– Я думал, вы брат и сестра, – пробурчал он, вернув им пластиковые карточки в 13.30, когда они вновь встретились в кафе.

– Я сохранила фамилию матери, Павел взял отцовскую…

Мартино не удосужился, хотя это напрашивалось само собой, взглянуть на голографические портреты, впечатанные в пластик. Больше получаса у него ушло на переговоры с персоналом четвертого уровня. В конечном счете он прибег к самому убедительному аргументу, вытащив несколько бумажек в пятьдесят и двадцать евро. Его собеседники, два чеха, прикарманили взятку с привычной алчностью хищников.

– Не надо было тратиться ради нас, – сказала Стеф.

Реми отмел это возражение взмахом руки.

– Пусть это вас не тревожит. У меня имеется солидный резерв для того, чтобы некоторые двери, скажем так, раскрывались передо мной.

– Должно быть, вы готовите действительно крупную сделку…

– В несколько десятков миллиардов евро. За это стоит чуть приплатить, верно?

Он посмотрел на часы.

– Скоро мы все узнаем. Кстати, одеты вы превосходно.

Стеф и Пиб сменили гардероб тут же, рядом с рестораном, в небольшом магазинчике, где отдали последние евро за платье в классическом стиле, сумочку и туфли на шпильках для Стеф, светлый костюм, голубую рубашку, серый галстук и черные ботинки для Пиба. Продавщица, улыбчивая красотка, венгерка из Богемии, не задала им ни единого вопроса. Старые вещи она сложила в большие пластиковые мешки, которые они выбросили в мусорный бак, отправив туда же и штурмовую винтовку. Оставив себе лишь пистолеты и тщательно проверив обойму, они спрятали их: Пиб сунул свой за брючный ремень, Стеф – в сумочку. Затем они вернулись в ресторан и стали ждать Реми, неторопливо потягивая кофе.

– Вы на каком уровне живете? – спросил Мартино.

Они только что вошли в коридор шириной в проспект, по которому двигалась шумная толпа. Примерно в пятидесяти метрах от них возвышалась монументальная дверь, нечто вроде металлической триумфальной арки, обильно изукрашенной в барочном стиле, вход в сердце бункера. Реми схватил Стеф за руку и, прижав ее к себе, стал пробиваться вперед. Она часто поглядывала через плечо, желая убедиться, что Пиб не отстает от них. Добравшись до двери, они встали в очередь избранных – большей частью делегатов лоббистских групп, которым предстояла встреча с архангелом Михаилом или одним из его приближенных. Стеф тревожным взглядом указала Пибу на легионеров, фильтрующих толпу гостей у входа: они делили мужчин и женщин на отдельные потоки, направляя их в прилегающие помещения, где, несомненно, производили самый тщательный личный досмотр.

Реми вновь взглянул на часы.

– Черт, мы опаздываем. Нельзя проворонить такую возможность из-за всей этой чепухи. Я здесь уже три месяца торчу. Подождите меня.

Активно работая локтями и не обращая внимания на негодующие возгласы, он оказался у самого входа, ухватил за руку одного из церберов, о чем-то коротко переговорил с ним, затем показал ему свое приглашение, пропуска Стеф и Пиба, поманил обоих к себе.

– Если тебя поведут обыскивать, сделай вид, будто идешь за ними и беги вперед, не оглядываясь, – шепнула Стеф Пибу.

– Ну ты и скажешь! У нас нет никаких шансов выбраться из этого дерьма.

– Жизнь непредсказуема. Не забудь: беги вперед, не оглядываясь. Я люблю тебя, Пиб.

– Я тоже люблю тебя, Задница.

Она сжала ему руку, потом начала пробиваться ко входу сквозь плотную толпу. Едва они подошли к Реми, как тот подхватил их и подвел к легионеру. Цербер несколько секунд рассматривал их, невозмутимый и непроницаемый за забралом своей каски, затем дулом своей штурмовой винтовки дал знак проходить.

У Пиба сразу возникло поразительное ощущение, будто он оказался в другом мире, мире теней и безмолвия. Люди, мимо которых они проходили, не разговаривали, изъясняясь жестами, еле слышным шепотом, едва различимым шелестом. Черные звезды усеивали потолки, откуда изливался приглушенный желтоватый свет, подвижные и неприметные глаза множества камер.

