— Ты забыла про его властность и требовательность, — отозвалась она кислым тоном.

— Вряд ли это распространяется на огненную женщину, — насмешливо возразила Лейла, коснувшись татуировки Аллегры. — Ты и впрямь огонь, а он плавит металл. Мне следовало догадаться, когда Фатима сделала этот рисунок на твоей руке. Ты и впрямь огненная женщина. Даже наша, ведунья предсказала твое появление.

На ковер легла тень, и, подняв голову, Аплегра увидела Шахина, стоявшего за спиной Лейлы с хмурым выражением лица.

— Ты придаешь слишком большое значение старушечьим байкам.

Было невозможно не улыбнуться от удовольствия видеть его. Прошло несколько часов с тех пор, как он поцеловал ее на прощание, и тело Аллегры ожило, стоило ему оказаться рядом.

Лейла рассмеялась:

— А ты их вообще ни во что не ставишь. — Ее добродушная насмешка вызвала на его губах улыбку. Лейла поднялась на ноги. — Мне нужно заняться делами. Я зайду позже, Аллегра.

Махнув рукой на прощание, юная бедуинка вышла из шатра, оставив их наедине, и воздух тут же заискрился от скрытого жара. Шахин склонился над ней так низко, что от его близости по ее коже пробежали мурашки.

— Мое клеймо тебе к лицу, дорогая, — прошептал он.

Сильная рука обхватила ее щеку, а большой палец прошелся по нижней губе. Это была дразнящая ласка, и в глазах Шахина мелькнуло веселье, когда Аллегра резко втянула в грудь воздух. Намеренная доказать ему, что в эту игру могут играть двое, Аллегра приоткрыла губы и втянула его палец в рот, наслаждаясь солоноватым вкусом его кожи. Не отрывая взгляда от его лица, она обвела его палец языком. В глазах Шахина сверкнуло желание, и он даже вздохнул от удовольствия. Медленно выпустив его палец изо рта, она одарила его знойной улыбкой.

— Тебе понравилось? — Он резко кивнул, заставив ее улыбнуться. — В таком случае тебе, наверное, будет приятно, если я проделаю то же самое в другом месте?

Шахин прерывисто вздохнул и привлек ее к себе.

— Через несколько часов, дорогая. — Он тряхнул головой, словно пытаясь прояснить сознание. — Я заставлю тебя заплатить за это.

— Зачем ждать, если я готова расплатиться прямо сейчас, — поддразнила Аллегра.

Схватив его руку, она поднесла к губам его указательный палец и обвела его языком.

— О, моя сладкая… — простонал Шахин, высвободив руку и прижав ее бедра к своему затвердевшему естеству. — Ты хоть представляешь, как сильно я хочу ощутить твои губы на себе?

— О да. — Она тихо рассмеялась. — И очень даже хорошо.

Он снова глухо застонал и склонил голову, прижавшись лбом к ее лбу.

— Обещаю, что сегодня вечером я заставлю тебя сполна расплатиться за столь дерзкую попытку дразнить меня.

— Буду ждать с нетерпением, — отозвалась Аллегра, притянув его голову к себе и коснувшись его губ своими. — А пока помни, что я тоже оставила на тебе свою метку.

Она удовлетворенно улыбнулась, когда из его груди в очередной раз вырвался глухой стон. Заметив уголком глаза движение, она бросила взгляд в сторону и увидела Хакима, стоявшего рядом с ее шатром с покрасневшим от гнева лицом. Сообразив, что позади него кто-то стоит, Шахин обернулся и устремил выжидающий взгляд на молодого человека.

— Коумен вернулся и привез пленника, — сообщил тот ледяным тоном.

— Отлично, я сейчас приду.

— Я подожду тебя.

Голос Хакима прозвучал как удар хлыста.

Шахин холодно взглянул на него, затем коротко кивнул и повернулся к Аллегре.

— До вечера, милая, — шепнул он ей на ухо, погладив ее по щеке.

Не дожидаясь ответа, он вышел из шатра. Хаким находился рядом. Между ними повисло ледяное молчание, но Шахин знал: что бы он ни сказал, это не сделает его менее виновным в глазах юноши. Они шли через лагерь, направляясь к шатру Халида, служившему командным пунктом.

— Ты солгал, — бросил Хаким, нарушив молчание. — Ты хотел оставить эту женщину себе.

