Инспектор Микаллеф никогда не забудет выражение лица комиссара Мейсона, когда после присяги она вступала в должность временно исполняющего обязанности начальника управления. Друри передал ей ключи от «форда» словно олимпийскую эстафету. Мейсон тогда чуть не рассмеялся Хейзел в лицо. Как же, женщина офицер! Женщина-детектив с престарелой мамочкой на руках, правда, успевшей в свое время побывать мэром. Не сравнить с Друри, который имеет звание суперинтенданта, но тем не менее променял работу в полиции на рыбалку.
Хейзел знала, какое мнение о ней сложилось у Мейсона: чудом получила должность инспектора, равно как и временно исполняющей обязанности начальника управления Порт-Дандаса, которое сэкономило бы полиции Онтарио свыше девяти миллионов долларов в год, если удастся довести до конца объединение с Мэйфер!
Сама Хейзел считает, что давно заслужила новую машину, не пропахшую табаком Друри. Впрочем, «форд» еще бодро бегает, ну а запах со временем выветрится. Кроме того, детектив решила, что бережливость ей к лицу. Пусть Иен Мейсон отказывает в субсидии, Хейзел привыкла разъезжать на подержанной развалюхе. Однако Йен превратил отказы в своеобразную забаву, не давая денег ни на дополнительных полицейских, ни на транспорт, ни на обновление компьютеров. Казалось, Мейсон живет только для того, чтобы отвечать отказом на все просьбы Хейзел. Сидит себе в штаб-квартире в Барри и бубнит в телефонную трубку: «Господи, Микаллеф, зачем вам цветные мониторы?» Вот и катается она уже шестой год на одной и той же машине — двести пятьдесят тысяч километров пробега, — и без разницы, хочется ей того или нет, будет ездить на старушке до тех пор, пока не продырявится бензобак. А потом, если хорошенько попросить, Мейсон, вероятно, выпишет своей подчиненной лошадь.
Хейзел свернула с дороги на автостраду номер 117.
В Вестмьюирском округе наступила осень. На полях, лужайках и в парках лежал ковер из опавших листьев. Деревья еще стояли в багряно-золотом убранстве, но через пару недель они сбросят осенний наряд, а листва на земле почернеет и пожухнет. Сырость сменяется холодом, который легким бризом витает в воздухе, а ближе к декабрю превратится в ледяной, пронизывающий до костей ветер. В преддверии зимы слышно, как он набирает силу, с рокотом проносясь между кронами деревьев.
Хейзел проехала по мосту через реку Килмартин, течение которой несло лавину опавших листьев. За последние четыре года река трижды выходила из берегов, подмывая глинистую почву у их основания, из-за чего время от времени на дороге возникают аварийные ситуации. Однажды трагедия произошла как раз на том месте, где сейчас проезжала Хейзел. Четверо подростков возвращались с выпускного бала в Хиллз-Черче, их автомобиль занесло в сторону, и он покатился по сырой опавшей листве. Колесо угодило прямо в размытую трещину. Девушка за рулем растерялась и, вместо того чтобы затормозить, как позже установило следствие, в панике надавила на педаль газа. Машина помчалась по расселине как по рельсам и сорвалась с кручи. Все погибли. В день похорон в радиусе сорока километров не работали ни магазины, ни автосервисы.
Въехав в город, Хейзел опустила окно, и в машину ворвался холодный воздух, принесший ароматы осени. Она проехала вниз по улице до правого поворота и свернула на поднимающуюся в гору Мейн-стрит. С этой стороны улица на двести сорок четыре метра выше уровня моря по сравнению с самым началом. За окном мелькали знакомые здания и названия. Хейзел проехала парикмахерскую «У Криспина», городскую кондитерскую, кафе. Для леди и джентльменов», обувной магазин Карла Поллака, который умер почти двадцать лет назад. Скрылось из виду похоронное бюро Мэтьюзов, музыкальный салон Кэдмена, «Фрешуотер гриль», на вывеске которого недавно заменили одну букву «е». Магазин одежды «Микаллеф», разумеется, стоит на прежнем месте, рядом с театром, а за ним находится кегельбан. Вот и кинотеатр «Синема люкс», пиццерия Ронцелли «Канадская кухня», хотя все называют ее «У итальянцев». Жизнь не стоит на месте, и появляются новые заведения, такие как центр продажи компьютеров, принадлежащий бизнесмену из Торонто, книжная лавочка «Маунт-Роуз», которая славится большим выбором дешевых книг в мягких обложках, — в основном это психологические триллеры и ужасы. Возле бензоколонки открылся небольшой магазин «Стоп энд гоу». Вот такие услуги и развлечения предлагаются населению городка Пембер-Лейк, которое составляет примерно тринадцать с половиной тысяч человек, а с учетом Хоксли и Хиллз-Черча все девятнадцать.
