Саймон поставил саквояж в багажник, сел в автомобиль и отъехал от дома Тамары Лоуренс. Он доберется до Норт-Сиднея, успеет на паром до Сент-Джонса и, если на то будет воля Божья, вовремя появится на пороге дома Карла Смоутса, который обрадуется гостю. А пока, доехав до шоссе, Саймон включил левый поворот и выехал на автотрассу. В этот момент он заметил полицейский патрульный автомобиль, поворачивающий на подъездную дорогу к Макки-роуд. В машине сидел один человек. Наверняка у него были свои причины находиться здесь — может, живет поблизости. Но разве копы ставят на ночь полицейские автомобили во дворе своих домов?
Размышляя об этом, Саймон ехал по шоссе, и тут безошибочный инстинкт заставил его развернуть машину на темной пустой дороге. Он вновь выехал на подъездную дорогу, высматривая, где припарковался полицейский «ленд-крузер", и к тому времени, когда до дома Тамары оставалось с пол километра странник точно знал, где остановилась полицейская машина Погасив сигнальные огни, Саймон подъехал к деревьям на холме и сквозь редкие ветви увидел внизу свет фар «ленд-круэера" освещающих фасад дома Тамары. Коп дергал за ручку дверь и говорил по сотовому телефону.
Саймон задумался над тем, кто направил сюда полицейского. Он перебрал в уме все дома, в которых побывал за последние два месяца. Саймон не терпел свидетелей на своих священных ритуалах, следов нигде не оставлял. Переписку с хозяевами домов он неизменно забирал и уничтожал, а электронную почту, сохраненную в памяти компьютеров, удалял. Впрочем, страждущие всегда четко придерживались одного из его правил, которое предписывало удалять все письма в электронных почтовых ящиках за день-два до его приезда. Не раз Саймон с удовольствием отмечал, что его указания выполнялись в точности.
Возможно, Тамара позвонила кому-нибудь и предупредила о его приезде? Что еще могла сделать хрупкая женщина, когда субботним вечером обнаружила его лежащим возле машины на грани жизни и смерти? А может, заметили, что она крадет донорскую кровь из больницы, и решили проверить, для чего она понадобилась доктору дома? Но нет! Тамара его не выдала, иначе Саймон не очнулся бы в ее подвале, оплетенный трубкам и для переливания крови. Тогда почему коп ошивался возле ее дома? А полицейский тем временем вышиб дверь ногой и вошел внутрь. Не теряя времени даром, Саймон переключил автомобиль на нейтральную скорость и вышел наружу. Упираясь плечом в проем открытой двери, странник стал бесшумно толкать машину. Он толкал до тех пор, пока машина не перекрыла дорогу от дома. Ногой он подвинул ручной тормоз, и автомобиль остановился. Потом Саймон перебежал под сень деревьев, сбоку от дороги, и стал ждать.
Минуту спустя из дома вылетел полицейский и, спотыкаясь, подскочил к своему «ленд-крузеру». Саймон слышал, как тот кричит в трубку сотового телефона; «Всюду кровь…» Странник ногой нащупал небольшой камень и, взяв в руки, ощутил его тяжесть. Коп наткнулся на неожиданную преграду. Сигналит. Саймон чувствовал страх и злость полицейского, ощущал их на вкус. Наконец тот вышел из «ленд-крузера» и, заглянув в салон преграждающего дорогу автомобиля, сказал кому-то по телефону: «В машине никого нет». И в этот момент бесшумно, будто бестелесный призрак, за его спиной из темных зарослей вырос Саймон и обрушил камень на голову. Тот хотел обернуться, но последовал второй удар, после которого он, словно срубленное дерево, рухнул к ногам убийцы.
Сотовый телефон отлетел в окно машины, разбив стекло, и упал на дорогу. В наступившую тишину вдруг ворвался звонок. Саймон дождался, пока он прекратился, поднял телефон и нашел в памяти последние входящие и набранные номера. Они совпадали с тем, по которому полицейский разговаривал до удара, оборвавшего его жизнь. Код номера 705 — кажется, где-то в Онтарио, Саймон позвонил по этому номеру. Сразу же ответил встревоженный голос;
— Детектив Микаллеф слушает! Нэвин? Ты жив?
— Нет, — ответил Саймон.
Вдали послышались звуки сирен приближающегося подкрепления. Он бросился в свою машину, а из телефонной трубки в руке рвался далекий яростный голос. Времени не оставалось. Решение пришло само собой: Саймон не поедет в Норт-Сидней и в Ньюфаундленд, Туда дороги нет, и миссия провалена. Он с досады вышвырнул телефон в окно, и тот разбился вдребезги.
