Единое командование голландскими, английскими и австралийскими войсками в регионе (BDA) пыталось свести на нет почти десятикратное превосходство в авиации, которое имелось у японцев.

   Пилот лениво посмотрел вниз - сплошное море облаков и яркое восходящее солнце - очень символично. Собственно ему не надо ничего видеть до того момента, как его выведут радиокомандами ниже уровня облаков на заданную ему цель - британский авианосец "Гермес".

   Все три "Ока", последних модификаций, которые были выделены для удара по этому кораблю, должны были выйти на высоту отделения торпед в километре от авианосца.

   Еще четыре "Ока", более ранних вариантов, должны были нанести отвлекающие удары по крейсерам союзников, давая возможность подводникам приблизиться на уверенную дистанцию пуска не только секретных самонаводящихся, но и обычных торпед.

   Вице адмирал очень просто сформулировал цель операции - "... Транспорты с истребителями не должны дойти! ...".

   Транспорты не дойдут.

   Пилот вспомнил три месяца своей подготовки к пилотированию новой техники.

   Секретная авиабаза на острове Окинава, на которой располагался тренировочный центр пятого воздушного флота, должна была обеспечить испытания секретнейшего японского оружия и подготовку для него пилотов-добровольцев.

   Пилотов машин, эскадрильи, за которой закрепилось неофициальное название "Божественный ветер".

   Киёси сжал губы - "Божественный ветер" сметет из принадлежащих Японии, по божественному праву, восточных морей проклятых гейдзин.

   Они проклянут тот день, когда эскадра их адмирала Перри посмела диктовать свои варварские условия беззащитной Японии.

   Народ Восходящего Солнца умеет ценить друзей и ненавидеть врагов.

   Конечно, не все гейдзин одинаковы - Мы помним заставившую опустить нас головы под дулами пушек эскадру Перри, но мы помним и русского адмирала Путятина, протянувшего нам руку дружбы.

   У нас были войны с этими русскими гейдзин - что ж, война с достойным противником не повод для ненависти, тем более, что мы победили.

   Народ Восходящего Солнца - великий и благородный народ и мы первые протянули русским и их сёгуну Сталину руку дружбы, передав ему острова Курильской гряды, на которых согласились открыть совместные деловые и торговые дома.

   В наушниках торжественно прозвучало - Десять минут до входа в зону атаки. Всем пилотам "Ока" надеть кислородные маски.

   Киёси, вслушиваясь в изменившийся звук двигателей своего носителя, получивших подачу закиси азота, застегнул маску и включил кислород. Машины стали набирать высоту, на которой английские харикейны не были способны вести маневренные бой с хорошо вооруженными бомбардировщиками.

   Через десять минут "Божественный Ветер" сметет ударные корабли захватчиков. Остальное довершат японские подводники и надводные корабли.

   Произойдет то, к чему их долгих три месяца готовили на Окинаве: сначала на легких деревянных планерах-парителях, уча выдерживать по команде ведущего направление и угол планирования; затем на короткокрылых деревянных макетах, оснащенных гайдропом и тормозным парашютом и, наконец, на боевых машинах, на которых были подвешены макеты торпед.

   Не все смогли закончить обучение. Не все дожили до великого часа.

   Только самые лучшие. Только самые удачливые, сумевшие покорить ревущего небесного зверя.

   Банзай!!!

   В широко раскрытых глазах, с расширившимися от возбуждения зрачками, плескалось море облаков, освещенное ярким восходящим солнцем.

   Адмирал Матомэ Угаки из кабины "Тензана" внимательно наблюдал как "Ока" сержанта Киёси отделилась от носителя и разгоняемая факелом двигателя ринулась вниз, через облака, к своей цели.

   Адмирал жестом приказал пилоту сопровождать набирающий скорость планер-торпедоносец.

   Модифицированный "Тензан", более близкий по своим характеристикам к пикировщику и оснащенный воздушными тормозами, рухнул вниз, по инверсионному следу, оставленном "Ока".

   Когда бомбардировщик на высоте полутора тысяч метров выскочил из облочности, сержант Киёси уже выпустил бортовые тормозные щитки и начал выравнивать машину в направлении авианосца, который открыл по нему шквальный огонь из всего, что могло стрелять.

   Адмирал рассмеялся - Поздно, слишком поздно. Попасть в маленькую машину, которая выскочила из облаков на скорости больше 900 км/ч в двух километрах от корабля и идет на высоте пяти метров над поверхностью моря на фоне солнечного сияния и отраженных от волн бликов, практически невозможно.

   Вот, в полутора километрах от авианосца, гайдроп планера коснулся воды и сзади машины раскрылся сначала вспомогательный, вытяжной парашют а, затем, сетчатый крест тормозного парашюта, гася на дистанции всего в несколько десятков метров остаточную скорость.

   Впереди плюхнувшегося на воду планера, в сторону авианосца потянулась пенная дорожка торпеды.

   Не доходя тридцать метров до борта авианосца, торпеда выполнила нырок и, переключившись с акустического на магнитное наведение, нанесла удар в подводную часть корабля.

   Из бомбардировщика было видно, как старый авианосец вздрогнул, у его бортов вскипела вода и начала разбегаться в стороны, расширяющимся белым кругом неправильной формы.

   Какое то время авианосец, казалось бы абсолютно невредимый, застыл посреди этого кипящего круга, а затем, броня его летной палубы начала вскрываться как гигантским консервным ножом, выбрасывая бардовое пламя сдетанировавшего боезапаса и корабль медленно лег на бок, а затем перевернулся, отрыв небу изуродованное днище.

   Прошло еще несколько минут и только несколько плавающих обломков указывали место гибели старого корабля, унесшего на дно весь свой экипаж.

   Сержант Киёси, ничего не видя вокруг, размазывая по лицу кровь из носа и слезы, выбрался из шелкового пузыря, который надулся перед его лицом при выпуске тормозного парашюта и, отстегнув трясущимися руками ремни, начал складывать сиденье пилота, добираясь до руль-мотора, подвешенного за спинкой кресла в кокпите.

   Трясущиеся губы шептали - Мама я живой. Я вернусь домой мама...

   Опущенный несколькими вращениями ручки мотор пару раз чихнул и, заведя свою дребезжащую песню, погнал превратившийся после сброса торпеды в несуразный, крылатый глиссер планер в сторону восходящего солнца, где его должны были подобрать патрульные эсминцы.

   Сидящий со слезами на глазах в открытом кокпите Киёси не видел, как около его планера, бодро скачущего с волны на волну, поднялся перископ подводной лодки и сопровождал его некоторое время.

   Мама, я вернусь домой, шептали его губы....

   Адмирал Матомэ скомандовал по рации - "Ока 2" и "Ока 3" работают по запасным целям и добавил для истребителей, поднявшихся с японских авианосцев - Лепестки сакуры летят на четырех ветрах.

   Матомэ переключился на диапазон, используемый английскими пилотами.

   Крики, истерические проклятья, чьи-то команды, которые никто даже не пытался выполнить - английские и австралийские пилоты, неожиданно потерявшие свой плавучий аэродром, были полностью дезориентированы и не смогли оказать даже чисто символического сопротивления "зеро", вывалившимся на них из облаков.

   Адмирал удовлетворенно улыбнулся, прижал микрофон к горлу и скомандовал - Вторая волна.

   Когда над эскадрой союзников появились японские бомбардировщики и торпедоносцы, оказывать им сопротивления было уже некому.

   Вслед за волной бомбардировщиков, на агонизирующие корабли союзного конвоя набросились идущие в надводном положении субмарины и эсминцы, сопровождаемые легкими крейсерами.