Кому-то покажется странным, что есть люди, прожившие всю жизнь в одном и том же городке или его окрестностях. Но каждый раз, когда Хейзел проезжает по окрестностям, мелькающим за окном как кадры хорошо знакомого кинофильма, ее душа пост. Ее сердце навеки отдано этим местам. Мэйфер находятся почти в часе езды, в случае необходимости туда можно добраться за сорок пять минут, а чтобы встретиться с Мейсоном в Барри, нужно проехать около тридцати километров к югу. Вот и весь мирок, который она изо всех сил старается удержать в мысленных объятиях. Истории, добрые и не очень, ждут ее за порогом любого дома, и лица, выглядывающие из-за дверей или встречающиеся на прогулках, стали для Хейзел дорогими и близкими. После развода с Эндрю она почувствовала себя одинокой и брошенной, но лишь на краткий миг. Потом как будто с глаз спала пелена, сотканная за годы замужества, и Хейзел поняла, что именно этот маленький мир и есть ее настоящий и единственный спутник жизни.
Хейзел остановилась у обочины рядом с кафе «Для леди и джентльменов», надела фуражку и вышла из машины. Бармен Дейл Варни, увидев ее, сразу же налил чашечку кофе и добродушно поинтересовался:
— Мама по-прежнему морит тебя голодом?
— Скоро совсем отощаю и помру, — рассмеялась она.
— Что желаем? Порцию гренок с мясом и луком?
— С удовольствием, Дейл.
Хейзел взяла со стойки экземпляр «Торонто сан». На первой странице писали о баскетболисте-гиганте, который признался в употреблении стероидов. Нет, в самом деле, разве игрок ростом с пожарную машину может приобрести такие габариты, поглощая одни сырые яйца? Смешно, ребята! Хейзел пила кофе и листала газету. Всякая ерунда, ничего интересного, а главное, ни строчки об их округе. Да, чтобы попасть на первые полосы в «Торонто», ужасное убийство должно произойти прямо посреди Мейн-стрит. Что касается местной газеты, то она выходит два раза в неделю и пишет абсолютно обо всем: кто родился и умер, кого судили, а кого поймали за превышение скорости и даже за какое именно и на каком автомобиле.
Имена инспектора Микаллеф и ее соратников на страницах «Вестмьюир рекорд» никого не удивят, потому что любая статья о совершенном преступлении отдается в печать только после того, как материал просмотрит Хейзел или ее заместитель Рей Грин. Официальные комментарии служащих Управления полиции Порт-Дандаса всегда подразумевают правдивую и тщательно проверенную информацию, за которую полицейские несут ответственность, как и за свою службу. Инспектор Микаллеф установила определенные правила и объяснила подчиненным, что все обращения газетчиков должны проходить через ее руки. Согласившись на интервью или разрешив заместителю говорить с журналистами, Хейзел просматривает текст перед выходом в печать и, при необходимости, делает соответствующие купюры. Такое положение дел ни для кого не является тайной, поскольку ее ведомство справедливо считается единственным источником достоверной информации.
В «Рекорд» поддерживают правила игры. Стоит инспектору обратиться с просьбой (а подобное порой случается) не публиковать материалы о некоторых уликах или обстоятельствах преступления, про которые успели прознать досужие газетчики, и редакторы идут навстречу. Ведь в редакции работают соседи и друзья тех, кто ходит по улицам тауншипов и читает их газету, а журналисты сами прекрасно знают жертв и свидетелей преступления. Стоит ли удивляться, что на первое место редакция ставит спокойствие своего округа и только потом — тираж газеты. Хейзел нравится жить среди людей, для которых определенные моральные принципы еще не утратили значения и не являются пустыми словами.
