Раум: Лаборатория была разрушена почти до основания. Форас погиб в первые минуты боя. Наама лишилась глаза. Мне тоже досталось, хоть и не так серьёзно. Мы стояли насмерть, но что мы могли против сотни? Нас спасло только то, что им приказали доставить живым хотя бы одного. Я удерживал их, пока Наама открывала туннель в Третий мир, сюда.

Наама: Но главное – нам удалось спасти выкладки Фораса и его приборы. Собственно, с их помощью я и открыла туннель вне регламента. Единственное, что нас подвело – то, что переход с Первой на Вторую возможен только через Третий мир.

Илья: Погодите, получается, через наш мир всё время кто-то проходит?

Раум: Конечно! Уже многие сотни лет. Это отражено в ваших исторических документах. Жителей Первой у вас принято звать ангелами, а жителей Второй – демонами. Только свойства, приписываемые и тем, и другим, с реальностью ничего общего не имеют. У нас эти наименования тоже иногда используют, чаще всего в ироническом смысле.

Илья: По такой логике, Вторую стоит звать Адом, а Первую – Раем.

Наама: Наверное (пауза).Только для меня теперь всё наоборот.

Илья допил коньяк и закурил. Демоны молчали. Или беседовали без слов. Пыльные часы на пыльной стене показывали полдень. Наконец Илья заговорил:

– Значит, вы хотите вернуться в свой мир и спасти своё открытие. И вы уверены, что там его используют во благо, а не для того, например, чтобы захватить Первую? Я не слишком кощунствую?

– Не слишком. Кощунство – это понятие вашей морали, нам оно не свойственно, – ответил Раум. – И да, я уверен, что на Второй открытие Фораса будет применяться только во благо людям. Наше общество состоит из телепатов. Каждый прозрачен для прочих.

Илья взглянул Рауму в глаза.

– У вас в руках сила, которой не каждый бог может похвастаться. Не хотелось почувствовать себя вседержителем? Не хотелось, например, воскрешать мёртвых? Того же Фораса, например, он ведь заслужил, это его открытие. Или взять и одной формулой свести на нет всю несправедливость, всё зло во вселенной? То есть – во вселенных? Уверен, вам эту формулу рассчитать – полдня работы, не больше. Нет?

– Не полдня, – сказал Раум. – И не год, и не два.

Он замолк. Заговорила Наама:

– Влиять на что-то в таких масштабах опасно. Малейшая ошибка в расчётах или сбой в процессе могут привести… лучше и не думать, к чему. И потом, мы не боги. И даже не демоны. Мы не видим всей картины.

– Пока не видим.

– Громко сказано, Раум. Не видим и не увидим ещё долгие столетия. Возможно, даже то вино отозвалось где-нибудь взрывом сверхновой! Даже наверняка. И каждый переход между мирами скорее всего не проходит для мироздания бесследно. И потому мы не имеем права замахиваться на нечто заметно большее, чем вода и вино.

– А правитель Первой, получается, способен замахнуться. Ну да кто ж ему даст, верно? – сказал Илья.

– Верно, – кивнула Наама и сняла очки.

Правую сторону её лица рассекал широкий рваный шрам от брови до середины щеки. Глазницу закрывали плотно сжатые обезображенные веки. Левый глаз притягивал бездонной чернотой радужки. И смотрел он прямо на Илью.

– Иногда я думаю, – тут Наама улыбнулась, но улыбка гораздо больше походила на оскал, – что лучше бы Форасу вообще не удался опыт с водой. Или лучше бы вместе с ним погибли и мы, и его записи. Но какое же прекрасное было вино!..

Раум взглянул ей в лицо, и она кивнула.

– Да, ты прав, мне нужно поспать. Извини. Разбуди меня через два часа. У нас мало времени.

Илья выключил диктофон.

Наама удалилась в комнату. Небо за окном затягивало тучами. С начинающих желтеть деревьев изредка срывались листья. Раум плеснул на донышко своей рюмки остатки коньяка.

– Она права: времени действительно мало. Нас ищут повсюду.

– Кстати, об этом. Как эти… ангелы убедили здешние власти, что вас нужно искать?

