В конце-концов, основные слова будут «я», «и», «это», и остается еще богатый выбор, так что большая часть работы уже проделана за тебя. Это было пятьдесят семь книг назад. Похоже, это срабатывает.

Мисс Бидл села в кресло и наклонилась вперед.

— У них, командор, один из самых трудных языков, какой только возможно вообразить. Значение слов меняется, в зависимости от стоящих рядом с ними, оратора, слушателя, времени года, погоды и еще целой кучи вещей. У них имеется даже собственный эквивалент поэзии. Они умеют обращаться с огнем… а три года назад большую часть из них захватили и увезли неизвестно куда, потому что они досаждают людям. Разве вы не поэтому приехали?

Ваймс глубоко вздохнул.

— Вообще-то, мисс Бидл, я приехал проведать поместье моей супруги, и показать сынуле как живет деревня. В процессе этого я уже был арестован по подозрению кузнеца и увидел истерзанное тело женщины гоблинов. Кроме этого, мне так и не известно, где именно находится вышеозначенный кузнец, и, мисс Бидл, тот, кто смог бы просветить меня по этому поводу.

— Да, я тоже видела тело, и, к моему большому сожалению, не могу сказать, где находится Джетро.

Ваймс задумчиво уставился на нее. Похоже, она говорила правду.

— Значит, он не прячется в какой-нибудь шахте?

— Нет, я проверяла. Я уже везде посмотрела. Никаких следов. Ничего. И его родители тоже не имеют представления, где он. Он, конечно, своевольный, но не мог исчезнуть, ничего не сказав мне. — Смутившись, она опустила глаза.

Ее молчание было говорящим. Ваймс нарушил тишину:

— Пока я жив, убийство той девушки на холме не останется безнаказанным. Можно сказать, я принял его очень близко к сердцу. Думаю, кто-то решил подставить меня и сбить со следа. — Он сделал паузу. — Скажите, те горшочки, что делают гоблины. Они ведь постоянно носят их с собой?

— Да, конечно, но только те, разумеется, что нужно наполнять в данный момент. — С заметной нервозностью ответила мисс Бидл. — Это важно?

— Что ж, можно сказать, полицейский вынужден мыслить на языке гоблинов: все на свете зависит от всего на свете. И, кстати, кому еще известно про ваш ход, ведущий в пещеру под холмом?

— Почему вы решили, что у меня есть такой ход?

— Давайте разберемся. Этот дом расположен практически у подножия холма, и, если бы я жил здесь, то вырыл бы себе добрый погреб. Это одна из причин, а другая, спросив, я заметил искру в ваших глазах. Хотите, я снова задам тот же вопрос?

Женщина открыла было рот, но Ваймс поднял вверх палец:

— Я не закончил. Вчера вы каким-то чудом попали в пещеру так, что никто не заметил, как вы поднимались по холму. Мне каждый твердит, что здесь всегда кто-нибудь за тобой наблюдает, и так уж удачно случилось, что как раз вчера кое-кто это делал для меня. Прошу, не тратьте зря время. Вы не замешаны в известных мне преступлениях - вы ведь понимаете, что дружить с гоблинами не преступление? — Он еще подумал и добавил:

— Хотя, возможно, некоторые люди в округе так и считают. Лично я - нет, и я не тупой, мисс Бидл. Я видел в местном пабе голову гоблина. Она выглядит так, словно она здесь уже давно. А теперь, если вы не против, я бы хотел вернуться обратно в пещеру так, чтобы меня никто не видел, потому что у меня есть несколько вопросов.

— Вы хотите допросить гоблинов?

— Нет. Это слово подразумевает запугивание. Я же просто хочу получить информацию, которая нужна мне для начала расследования убийства девушки. Если не хотите помогать, то, боюсь, это будет ваш собственный выбор.

На следующий день сержант Колон не явился на службу. Миссис Колон, едва вернулась со своей работы, с мальчишкой прислала записку 36.

