— Оставайся тут, — приказал он, подходя к своему шкафу. Через несколько секунд, он уже был весь увешан кинжалами. Он хотел бы взять еще пистолет, на всякий случай, но не опасался, как бы тот попал какой-нибудь женщине в руки, пока он летит.

— Но… но…я ведь только пришла сюда. Я ссскучала по тебе.

— Я знаю, и я тоже скучал по тебе. Но городские жители уже и так меня боятся. Я думаю, что они впадут в панику при виде нас обоих, — это было верно. Они никогда не смотрели в лицо Аэрона, покрытое татуировками, с тем же почтением, которое оказывали другим воинам. — Мне нужно найти женщину для Париса и принести ее сюда.

— Но ты же можешь нести нас обеих.

— Нет, прости.

— Нет! — она топнула ножкой, а глаза заблестели красным огнем. — Никаких женщ-щин наедине с тобой.

Он знал, что эта ревность не имеет ничего общего с романтическим увлечением, она лишь ревнует. Как ребенок, когда родитель женится вновь.

— Мы уже об этом говорили, Легион. Мне не нравятся человеческие женщины.

Когда он выберет себе женщину для утех, то это будет сильная, неунывающая бессмертная, которую не так-то просто убить.

Он не знал, как Парис и остальные воины могли спать с женщинами, зная, что те подвержены болезням, глупостям, легкомысленности и жестокости. Причем жестокими были к ним их же собратья. Они умрут. Они всегда умирают. Даже Эшлин и Даника, которым боги обещали бессмертие, имели свои слабости.

— Я не задержусь, — сказал он. — Я собираюсь схватить первую же женщину на своем пути. Кого-то, к кому я не испытаю никаких чувств.

Она провела когтем по изумрудному бархату.

— Обещ-щаеш-шь?

— Обещаю, — заверил он ее.

Это ее немного успокоило, и она вздохнула.

— Ладно. Я остаюсь. Я… — тут она нахмурилась.

И через мгновение Аэрон почувствовал, как на него смотрят невидимые глаза.

— Нет. Неееет! — Легион задрожала, чешуйки побелели, на ее лице появился страх.

— Уходи, — приказал он ей. И она без разговоров исчезла, только подумав об этом.

Он медленно развернулся, в поисках намека на… ангела? Но не увидел ничего, ни сверкающего силуэта, ни божественного аромата. Всё было так, как всегда. Он стиснул зубы. Он так хотел проклясть это существо, потребовать, чтобы она показалась и наконец-то все выяснить.

Но он этого не сделал. Времени не было. Хотя позже…

Он снял рубашку и бросил ее на пол, глядя на свою грудь, покрытую татуировками.

Сцены битв. Лица. Он никогда не хотел забывать то, что сделал. Людей, которых убил. В противном случае он опасался, что станет тем самым злом, против которого всегда боролся.

Он станет демоном. Демоном Гнева.

«Не время для мрачных мыслей».

Мысленный приказ — и крылья появились из отверстий в его спине, черные, тонкие, обманчиво хрупкие на вид, а на самом деле невероятно сильные. В этот момент, он подумал, что ему послышался женский вздох. Потом теплые руки коснулись его крыльев, лаская изгибы и полости. И тут же его член затвердел, предавая его решимость.

Черт. Нет. Желать убийцу демонов? Не в этой жизни.

— Не прикасайся, — рявкнул он.

Призрачные руки пропали.

Если бы это создание так слушалось его во всём.

— Если ты причинишь боль моим друзьям, или украдешь что-то у меня, я разрежу тебя на кусочки. Лучше бы ты ушла и никогда не возвращалась.

Ответа не было, а вот обжигающе горячий взгляд остался.

Стиснув зубы, он прошел к двери, выходящей на балкон.

Снаружи его встретил теплый воздух, наполненный природными ароматами. Деревья, окружавшие крепость, стремились к небесам. Он видел вдалеке красные крыши городских магазинов и соборов.

Эти мягкие, горячие руки больше его не касались, и он был этому рад. Он уверял себя, что вовсе не разочарован.

Он решительно спрыгнул с балкона. Падал вниз, вниз. Один взмах крыльев — он поднялся. Еще один, и он взлетел выше. Повернул налево, направляясь на север. Увидев фасад крепости, он заметил Сабина, выскакивающего из джипа с Гвен на руках — истекающей кровью и потерявшей сознание.

Аэрон хотел остановиться, помочь, но вместо этого стал махать крыльями быстрее, сильнее.

Парис прежде всего. Сейчас и всегда, Парис для него на первом месте.

Сабин хотел оставить в живых хотя бы одного Ловца, чтобы допросить, возможно, немножко попытать его. Но когда они подстрелили Гвен, подобное желание моментально исчезло. Пусть вторая пуля и была случайностью, но гнев поглотил его целиком и полностью. Столь сильного гнева он еще не испытывал никогда. Он уничтожал их, вырезал как скот, одного за другим, перерезая их глотки легким взмахом своего клинка. И все равно, ему казалось, и будет казаться, что этого было недостаточно.

Возвращаясь в крепость, он позвонил Люциену, и тот перенес на место бойни Мэддокса и Страйдера, чтоб те привели там все в порядок, а потом вернулся за Гидеоном и Камео, чтобы обыскать местность. Вдруг кто-то из Ловцов еще прячется поблизости. Обидно, но их и след простыл. Но это не означало, что их и в самом деле тут нет, просто они хорошо прятались.

Он хотел растерзать еще дюжину другую.

Всего лишь несколько раз за последние два дня Гвен приходила в себя. Она выглядела настолько ослабевшей, что Сабин каждый раз становился перед выбором: отвезти её в городскую больницу или оставить в крепости?

В конечном итоге, он всегда выбирал второй вариант — оставить её в своей спальне. Она не человек. Доктора скорее причинят ей вред, чем принесут пользу.

Но почему она не поправлялась быстрее? Она же бессмертная, Гарпия. Анья знала их расу и поклялась, что они залечивают раны так же быстро, как сами Повелители. Но даже когда он вытащил пули, зияющие раны Гвен все еще кровоточили.

Посуетившись вокруг Гвен все утро, Даника и Эшлин предложили поместить её в Клеть Принуждения и скомандовать ей излечить себя. Обретя, наконец, надежду, он последовал их совету. Но Гвен стало только хуже. Не таким образом должна была работать Клеть, и он осознал, что хоть они и думали, что знают все возможности артефакта, но на самом деле им еще многое предстояло изучить.

Сабин пытался призвать Кроноса, но тот, по всей видимости, игнорировал его. Будь прокляты эти боги! Являются только тогда, когда им что-то нужно. Сабин поймал себя на мысли, что уже начал молиться, чтобы прибыли сестры Гвен. Они точно будут знать, что делать — если сперва не перебьют всех обитателей крепости. Номер, который ранее набирала Гвен, сохранился в его телефоне, поэтому он тоже набрал его, намереваясь попросить совета и сказать девочкам, чтобы поторопились. Но девушка, ответившая ему, разве что не спалила его заживо через телефонную трубку, когда услышала, что на другом конце провода не ёё сестра. И когда он не смог позвать к телефону Гвен, то в адрес его мужского достоинства посыпались серьезные угрозы.

Не очень хорошее предзнаменование!

— Может, тебе что-нибудь нужно?

Вопрос раздался где-то в районе входной двери, и Сабин вздрогнул от неожиданности. Обычно, даже паук не может подкрасться к нему незаметно. А теперь это мог сделать кто угодно! Чертовы Ловцы. Они прятались в городе, следили за ним, выждали, когда он совершит ошибку, чтобы похитить Гвен. И он ни черта не подозревал.

— Сабин?

— Да, — он лежал на кровати, Гвен свернулась калачиком рядом с ним. По крайней мере, она перестала стонать от боли.

Это моя вина, и именно я подвел её. Хуже того, он пообещал ей, что Ловцы больше никогда не обидят её. Ведь пообещал же? Если нет, то он должен был это сделать. Чувство вины съедало его изнутри.

Неужели ты ожидал чего-то другого?

Демон давно не давал и минуты покоя Сабину, с тех пор, как обратил все свое зло на воина.

— Сабин.

Сжав руки в кулаки, он взглянул на Кейна, стоявшего в дверях. Темные волосы, карие глаза. На левой щеке воина красовалось белое пятно. Скорее всего, от штукатурки. Потолки обожали обрушиваться на хранителя демона Бедствия.