– А как можно вообще убедить в чём-то здешних жителей, тем более власть имущих? Им банально заплатили. Только самым верхним, конечно. А уж они сочинили легенду для мелких исполнителей, вроде тех троих в автобусе.

– Чёрт, как знакомо…

– Так вот: к полуночи любые колебания энергоинформационного поля будут отслеживаться. Поэтому чем раньше мы начнём, тем больше вероятность успеха.

– А зачем вам открывать туннель именно в Москве? Энергетическая заряженность места, так?

– Нет, о чём ты. Часть приборов Фораса мы оставили здесь на тот случай, если нас всё же достанут. Именно тебя я и хочу попросить забрать эти приборы и доставить к месту встречи.

– На Красную площадь? Или в храм Христа Спасителя?

– Зачем? – удивился Раум. – В Битцевский парк. Хотя идея неплоха…

– А где приборы?

– В камере хранения Казанского вокзала. Вот деньги. Сдачу оставишь себе, нам они уже не понадобятся. Встретимся в три часа в парке, в ста метрах от того входа, что ближе к метро. Если что-то изменится или сорвётся, мы сообщим. Удачи.

– Взаимно, – сказал Илья и покинул квартиру, в которую никогда не вернётся хозяин.

Казанский вокзал встретил Илью вавилонским столпотворением. Милицейские патрули были повсюду, многие с собаками. «Вот это да: ментов больше, чем людей», – оценил Илья. Добирался он на такси, поэтому не ведал, что в метро их немногим меньше. То и дело кто-то из них выхватывал из толпы за рукав какого-нибудь человека не местного вида, небрежно козырял и требовал документы. Порой задержанного куда-то уводили, но чаще разочарованно отпускали. Когда на глазах Ильи остановили сначала пару американских туристов, а потом немолодого хасида, ему стало ясно, что это не простая проверка регистрации. «Неужели это нас ищут?», – поразился он и не мешкая направился к камерам хранения, где расплатился и получил на руки лёгкий металлический кейс. Точно такой имелся у Наамы.

Ехать в метро Илье уже не хотелось, несмотря на очевидный выигрыш в скорости, и он снова взял такси. Водитель начал было монолог о бензине и футболе, потом свернул на политику. Илья извинился и сообщил, что хотел бы вздремнуть. Водитель нехотя умолк. А Илья, посидев несколько минут с закрытыми глазами, действительно задремал. Без снов, как нырнул.

В лес он вошёл с первыми каплями дождя. Навстречу ему попался старик в советском спортивном костюме, бодро шагавший в сторону метро.

– Гроза будет, – на ходу сообщил он Илье. – держитесь от деревьев подальше!

– Спасибо, – ответил Илья его удаляющейся спине, – попробую.

Пройдя сто метров под усиливающимся дождём, он встал под дерево и принялся ждать, поглядывая то в серое небо, то на вход в парк. Шорох капель вскоре заглушил шум трассы и города. Вдали пока ещё тихо, словно пробуя силы, рокотнул гром.

Демонов он заметил сразу. Они появились на дорожке, высокие, уже вымокшие, теперь даже издали явно нездешние. Илья махнул им свободной рукой. Наама взмахнула в ответ. Когда они приблизились, он спросил:

– Погода не помешает? – дождь шумел так, что пришлось повысить голос.

– Погода отличная! – прогремел Раум. – Идём, надо спешить!

Он пошёл вперёд очень быстро, почти бегом. Потом действительно побежал, а с ним и Наама. Илье тоже пришлось перейти на бег, чтобы не потерять их среди деревьев и потоков небесной воды. Раум что-то кричал громовым голосом сквозь шум дождя, Наама что-то отвечала ему, и им обоим отвечали раскаты в высоте. «Они же смеются», – понял Илья. Они в самом деле смеялись, и улыбка на лице Наамы была совсем не такой, как на кухне мёртвой квартиры. Она словно излучала свет. Очки она швырнула в сторону на бегу, они канули в мокрую зелень. Сверкали молнии.

Как долго они бежали, Илья определить не мог. Возможно, всего минуту, а возможно, все десять. Наконец демоны остановились, и Илья с ними. Мокрый лес впереди расступался, открывая небольшую поляну.

– Здесь, – крикнула Наама сквозь дождь.