Они дошли до вершины холма, в ноздри им ударила вонь полей орошения и живодерен. Проводница почти обычным голосом сказала:

— Сеньор Исаак, мы совсем близко.

Теперь уже были слышны взрывы смеха, гневные восклицания, хлопанье закрываемых дверей. Пьяные голоса отражались от холма эхом, и Хасинта поминутно отводила врача от грязных тропинок.

— Думаю, она будет здесь, — сказала Хасинта, остановясь. После долгого промедления постучала в дверь.

— Уже слишком поздно, — раздался голос изнутри.

— Это Хасинта, — сказала девочка. — Эсклармонда здесь?

— Она пошла домой, милочка. Найдешь ее там.

— Сюда, — сказала Хасинта. — Только говорит она как-то странно. И обычно впускает меня.

— Может, у нее клиент, — сказал Исаак.

— Клиенты всегда шумят, — заметила Хасинта. — Вот этот дом.

— Отведи меня немного, чтобы мы могли поговорить, — негромко попросил врач.

Девочка повела его в сторону, пока они не дошли до палой листвы и камешков.

— Здесь можно пошептаться, — сказала она.

— Опиши мне этот дом, — сказал Исаак. — Скажи, где именно что находится.

Слушал он внимательно, изредка перебивая девочку для каких-то уточнений.

— Хорошо. Когда я скажу, что пора, подведи меня к двери, постучи в нее, как обычно, а потом бесшумно уходи подальше, но чтобы иметь возможность слышать, что происходит. Если возникнут осложнения, беги за помощью.

— К кому? — спросила Хасинта, словно у нее в жизни не было многих источников надежной помощи.

— К стражникам, если они встретятся, только не ищи их и не останавливайся отвечать на их вопросы. Если не встретятся, найди Юсуфа или сеньора Иакова. Кого-нибудь, кому можешь доверять. А теперь веди меня к дому Эсклармонды.

Девочка трижды негромко, быстро постучала, коснулась на прощанье руки Исаака и тихо, как мышь, исчезла. Исаак услышал вдох, потом женский голос:

— Кто там?

— Друг, — ответил Исаак. — Я пришел навестить вас. Принес вам сообщение.

Внутри послышались какая-то суета и шепот.

— Какое сообщение? — спросила женщина.

— Впустите меня в дом и я скажу.

— Уже поздно, — сказала она. — С наступлением ночи я впускаю только тех друзей, которых знаю.

— Для меня всегда ночь, — вкрадчиво сказал Исаак. — Задуйте свечу, и вам будет казаться, что я друг.

— Уходите, сеньор, — уже погромче сказала женщина. — Вы пьяны.

— Не уйду, пока вы меня не впустите, — ответил он и уперся ладонью в дверь. Она стала со скрипом открываться; тут Исаак поднял посох, приставил ступню к двери и сильно толкнул. Дверь ударилась о что-то податливое, почти мягкое. Кто-то пронзительно выругался, и Исаак почувствовал, что дверь толкают обратно к нему. Как он и ожидал, за ней кто-то находился. Налег на нее левым плечом, чтобы удержать там этого человека, провел посохом по проему и шагнул внутрь.

Когда Исаак вошел, и дверь захлопнулась, он услышал слева свист меча в воздухе и пригнулся. Посох он держал обеими руками горизонтально перед головой и поднял его, чтобы встретить им удар. Меч отскочил от посоха и стукнул его по предплечью.

— Хватай его, — произнес знакомый голос. — Ради всего святого, зайди сзади и хватай. Пусти ее.

Секунду спустя раздался голос женщины.

— Свеча погасла. Здесь так темно, что мы ничего не видим.

— Где вы? — негромко спросил Исаак и услышал стук дерева о дерево.

— Там, где вы не сможете причинить мне вреда, — послышался в ответ ее приглушенный голос.

— Где он? — послышался другой голос из центра комнаты, его Исаак тоже слышал раньше.

— Здесь, — произнес знакомый голос за его спиной.