Когда супруга пришла домой, во Фреде Колоне не было ни капли романтики, поэтому помыв пол, закончив стирку, вытерев все поверхности и потратив еще какое-то время чтобы вытряхнуть пыль из половиков, она бегом отправилась в Псевдополис Ярд, забежав по дороге к Милдред, у которой был отличный фарфоровый кувшин и таз, которые она хотела продать. Когда она, наконец-то, добралась до участка, то объяснила, что Фред очень плох, у него испарина размером с кулак и что-то все время болтает о каких-то кроликах. Сержанта Малопопку отправили разведать обстановку. Она вернулась очень мрачной и направилась прямиком в кабинет Ваймса, который оккупировал капитан Моркоу. То, что он оккупант было легко догадаться, и не только по тому, что тот сидел в чужом кресле, что, разумеется, было довольно прозрачным намеком, но еще и потому, что вся бумажная работа была выполнена и бумаги аккуратно разложены. Этот подход всегда очень впечатлял инспектора А.И. Пессимиста - маленького человечка с сердцем льва и силой котенка. У него было такое лицо, овал и остальные черты, глядя на которое любой, даже самый закаленный бухгалтер сказал бы: «Эй! Посмотрите-ка на него! Разве он не похож на типичного бухгалтера?»

Но это ни капли не трогало храброе сердце А.И. Пессимиста. Он был секретным оружием Стражи. Не было в городе ни одного бухгалтера, кто был бы рад визиту господина Пессимиста, если только он, разумеется, не был абсолютно невинен, хотя, в большинстве случаев, все можно было уладить, потому что сын миссис и мистера Пессимистов мог отыскать любую вкравшуюся в счета ошибку и проследить ее шаги вниз по лестнице вплоть до подвала, где была спрятана черная бухгалтерия. И единственное, что А.И. Пессимист хотел в обмен за свой талант было тщательно вычисленная зарплата и шанс каждый день выйти на улицу в сопровождении настоящего полицейского, помахивая дубинкой и косясь на троллей.

Моркоу откинулся на спинку.

— Ну, как там Фред, Веселинка?

— Я не так уж много видела. Ох…

— Это было довольно большое «ох», Веселинка.

Вся проблема заключалась в том, что у капитана Моркоу было дружелюбное, честное и открытое лицо, которому так и хочется сказать правду. И ничуть не спасало то, что сержант Малопопка регулярно ставила за капитана свечку, ведь он, технически, был таким же гномом, и мечтать никто не запрещает.

— Ну… — неохотно начала она.

Моркоу наклонился вперед.

— Итак, Веселинка?

Она сдалась:

— Ну, сэр, все дело в унггэ. Вы же из Медноголовых… Вам там попадались гоблины?

— Нет, но я знаю, что унггэ их религия, если можно так выразиться.

Веселинка Малопопка покачала головой, пытаясь выбросить из головы кое-какие размышления о том, какое место в налаживании добрых отношений может сыграть табурет повыше, и уговаривая себя, что сержант Золотой Молот из участка в Сестричках Долли старается поймать ее взгляд каждый раз, когда она косится на него, когда они встречаются в патруле. И это был бы действительно отличный улов, если бы она набралась смелости чтобы уточнить у него, мужчина ли он 37. Она возразила:

— Унггэ вовсе не религия, это суеверие. Гоблины не верят в Така 38, сэр. Они просто дикари, мусорщики, но… — она вновь запнулась. — Однажды мне кое-что рассказали, в это трудно поверить, но иногда они едят своих детей, сэр, или же в голод мать съедает своего новорожденного ребенка. Можете в такое поверить?

Моркоу на секунду открыл рот, но вмешался чей-то тонкий голосок:

— Я в это верю, сержант, если вы простите меня за то, что вмешиваюсь.

А.И. Пессимист смотрел с вызовом и старался выглядеть выше.

— Это ведь логично, не так ли? Ведь еды нет? Мать может выжить, съев свое дитя, если вышло, что вся еда закончилась, а дитя в любом случае обречено. На самом деле дитя фактически обречено с момента, когда была поставлена подобная дилемма. С другой стороны, с этим поступком мать может протянуть до появления пищи и сумеет родить новое дитя.

— Ну, знаете ли! Это слишком бухгалтерский подход! — выпалила Веселинка