Каждая ее немая фраза резала по живому, заставляя Игоря буквально вылазить из кожи. Он тоже ненавидел, не ее — себя. За то, что не уберег. За то, что заставил страдать. За то, что до сих пор любил.

Она избегала его, а Наташа смотрела буквально волком. В то время пока Игорь пытался успокоиться и не съесть глазами свою…Алену, обе девушки мастерски делали свою работу. Игорь почувствовал прилив гордости. Его девочка! Самая умная, самая смелая! Лучшая, для него, а остальное отходило на второй план.

То, как она выполнила свою работу, избегая его внимания и взгляда…нравилось и убивало одновременно. Сильная и ранимая. Он понимал, что смущает ее, но не мог оторвать взгляд. Лёна стала еще красивее, хотя Игорь и не понимал, куда еще больше. Еще чуть-чуть, и он, наверно, ослеп бы.

А еще этот муд…поляк. Игорю хотелось встать и выкинуть с третьего этажа его наглую, холеную тушу, перед этим выколов глаза. Но какое он имел право вмешиваться в ее жизнь…быть ее частью? Никакого. И это убивало. Выворачивало душу изнутри, так что даже тело трещало по швам.

Но апогеем стал ее уход. Его удержал только Артем, да и то, на одну минуту, схватив за руку и что-то начав говорить. Но Игорь даже не обратил внимания, совершенно не думая о том, как выглядит.

Не успел, на какую-то минуту не успел. Хотя на самом деле, скорее, опоздал на четыре года. А теперь, когда снова увидел ее, не знал, хватит ли у него сил уйти и не обернуться. Нет, наверно нет. Точно нет. Не сможет. Но и страдать ей больше не позволит. Его ад или ее…что ж, если будет такой выбор, то он выберет свой. Пусть лучше его растерзают на куски, но она должна улыбаться. Ради одной капли счастья в ее глазах стоит пройти и семь и десять и двадцать кругов ада. Ради одной минуты ее смеха Игорь готов бросить вызов сему миру и умереть.

От невеселых мыслей его отвлек телефонный звонок. Он потянулся к тумбочке, взял мобильный и посмотрел на экран. Черт! Только ее не хватало.

— Чего тебе? — безразличным голосом ответил Игорь.

— Мог бы и повежливее, — заворчала Вика. — Я все-таки жена и мать твоего ребенка.

— Мы в разводе, — пожал плечами Игорь, хотя сучка и не могла этого видеть. — Еще что-то?

— Мы ЕЩЕ НЕ в разводе, — ехидно произнесла Вика, ее голос так и сочился ядом. — Если ты помнишь. А ты помнишь.

— Формальность.

— Ага. Которая длится уже два года, — он слышал в ее голосе удовольствие от своей победы. — Я ненавижу тебя.

— Взаимно, Викуся, — издевательски ответил Игорь, называя ее так специально, чтобы позлить и в очередной раз напомнить. — И кстати, то, что ты спишь со своим адвокатом не означает, что ты выиграешь дело.

— Ублюдок, — прошипела она. — Чтоб ты сдох.

— Ага, — равнодушно произнес Игорь. — Но ты именно этого и хотела. И я даю тебе то, что ты заслужила. А сейчас, будь любезна, объясни, зачем звонишь. Что тебе еще надо?

— Мне — ничего! — с отвращением протянула Вика. — Костя не может уснуть. А я ухожу. Поговори с ним.

Слышно было, как трубку куда-то несут, Игорь знал, что в детскую.

— Папа! Папа! — заверещал звонкий детский голосок. — Пливет, пап! Але? Ты слышишь?

— Привет, Кость, — голос Игоря потеплел. — Ты как там? Буянишь как всегда?

— Неее, па, — Игорь словно наяву видел, как сын помотал головой и прижал к себе свою любимую машину. — Мы сегодня с няней ходили в цилк. Там такие класивые львы. А еще ежики. И тиглы.

— Кто такие тиглы? — спросил Игорь.

— Паап, ну что ты, — Костик даже по телефону умудрился обидеться. — Полосатые такие. Тиглы. С хвостом.

— Я только тигров знаю, — Игорь повернулся на бок, чтобы удобнее было разговаривать. — Ты когда начнешь "р" говорить?

— Сколо, — честным-честным голосом пообещал мальчик. — Пааааап?

— Чего?

— Ты когда плиедешь? — мальчик заговорил серьезно, несмотря на возраст. — Я…соскучился.