Через два часа, уже выехав за пределы Новой Шотландии, Саймон по-прежнему нервно поглядывал в зеркало заднего вида, опасаясь погони. Он с трудом верил, что удалось соскочить с крючка. Его скорее всего ожидают на востоке, и кто бы ни была эта Микаллеф, она наверняка бросит все силы в Тринити-Бей. А вдруг она настолько умна, что просчитала наперед его дальнейшие шаги и уже поджидает в засаде где-нибудь на единственной прибрежной автотрассе, ведущей из провинции?
Такое развитие событий нравилось Саймону меньше всего. Только бы первым добраться до Нью-Брансуика, а там появится прекрасная возможность свернуть на периферийные шоссе, объездные дороги и сельские проселки, и ищи ветра в поле! Да и что этот Нью-Брансуик! Пара крупных городов, с пяток мелких городишек и обширные просторы девственных лесов. Правда, идея очередной ночевки в палатке не прельщала Саймона из-за надвигающихся декабрьских холодов. Впрочем, пока он не придумает, как поступить дальше, все равно нужно исчезнуть. Проехав Амхерст, он свернул на шоссе номер 126 и направился прямо в центр провинции.
Вот Саймон снова на объездной дороге: огни городов и неоновое сияние бензоколонок давно позади, а вокруг кромешная тьма. Узкое шоссе ведет через глухой лес, но даже в этот поздний час впереди нет-нет да и мелькнет свет фар встречных автомобилей. Мелькающий сквозь деревья свет предупреждает странника о необходимости съехать вправо, на обочину, иначе обе машины — его и встречная — не разминутся на узкой дороге, по которой можно двигаться только в одном направлении. И такие маневры повторяются по нескольку раз в час, превращая и без того нелегкую поездку в сплошное мучение.
Четыре часа за рулем измучили Саймона. Кроме того, он терзал себя мыслями о том, что сейчас уже был бы на пароме в Норт-Сиднее, если бы не роковые обстоятельства. Он утешал себя, что в той, другой жизни обязательно добрался бы до Карла Смоутса вовремя. Саймон прекрасно понимал, кто стучит сейчас в дверь Карла. Знал, что к Смоутсу теперь не подобраться и, даже если Карл уничтожил все письма, как сделали остальные страждущие, эти ищейки придут с ордером, перевернут дом вверх дном и найдут улики, которые им так нужны.
Хозяева домов, которых посетил странник, частенько что- нибудь да упускали из виду — выпавшее из пачки письмо или файл с их перепиской, сохранившийся в памяти жесткого диска компьютера. Саймон сжигал их, удалял из памяти и покидал дома, не оставляя следов. Да Бог с ними, с уликами! Главная беда в том, что Карла Смоутса, страдающего от рака и едва ли способного передвигаться самостоятельно, увезут и спрячут в безопасное место, и это вина только Саймона! Он единственный виноват в том, что произошло! Ведь нашептывали ему голоса с небес о приближающейся опасности, но странник не внял им и теперь не достичь заветной цели. Саймон издал яростный вопль, в который вложил всю свою боль и отчаяние, сжав кулаки, стал бить себя по лицу до тех пор, пока ведущая через лес дорога не стала двоиться перед глазами. Он рыдал, рычал и стонал, пока не сорвал голос. В два часа ночи, истощенный и измученный, странник свернул на обочину, оставил автомобиль за деревьями и выбрал для лагеря полянку в ста футах от дороги.
Саймон так бы и завалился на полянке, не разжигая костра и не подкрепившись перед сном, но умом понимал, что ослабленный организм не выдержит промозглой ночи под открытым небом. Нет, не смерти он боится. Лишенный возможности выполнить свое назначение, он сам с радостью бросился бы в ее спасительные объятия или по крайней мере не препятствовал ее естественному приходу. Терзала мысль о той незнакомой женщине-детективе, которая сумела выследить его и остановить. Остановила ли? Нет, никогда! И ему нужны силы, чтобы доказать это. Саймон занялся костром и съел два яблока, которые захватил с собой из дома Тамары. Дожевав с трудом второе, он разбил палатку возле кострища под ненадежным укрытием из голых ветвей деревьев. По земле стелился холодный туман, и пронизывающий до костей ветер бросал в лицо ледяную морось. В палатке оказалось не намного теплее, и к четырем утра Саймон, поняв, что вряд ли заснет, вышел в сырую темноту ночи.