Резко остановившись, Шахин повернулся к юноше, которого опекал с детства, и покачал головой, стараясь сохранить самообладание:

— Неправда. В тебе говорит гордыня.

Хаким издал гневный возглас:

— Я первый увидел ее! Она должна быть моей!

— Проклятие, ты рассуждаешь, как твой дядя! — взорвался Шахин. — Разве этому я учил тебя? Разве я говорил, что человеческое существо может являться чьей-то собственностью? Если так, то я не справился со своими обязательствами перед тобой и твоим отцом.

Резко отвернувшись от Хакима, он яростно зашагал к шатру Халида. Боже, какой же он лицемер! Он ничем не лучше этого парня. Он захотел Аллегру с того момента, как увидел. Даже то, что он боролся со своей страстью, не умаляет его вины. Он претендовал на Аллегру, когда она не хотела иметь с ним ничего общего.

Сильная рука схватила его за локоть, заставив остановиться.

— Ты ошибаешься. — Хаким обиженно тряхнул головой, затем выражение его лица сменилось на почтительное. — Я больше похож на тебя, разве не так?

Шахин вздохнул, глядя на молодого человека:

— Тогда веди себя как мужчина, которым, я знаю, ты можешь со временем стать. Твой отец нуждается в тебе, более чем когда-либо.

— Тебя послушать, так все очень просто. — Хаким нахмурился. — Я никогда не стану таким, как отец или ты.

— Возможно, но ты мог бы стать таким мужчиной, каким мы учили тебя быть. Вот все, чего мы оба когда-либо хотели от тебя.

— А что насчет этой красавицы?

Судя по тону Хакима, там, где дело касалось Аллегры, вражда между ними еще оставалась.

— Я никогда не лгал тебе насчет нее. Она отказала тебе просто потому, что ты слишком молод для нее. У нее есть принципы, Хаким, что встречается весьма редко. Большинство женщин ее профессии разбили бы твое сердце и заставили бы тебя страдать.

Хотя лицо молодого человека еще хранило следы гнева, сквозь них проступало понимание. Раны Хакима затянутся, их отношения наладятся, но они будут уже совсем иными. Когда наследник шейха понимающе кивнул, Шахин позволил себе слегка улыбнуться:

— Пойдем, узнаем, какие новости привез Коумен.

Они продолжили путь к шатру Халида. Довольный, что их разногласия более-менее уладились, Шахин осознал, что отныне из опекуна юноши он превратился в его друга. Хаким будет опорой своему отцу, особенно если Нассар втянет их в войну.

Спустя час Шахин понял, что есть только один способ избежать вооруженного конфликта с Нассаром. Тот должен умереть. Когда Коумен и другие мужчины увели их пленника, его охватила ярость. На сей раз этот ублюдок зашел слишком далеко. Разжав кулак, он развернул скомканный листок бумаги, который держал в руке.

«Мой дорогой Ньюкасл!

Как видите, я решил позволить вам жить. А вот ваша шлюха… Неужели выдумали, что я позволю вам удерживать ее? Если уж я не могу иметь ее, то вы и подавно.

Шейх Нассар».

Он снова скомкал листок. Мужчина, которого схватили его люди, был послан, чтобы убить Аллегру. Записка была посланием, предназначенным Шахину, когда он найдет ее мертвой. Она в опасности, Боже, а он не предпринял ничего для ее защиты, делая ошибку за ошибкой. Ему следовало отослать ее назад, к Шафтсбери, еще несколько недель назад. Впрочем, нет. Надо было самому посадить ее на корабль, отбывающий в Англию. В его мозгу прозвучали слова Халида: «Помоги тебе Боже, если ты подведешь ее, как я подвел Ясмию». Он чуть не потерял ее. Это больше не повторится. Ничего не поделаешь. Она вернется в Англию с Шафтсбери.

— Если мы не остановим Нассара, он сделает с ней то же самое, что сделал с моей матерью, — сказал Хаким с выражением отчаяния на лице. — Что ты намерен предпринять?

Шахин задумался. Слова юноши резанули его по сердцу. Горло перехватило от страха, которого он никогда раньше не знал. Даже в ту ужасную ночь, когда он искал Джеймса, он не испытывал такого тягостного чувства.

— Я собираюсь послать за Шафтсбери. Он отвезет ее в Отман, а оттуда они могут добраться до Сафи по железной дороге. Это более безопасный маршрут, чем ехать на поезде из Марракеша, где их может перехватить Нассар.