиментальный человек, поэтому я не хочу увидеть тебя в траурном венке.

Нож исчез из руки Вилликинса так же мгновенно, как и появился. В другой руке джентльмена для джентльмена появилась щеточка, которой он легонько провел по воротнику кузнеца.

— Вилликинс, — позвал Ваймс со своего места. — Не желаешь немного прогуляться? Пожалуйста.

Когда его слуга немного удалился в аллею под деревьями, Ваймс сказал:

— Прости за это, но у каждого есть гордость. Я всегда об этом помню. О том же должен помнить и ты. Я коп, полицейский, и здесь есть нечто, что взывает ко мне. И кажется, что у тебя есть что мне сказать, хотя совсем не о том, кто сидит в замке, я прав? Происходит нечто дурное, ты фактически излучаешь это. Итак?

Джетро наклонился вперед и сказал:

— В труповом подлеске, на холме. В полночь. Долго я ждать не стану.

Затем кузнец повернулся и ушел, не оборачиваясь.

Ваймс зажег новую сигару и направился к дереву, где любуясь пейзажем стоял Вилликинс. Он выпрямился, увидев Ваймса.

— Нам лучше поторопиться, сэр. В восемь часов будет ужин, и ее светлость желает, чтобы вы вели себя благоразумно. Она возлагает большие надежды на то, что вы разумно вывернетесь.

Ваймс застонал.

— Хотя бы не официальный прием?

— К счастью, нет, сэр. Не в деревне, но ее светлость была очень категорична по поводу сливового вечернего костюма, сэр.

— Она говорит, он заставляет меня казаться лихим, — мрачно ответил Ваймс. — Как ты считаешь, в нем я кажусь лихим? Ты мог бы сказать, что я лихой?

На нижней ветке запела какая-то птичка.

— Скорее быстрый, сэр.

Они отправились домой, помолчав какое-то время, потому что бессмысленно что-то говорить, когда беснуется дикая природа: поет, жужжит, визжит, что, наконец, вынудило Ваймса сказать:

— Интересно, что за чертовщина там надрывается.

Вилликинс склонил голову набок, послушал пару секунд и ответил:

— Камышовка Паркинсона, длинношеяя цапля и плавунец обыкновенный, сэр.

— Откуда ты знаешь?

— О, это просто, сэр. Я посещаю мюзик холл, где часто бывают подражатели птиц и животных. Это заразно. А еще я знаю семьдесят три звука фермы, а мой любимый - звук фермера, чей сапог засосало в грязь, после чего ему не остается делать ничего иного, кроме как вытащить ногу в носке и встать в ту же грязь. Очень забавно, сэр.

Они добрались до длинной аллеи, ведущей к поместью и под ногами заскрипел гравий. Ваймс тихо сказал:

— Я договорился с молодым мистером Джефферсоном о встрече на Висельном холме в подлеске. Он хочет сообщить мне нечто важное. Напомни, Вилликинс, а что это за подлесок такой?

— Все, что расположено между рощицей и небольшим леском. Технически, сэр, то, что находится на Висельном холме буковая роща. Подлесок означает поросль на вершине холма. Помните Безумного Джека Рамкина? Того, кто, потратив много денег, увеличил холм на тридцать футов? Это он повелел посадить бук на вершине.

Ваймсу нравился звук скрипа гравия под ногами. Он скрывал их разговор.

— Я мог бы поклясться, что мы разговаривали с кузнецом без свидетелей. Но здесь же деревня, верно, Вилликинс?

— Был один человек. Он расставлял силки на кроликов в кустах прямо за вашей спиной, — ответил Вилликинс. — Вполне безобидное занятие, хотя на мой взгляд, он слишком долго возился.

Они еще шли какое-то время, потом Ваймс сказал:

— Скажи, Вилликинс, если кто-то назначает встречу в полночь в месте, которое называется «подлесок Висельного холма», то что бы ты посоветовал тому, чья жена запретила брать с собой в загородный дом оружие?

Вилликинс кивнул:

— Видите ли, сэр, учитывая, что вы сами вывели правило, что оружием является то, что вы считаете оружием, я бы посоветовал упомянутому человеку проверить, нет ли у него компаньона, у которого, к примеру, есть ключ от шкафа, в котором хранится набор ножей для резьбы по дереву, которые отлично подходят для ближнего боя. А лично я дополнительно включил бы резак для сыра 23, сэр, поскольку я верю, что единственно важным в смертельном бою является то, чтобы смерть не была вашей.