— Я тоже, малыш, — Игорю стало еще хуже, и даже выпитое не помогало. — Я тоже. И я приеду. Очень скоро. Ты мне веришь?

— Да, пап, — бесхитросно ответил сын. — Велю! Люблю тебя.

— И я тебя, — тихо ответил Игорь. — А теперь ложись отдыхать.

Сын повесил трубку, а Игорь еще долго смотрел в потолок и не мог уснуть. Почему перед ним стоит такой выбор? Почему он не может быть с теми людьми, которых действительно любит. Для которых сделает что угодно. Он не мог выбрать между ними, слишком сильно любил обоих. Игорь надеялся, что, какой бы выбор он не сделал, любимые люди смогут его простить. Сможет ли он сам жить со своим выбором? Игорь не знал. Но без Лёны он жить больше не мог. Не хотел и не мог.

Следующая неделя стала для Алены адом. Раньше, до приезда Игоря в Питер, она жила в непроницаемом ни для чего, но в то же время безопасном мире. Мире, в котором не было места случайности, досадному совпадению или страху. Теперь страх появился. Страх к своим желаниям, которые Алена была не способна контролировать.

Ладно, контролировать она их, возможно, и могла. В конце концов, она же сдержалась и не кинулась к Игорю или на него, но Алена знала себя. И его. И знала, что противостоять ему не сможет. Она до сих пор не понимала, как устояла тогда, в офисе. Наверно, благодаря шоку или потрясению. Хотя это уже не важно. Важно то, что Алена уже четвертый день сидела дома и боялась буквально нос на улицу высунуть. Она понимала, что такое поведение не просто глупое, а очень глупое. Но поделать ничего не могла.

Срабатывал какой-то детский рефлекс, что-то вроде "я в домике". Пока ты "в домике", тебя не могут поймать, ты неуязвим. Алена бы первой посмеялась над таким своим поведением, только не до смеха ей сейчас было.

На следующее утро позвонив в офис, девушка наплела шефу историю о взорвавшемся телевизоре. Мол, типа задымился, заискрился. И она с радостью вышла бы на работу, но, увы, должен был приехать мастер, который запретил покидать дом и оставлять сломанное и непредсказуемое оборудование. Михаил, как ни странно, дал ей отгул. В тот день Алена смогла слабо улыбнулась.

На следующий день, позвонив шефу, она поведала историю о том, как в ванной прорвало трубы и теперь по квартире все плавало, включая одежду, косметику и обувь. И, надо же было такому случиться, что испортились только Лёнины вещи, а Наташины, на удивление, остались сухими. Тогда Михаил тоже промолчал, только в конце разговора заявил, что с сантехникой нужно быть поаккуратнее.

Четверг у Алены тоже выдался удивительно неудачным. По ее словам выходило, что после всемирного мини-потопа, произошедшего в среду, у соседей испортился новый ремонт. А соседи у девушек были удивительно вредными и бескомпромиссными людьми, с которыми разговаривать могла только Алена. Наташу к таким людям нельзя было посылать, иначе к счету за испорченный ремонт и моральный ущерб добавились бы услуги врача. Тем, без сомнения, где-то в глубине души милым людям он обязательно бы понадобился.

После поведанной истории Миша не произнес ни слова. Просто повесил трубку, заставив Лёну недоуменно посмотреть на телефон, а Наташу истерически похрюкивать от смеха на диване. Но Алена посчитала молчание знаком согласия, поэтому с чистой совестью осталась дома, хотя, честно говоря, ей уже становилось неимоверно скучно.

Более-менее спасали только книги, да соседка по этажу. Точнее, соседка и ее племянник, которые на этой недели стали частыми гостями в Аленином доме. Маленький трехлетний Кирилл и его замечательная тетя Катя помогали девушке скрасить одиночество и наполняли ее жизнь хоть какими-то красками.

Кате было двадцать девять лет, и в данный момент она работала в круглосуточной аптеке в центре города. Раньше бы она вряд ли бы согласилась на эту работу, но сейчас, когда она начала заботиться еще и о маленьком ребенке, ей пришлось поменять взгляды на многие вещи. Например, Катя наконец-то поняла, что можно вполне выспаться за четыре часа в день. Или вполне можно обойтись жалким бутербродом на ужин. Или…в общем, Алена это давно прошла, поэтому испытывала опеределенную симпатию, понимание и сочувствие к Кате. Изредка она просила их посидеть с племянником, особенно когда работала в ночную смену. И девушки ни разу не отказали. Возможно потому, что обе любили детей.