— Вы жили в Петербурге? — судья задавала те же самые вопросы, что и мужчины до нее. Но у лёны сил не было больше пререкаться. Она чувствовала дикую слабость, из-за которой тяжело было связно думать и стоять.

— Да.

— Все время?

— Да?

— Вы виделись с кем-то из своей семьи в эти годы?

— Нет. В этом не было нужды, — устало объяснила Лёна. — Ни с кем из родственников я не общалась достаточно тепло. И никто из нас никогда не жаждал общения.

— Когда вы в последний раз встречались с Волковым Игорем Анатольевичем?

— Около двух недель назад, — Лёна краем глаза увидела, как Вика напряглась и вцепилась побелевшими пальцами в руку Виктора.

— Вы встречались с мужем вашей матери в течение этих лет? — женщина-судья не выглядела совсем уж такой страшной.

На первый взгляд она казалась спокойной и справедливой. Темные проницательные глаза серьезно, и в то же время мягко смотрели на нее. Хоть судья и не выглядела монстром в юбке, но выражение ее лица говорило о том, что начинать врать лучше не надо.

— Нет. Я встретила его недавно. Около двух недель назад. В фирме, в которой я работаю. "Меридиан" выступает посредником в совершении ряда сделок, а строительная компания Игоря пытается подписать контракт с польскими бизнесменами. Именно на переговорах я с ним снова встретилась.

— И до этого вы ни разу не общались и не виделись ни с ним, ни со своей матерью?

— Нет, — Алена мотнула головой.

— Вы знали, что ваша мать подала исковое заявления на Волкова Игоря Анатольевича?

— Да. Он сам мне сказал перед отъездом.

— Вы должны были знать, что являетесь одной из центральных фигур в этом деле. И если бы заранее приехали, то многих неприятных последствий с успехом можно было избежать.

Голос женщины был мягким, но в глазах проглядывалась сталь. Алена вмиг растерялась, когда ко всему прочему почувствовала еще и захлестывающую волну вины. Она и сама постоянно об этом думала, а после того как узнала, что Игорь сидит в СИЗО, то вообще не расставалась с этими мыслями. Если бы она не послушала его и сразу приехала в Екатеринбург, все могло бы с самого начала этого дела пойти по-другому. Но…

— Я знаю. И если бы можно было повернуть время вспять, я бы приехала еще ДО того, как был подан бы иск. Но я не могу этого сделать. Но могу исправить все сейчас.

Лицо судьи стало непроницаемым, И Алена не могла сказать, пришлись ли эти слова ей по душе или же наоборот, резко отвернули от девушки. Женщина уткнулась в какие-то бумаги, а потом, на мгновение подняв голову, указала Лёне на стул.

— Спасибо. Можете присесть.

— У меня есть вопрос, Ваша честь, — неожиданно для всех и для себя самой громко и отчетливо произнесла Лёна.

Эта фраза привлекла внимание всех. Судья оторвалась от бумаг, Вика и Виктор насторожились и даже Славик с другом проснулись и открыли глаза.

— Он относится к делу? — судья нахмурилась.

— В какой-то степени, — туманно пояснила Лёна. — Так я могу задать вопрос?

— Попытайтесь.

Не обращая внимания на озадаченного друга, который, до этого вразвалочку полулежавший на стуле, резко выпрямился, Алена, пристально глядя в глаза Вике и "свидетелям", четко начала проговаривать каждое слово.

— Предусматривается ли наказание за заведомо ложные показания? И если да, то какой наказание самое большое?

У Вики от лица отхлынула кровь. Виктор нахмурился, но волнения не было ни в едином его движении. А вот незадачливые свидетели струхнули. Наверняка думали о том, что деньги, пусть даже и хорошие, ведь Вика, скорее всего, не поскупилась, не помогут, если они вдруг окажутся за решеткой. Алена могла видеть в их остекленевших глазах все мысли, которые мелькали у них в голове. От "мы думали, что просто скажем о том, что видели этих двоих вместе", "Вы же говорили, что эта сучка не приедет" до "Мы так не договаривались".

— Пытаешься понять, что тебя потом ждет? — прошипела Вика, но под серьезным взглядом судьи сдулась и быстро замолчала.

— Предусматривается до пяти лет лишения свободы. Надо смотреть по обстоятельствам, но самый потолок — пять лет. Я ответила на ваш вопрос?

Алена, несмотря на слабость, нашла в себе силы удовлетворенно улыбнуться.

— Отлично.

— Можете садиться.

Алена спокойно прошла к своему месту и буквально рухнула на стул. Женя в ту же секунду оказался рядом и аккуратно обхватил ее за плечи.

— С тобой все в порядке? — взволнованным шепотом поинтересовался он, с тревогой глядя в глаза. — Ты выглядишь бледной и усталой.

— Потому что я и есть усталая, — прошептала на ухо своему другу. — Мне немного нехорошо.

— Ты справишься? — Женя нахмурился и напрягся, сильнее сжимая ее плечи. — Мы сможем как-нибудь все перенести…

— Нет! — резче, чем следовало, воскликнула Лёна. — Самое страшное уже позади. Я не хочу повторять все заново. И я не хочу, чтобы Игорь продолжал сидеть в обезьяннике, — от приступа вновь накатившей вины Лёна скривилась. — Поэтому все пройдет сегодня. Я надеюсь, что за сегодня мы все это сделаем?

— Попробуем, — прошептал ей в волосы Женя, не забывая учтиво улыбаться Вике и Виктору. — Сейчас выступят свидетели, потом Вика, потом Игорь. Самое тяжелое — это твоя мать.

— Ты уверен?

— Да. Ее показания разительно будут отличаться от твоих, судя по всему. А показания Игоря, если ты ничего не утаила, — Алена отрицательно покачала головой на молчаливый вопрос Жени, — будут совпадать с твоими. Так что…самое интересное будет потом.

— Почему ты молчал, когда меня допрашивали? Виктор вовсю задавал вопросы, а ты…

Женя улыбнулся и лукаво подмигнул ей.

— Я просто делал свою работу.

Сразу после нее, как и говорил Женя, начали допрашивать Славика и его друга. Те ответили довольно быстро. Как будто…заучили что-ли. Оба оттарабанили свою речь слово в слово. Они даже эпитеты одинаковые использовали. Виктор задал им несколько вопросов, судя по блестевшим от удовольствия глазам, ответы были заранее обговорены. Славик ответил без запинки, впрочем, как и его друг. Они что, думают, что если у них будут одинаковые показания, то им поверят?

Что интересно, Женя не спешил вмешиваться и расспрашивать свидетелей. Он сидел словно ленивый наевшийся кот и щурил глаза, не забывая при этом слегка улыбаться и даже кивать на какие-то слова, подтверждая их правоту. И это просто убивало и без того нервную и напряженную Лёну.

Не выдержав, она дернула друга за рукав, и, дождавшись его внимания, горячо зашептала ему в ухо.

— Ты что делаешь? Что ты сидишь?! Делай хоть что-нибудь.

С его лица ни на секунду не исчезла располагающая улыбка, и Женя даже умудрялся говорить с таким же расслабленным выражением лица. И это не мешало ему больно сжать ее локоть.

— Сиди и не рыпайся. Здесь я адвокат, а не ты. Так что будь любезна, заткнись, золотко.

— Вы с Христенко где учились? Случайно не в школе для киллеров? Потому что только киллеры так улыбаться могут! — язвительно спросила Лёна.

— По крайней мере, нашу школу называли как угодно, только не школой для киллеров. А теперь дай мне сосредоточиться.

Больше Лёна не лезла. В конце концов, из них двоих именно Женя дипломированный специалист, один из лучших. А не она. Тем более от каждого движения, буквально от малейшего, голова взрывалась от боли, как будто в нее долбили тысячи маленьких острых молоточков. А горло словно долго терли наждачной бумагой — от каждого сглатывания Лёна болезненно морщилась. Во всем теле чувствовалась непонятная слабость, было холодно и жарко одновременно. Иногда ей казалось, что по лицу течет холодный пот, но разок докоснувшись до щеки, Лёна с отстраненным удивлением поняла, что лицо сухое и горячее.

Заболела. Отлично. Как вовремя. Лёна начала обмахиваться ладонью в попытке разогнать спертый воздух и прогнать духоту. Помогало мало, но хоть что-то. Она назло всем высидит до конца, дождется, когда Игоря выпустит, а месть отложит на потом.