Только бы она перестала пялиться на Саби-младшего.

Это сработало. Янтарные глаза встретились с карими в жарком столкновении.

— П-почему не секс? И что ты со мной собираешься сделать?

Целовать тебя. Прикасаться к тебе. Показать тебе одну штуку, — и подарить оргазм, который заставит тебя закричать, что есть мочи. И после этого Уильям не сможет отрицать, что он завладел девчонкой. А что касается отказа от секса… Сабин потеряет контроль и его демон вырвется на свободу, если он позволит себе испытать слишком сильное наслаждение. Так что он сделает всё, что может: немного ласк для него, много ласк для нее.

«Думаешь, ты сможешь удовлетворить такую девушку? Она такая красивая, что, вероятно, имела множество мужчин. Они, скорее всего, занимались таким, о чем ты и мечтать не сможешь».

Он напрягся. Несмотря на свой почтенный возраст, опыт отношений с женщинами у него был невелик. Сначала, на небесах, он был слишком занят защитой богов, чтобы получать собственное удовольствие. Впервые оказавшись на земле, он слишком злился, слишком обезумел, чтобы желать чего-то помимо уничтожения. И как только он сумел контролировать зло внутри себя, то быстро понял, как плохо влияет на противоположный пол.

Хотя, несколько раз, он полагал, что влюбился, и бесстыдно преследовал женщин. Свободных, замужних, он не придавал этому значения. Он полагал, что вот тут у него и Уильяма было нечто общее. Если он желал их, он отправлялся за ними, потому что редко чего-то желал.

Дарла, самый недавний случай, — стала ужасным примером его тлетворного влияния. Она была замужем за Ловцом, правой рукой Галена. Она пришла к Сабину с информацией, сведениями о месте, где ее супруг и его люди хранили оружие, что они затевали. Она поняла, какими лицемерами на самом деле были Ловцы, говорила она, и желала окончания войны. Сначала, Сабин считал, что она — Наживка, призванная завлечь его и его собратьев в ловушку. Но это было не так. Ее информация подтвердилась.

И вскоре они стали любовниками. Он хотел, чтобы она ушла от мужа, но она отказалась, потому что тогда бы не смогла помогать Сабину. Не хотелось этого признавать, но часть его радовалась ее решению. Он не потерял своего крота. Но каждый раз, когда она приходила к нему, каждый раз, когда он находился с ней в одной постели, она становилась всё менее живой. И вскоре она стала приставучей, отчаянно нуждающейся в добром слове. Он пытался, боги, он, правда, пытался, вернуть ей ее уверенность, говоря, какая она красивая, храбрая и умная. Она, разумеется, сомневалась в его словах, так что, в конце концов, что бы он говорил, это уже не имело уже никакого значения.

Она позвонила ему после того, как перерезала себе вены на запястьях.

Он не успел к ней. Нет, Стефано приехал раньше, и не дал Сабину увидеться с ней в последний раз. Он не смог прийти на ее похороны, не желая, чтобы его заметили Ловцы.

С ее смерти прошло одиннадцать лет, но чувство вины было таким же болезненным и острым, словно это случилось вчера. Он должен был оставить ее. Если бы так, то Стефано устал бы от охоты, битв и бросил бы всё. Вместо этого, теперь подпитываемый местью и фанатизмом, Ловец решительно хотел победить Сабина.

С тех пор воин не был ни с кем, совершенно избегая женщин. До Гвен. Сможет ли она справиться с ним? Хотя бы немного?

— Т-так ч-что? — спросила она, запинаясь. — Что ты собираешься делать?

Он отбросил все беспокойства, навеянные демоном.

— