Нет. Но она знала, что он презирает Ловцов, знала, что он жаждет их уничтожения так же сильно, как она хочет стать нормальной. И он сделает всё, что необходимо для достижения этой цели.

Она понимала его желание. Они убили одного из них, дорогого для него человека. По правде говоря, многих дорогих ему людей.

Они также кое-что отобрали и у нее. Многое. Ее гордость, нормальную жизнь, которую она только начала создавать для себя. Она ненавидела их так же, как и Сабин. Даже больше.

Они смотрели, как Крис насиловал этих женщин, в их взгляде горело желание, они с нетерпением ожидали своей очереди. Они его не остановили, не возразили против его презренных действий. И хотя крики доводили ее до безумия, она не собиралась останавливать Сабина. Эти Ловцы заслужили то, что с ними теперь происходило.

В то же время эти крики напоминали ей, что Сабин хотел, чтобы она помогла ему отобрать жизнь.

А была ли она на это способна?

При одной мысли комок подходил к горлу, а страх проникал в ее кровь, превращая клетки в кислоту, выжигающую ее вены. Она убивала много лет. Убивала.

В девять она убила своего наставника за двойку. В шестнадцать — мужчину, последовавшего за ней в здание, затащившего ее в пустую комнату и запершего дверь. Он сражался с Гарпией лишь тридцать секунд. В двадцать пять она переехала из Аляски в Джорджию, последовав за Тайсоном, — и этим вынудила свою мать оборвать все отношения с ней, — и наконец, стала учиться в колледже, о чем она мечтала многие годы. Она не смогла выносить шум толпы, как ей и говорили ее сестры. И они оказались правы. К ней начал клеиться женатый профессор, только и всего, а она разорвала его, словно он пытался перерезать ей глотку. И ее третья неделя в колледже оказалась последней.

Ее сестры говорили, что ее Гарпия не была бы такой невменяемой, если бы Гвен перестала бороться со своей натурой, но она им не поверила. Они были очень кровожадными, постоянно дрались, убивая столько людей, что она просто содрогалась от ужаса. Она любила их, и хотя завидовала их уверенности и силе, но не хотела быть похожей на них. Большую часть времени.

Еще один страдальческий крик.

Чтобы отвлечься, она осмотрела спальню, открыла замок на сундуке с оружием и положила в карман несколько метательных звездочек, которые Сабин спрятал там, при этом зевнув лишь трижды, — заметное улучшение. Некоторые навыки не забываются, а «взлом и проникновение» в ее семье воспринимали очень серьезно.

«Я должна была раньше это сделать».

Она также открыла замок на двери, вышла в коридор, и тут же вернулась в комнату, услышав шаги.

«И почему я такая трусиха?»

Еще один крик, завершившийся бульканьем.

Дрожа и снова зевая, она легла на матрас, заставляя свой затуманенный ум сконцентрироваться на том, что было вокруг нее, а не на том, что она слышала. Спальня изумила ее. Ведь Сабин был сильным и мужественным, и она ожидала, что тут будет немного мебели, в черных и коричневых тонах, ничего личного. И если судить поверхностно, то именно это она и увидела.

Но под всей черной и коричневой обстановкой были голубые простыни и мягкий матрас. В шкафу висело множество прикольных футболок. Пираты Карибского моря. Хелло Китти. На одной из них было написано: «Добро пожаловать на оружейное представление» и изображены стрелы, указывающие на бицепсы. За завесой растений находилась гостиная, где пол был укрыт подушками, а на потолке изображены замки в облаках.

Ей нравился его противоречивый характер. А также резкие мальчишеские черты его лица.

— Привет, привет, привет, — раздался женский голос.

Дверь, только что ею закрытая, распахнулась, и зашла высокая, роскошная женщина с подносом с едой в руках. Судя по запаху от тарелки, на ней был сэндвич с ветчиной, немного чипсов, миска винограда и стакан… — Гвен вдохнула аромат, — клюквенного сока.

Ее рот наполнился слюной. Может быть, это сильный голод или просто недостаток сна, но она и понятия не имела, кто к ней ворвался.

— Что ты здесь делаешь?

— Обрати внимание на еду, — сказала незнакомка, ставя поднос на буфет. — Это для Сабина. Придурок заставил меня приготовить ему поесть. Мне велено передать, что тебе нельзя ничего трогать. Извини.