– Почему нас не стали обыскивать? – выдохнула Стеф.

– Я сказал ему, что архангел назначил нам встречу по чрезвычайно важному делу и будет крайне недоволен, если мы опоздаем, – ответил Реми.

– И этого было достаточно?

– Возможно, это не подействовало бы, но охранник оказался французом. Земляки должны немного помогать друг другу, верно? Да и чем он рисковал? Любого, кто хочет попасть в это логово дьявола, тысячу раз обыщут на верхних уровнях.

Они вошли в кабинет силы Шарля Брукера, одного из шести личных секретарей пастыря Европы. Секретарь произнес небольшой спич – как бельгиец, франкофон и неизменный друг Франции он лично поддержал просьбу объединения французских военных предприятий, поскольку считает, что обновление экипировки наших солдат будет способствовать скорой и окончательной победе христианских легионов, обеспечив одновременно солидные валютные поступления региональному правительству Парижа, такого прекрасного города, – прежде чем проводить их в гостиную для частных аудиенций, небольшую комнату с округлым сводом, где были расставлены глубокие кожаные кресла и низкие инкрустированные столики. Ноги утопали в мягких пушистых коврах. Две лампы освещали голографический портрет архангела в полный рост. Пиб узнал лицо, которое видел по телевизору в родительском доме, узнал эти резкие черты, эти пугающие глаза, эти белоснежные волосы и бороду. Сила предупредил, что архангел немного задержится, что вы хотите, у него такой напряженный график, и что сам он тоже будет присутствовать при аудиенции. Перед тем как удалиться, он окинул Стеф и Пиба томным взором.

Прошел час. Реми начинал терять терпение.

– Не беспокойтесь, он придет, – заверила его Стеф.

– Почему вы так уверены в этом?

– Есть такие встречи, которых избежать нельзя.

– Да услышит вас небо. Слушайте, вы так и не сказали мне, на каком уровне живете…

– Не будем тратить время на бесполезные разговоры.

Она подняла голову, он проследил за ее взглядом и тоже увидел черные глаза камер на потолке. До 15.30 они не произнесли больше ни единого слова.

Внезапное появление архангела застало их почти врасплох. Он ринулся к креслу, как стервятник к добыче, и устроился в нем с гримасой боли. Он был один. Но за полуоткрытой дверью, в сумраке коридора, угадывалось присутствие легионеров. Он сохранил прежний облик, прежнюю худобу, но черты его лица обострились, стали более жесткими, застывшими. Под иссохшей кожей с ужасающей четкостью обрисовывалась форма черепа, скулы, глазницы, челюсти, надбровные дуги, виски. Голубые глаза, напротив, сверкали тем же пронизывающим блеском. На белоснежной хламиде ярко искрились вышитые золотой нитью слова Право и Пика.

Реми встал и поклонился.

– Ваша Светлость, мы крайне…

Архангел Михаил прервал его жестом.

– Итак, вот и вы, – сказал он, пристально вглядываясь в Стеф и Пиба. – Вам все же удалось подобраться ко мне.

– Жизнь открыла нам тайные пути, – с улыбкой произнесла Стеф.

– Жизнь или смерть?

– Одна без другой не ходит.

– Разумное замечание, деточка. Если вы покуситесь на мою жизнь, потеряете свою.

Реми переводил ошеломленный взгляде архангела на девушку, которая, как он начал понимать, обвела его вокруг пальца, словно сопливого мальчишку.

– Николае Димитреску… это имя что-то вам говорит? – спросила Стеф.

Светлые глаза архангела затуманились.

– Дорогой Николае, старый друг, сколько великих дел мы свершили вместе и сколько могли бы свершить еще. К сожалению, он избрал дорогу слабых.

– Он вручил мне подарок для вас.

Она встала, вынула из сумочки кольт и наставила его на своего высокопоставленного собеседника.

– Вы его дочь и пришли отомстить за него, не так ли?

Архангел взирал на пистолет с нарочитым безразличием, но легкая дрожь в голосе выдавала его. Пиб догадался: он пытается выиграть время, чтобы телохранители, извещенные камерами, успели занять верную позицию для прицела. Незаметно сунув руку под полу пиджака, он крепко сжал рукоять своего пистолета.