Исаак крепко сжал посох и ударил им наотмашь. Однако, не достигнув стоявшего сзади, удар пришелся по чему-то мягкому, другому человеку. Тот резко вскрикнул и выругался. Исаак сделал шаг в сторону и повернулся к человеку за его спиной, чтобы прижаться спиной к стене. Но голова его стукнулась обо что-то твердое, он сжал посох обеими руками и ткнул им назад. Удар снова пришелся во что-то мягкое. Исаак услышал выдох, и тут темнота вокруг него начала кружиться. На несколько секунд звуки, по которым он определял местоположение и то, что происходило, слились в волны однообразного шума, странные голоса, хлопанье дверей и далекий, пронзительный смех; будучи не в состоянии ориентироваться, Исаак споткнулся и упал.

— Где он? — раздался голос из пустоты. И пустота повторила его эхом.

— На полу. Найди свечу.

— «Свечу», — повторило эхо.

— Нашел. Есть у тебя кремень и кресало?

— «Кресало, кресало, кресало», — передразнила пустота.

— Нет. Но я нашел его.

На сей раз это было не эхо, а голос второго.

— Ты схватил меня, болван, — произнес первый голос, тот, который Исаак сразу узнал. — Ищи.

По голосам Исаак решил, что теперь оба эти человека находятся перед ним. Перекатился, чтобы увеличить расстояние между ними и собой. От боли у него опять закружилась голова, и он вновь стал погружаться в крутящееся ничто, из которого только что выкарабкался. Во вновь наступившей дезориентации подумал: «Нет. Если погружусь, то не выберусь никогда».

Насмешливый голос из пустоты холодно закричал: «Никогда, никогда, никогда».

Он погружался в удушливую черноту, словно в густую, липкую грязь.

Другой голос негромко произнес в пустоте: «Я вернусь к тебе, обещаю».

Это был его голос, спокойный, разумный, и он удивился этому. Потом его рука высвободилась из черноты. Пальцы зашевелились и коснулись чего-то. Посоха. Исаак взял его и мягко, осторожно начал двигаться.

— Нашел, — послышался голос второго. Этот человек находился перед ним, справа, больше, чем на расстоянии вытянутой руки.

— Что нашел? — спросил первый откуда-то возле двери. Теперь весь маленький дом вновь обрел форму в сознании Исаака, только недоставало одного голоса.

— Кремень и кресало, — ответил второй. — Где свеча?

И откуда-то издалека слабый голос ответил: «Здесь. Здесь».

Юсуф с беспокойством наблюдал, как Исаак уходит с Хасинтой. Одно дело, что его учитель бесстрашно ходил среди всевозможных людей, дружелюбных и враждебных, в Жироне. Там он знал каждый дом, каждый камень на улицах, и его знали все, в том числе толковые стражники епископа и даже менее толковые городские. Там друзей было больше, чем врагов, и люди заботились о нем.

Здесь он не знал никого. Епископ не станет использовать свою власть для прочесывания города, если учитель в скором времени не вернется; у него не было большого количества благодарных пациентов, дома которых он мог бы найти и которые приняли бы его при необходимости. Епископ, подумал Юсуф.

Что говорил учитель о епископе? Что-то такое, что его тогда поразило. И внезапно он вспомнил. Схватил свой плащ и побежал со всех ног.

— Грос, — сказал он, тормоша лежавшего на груде соломы за бочками под аркой. — Проснись. Ты мне нужен. Это Юсуф.

— Ладно, ладно, слышу, — проворчал носильщик. — Что ты хочешь сказать такого важного, чтобы будить меня?

— Мой учитель, — начал было Юсуф и умолк.

— Слепой врач?

— Да. Хасинта повела его поговорить с Эсклармондой. Думаю, он мог попасть в беду.

— И неудивительно. Говорят, к ней отправились какие-то неприятные люди, — сказал эль Грос. Зевнул. — Думаю, пора что-то делать. У тебя при себе твой маленький меч?

— Да, и он не маленький. Он настоящий.

— Хорошо. Он может нам пригодиться. Роже! Проснись! Даже ты можешь оказаться кстати.

Они шли быстро, не заботясь о том, какой шум создают, и очень быстро дошли от зернового рынка до склона, ведущего вниз к Ло Партиту. Убывающая луна была в последней четверти, но все же они видели в ее свете дорогу. Неожиданно перед ними появилась щуплая фигурка и беззвучно исчезла.

— Привет, Хасинта, — сказал эль Грос. — Что происходит?

Фигурка снова появилась из темноты.

— Кажется, Эсклармонда и сеньор Исаак попали в беду. Я пошла за помощью.