— А, без проблем, — с трудом ответила она, так как ее язык буквально присох к небу. — Кто ты? — Она глаз не могла оторвать от подноса.

— Я Анья, богиня Анархии.

В этом можно было не сомневаться. От этой женщины исходила неземная сила, практически высекая искры в воздухе. Но почему богиня жила с демонами?

— Я…

— Вот зараза! Ты меня извинишь? Я слышу, как меня зовет Люциен, — мой мужчина, так что руки прочь. Никуда не уходи, ладно? Я сейчас вернусь.

Гвен ничего не слышала, но не возразила. В ту же секунду, как дверь закрылась за богиней, она оказалась у буфета, запихивая в рот сэндвич Сабина, запивая его соком, потом схватила одной рукой чипсы, а другой — виноград. Она смаковала их так, словно в жизни не ела ничего вкуснее.

Вероятно, так оно и было.

Словно, радуга во рту: смесь вкусов, состава и различных температур. Ее желудок с благодарностью принял каждый кусочек и молил о продолжении банкета украденной еды.

Анья отсутствовала всего пару минут, но когда она снова появилась, поднос опустел, а Гвен сидела на кровати, вытирая лицо рукой и дожевывая последний кусочек.

— Итак, на чем мы остановились? — не глядя на поднос, Анья прошла к кровати и села рядом с Гвен. — О, да, я должна помочь тебе устроиться.

— Сабин говорил, что пришлет тебя, но я полагала, что он передумал. Меня… не надо охранять. Честно, — Только, пожалуйста, не смотри на поднос. — Я не стану пытаться сбежать.

— Я тебя умоляю, — красавица богиня отмахнулась от самой мысли. — Как я уже сказала, я — богиня Анархии. Как будто я бы опустилась до подобного. К тому же никто не заставит меня пойти туда, куда я идти не хочу. Мне было скучно и любопытно. Ну, по крайней мере, на один вопрос ответ я получила. Ты невероятно симпатичная. Посмотри только на эти волосы, — она пропустила несколько прядок между пальцами. — Неудивительно, что Сабин выбрал тебя своей женщиной.

Гвен смежила веки, наслаждаясь прикосновением богини. Гарпия была спокойной, убаюканной едой и дружеским общением. Для счастья ей не хватало убраться из крепости и поспать несколько часов.

— Он не выбирал меня своей женщиной, — возразила она, но поняла, что вроде бы не возражает против подобного. Ее соски напряглись, а заветное местечко между ног опалило жаром, который быстро распространялся по ее телу.

— Разумеется, ты его женщина, — Анья убрала руку. — Ты же будешь жить в его комнате.

Она открыла глаза и едва сдержала стон. Почему все так быстро стремятся разорвать с ней тактильный контакт? — Меня сюда привезли против моей воли.

Анья рассмеялась, словно услышала нечто забавное:

— Отличная шутка!

— Я серьезно. Я просила его предоставить мне отдельную комнату, но он меня не послушал.

— Как будто кто-то может заставить Гарпию оставаться там, где она не хочет быть.

Это было истиной в отношении ее сестер.

А ее самой? Не то что бы очень.

Но хотя бы Анья не выказала презрения, говоря о Гарпии. Слишком многие создания из «мифов» и «легенд» считали Гарпий ниже себя, лишь убийцами и воровками.

— Поверь, я совсем не похожа на свою семью.

— Ой. В твоем голосе столько отвращения, что с чьего-то тела могла бы сойти вся шкурка. Тебе не нравятся твои сородичи?

Гвен посмотрела на руки на коленях. Можно ли эту информацию использовать против нее? А если она будет держать это в секрете, то получит ли преимущество? Или ложь послужит ей лучше?

— И то, и другое, — ответила она, решив, что безопаснее говорить правду.

Она очень скучала по сестрам, и вот с ней была женщина, слушающая ее и, казалось, действительно интересовавшаяся ею. И на сей раз ей было всё равно, действительно ли Анья по-настоящему за нее переживала или просто притворялась. Она хотела поделиться своими чувствами, да, черт побери, просто поговорить. В последний раз ее выслушивали двенадцать месяцев назад.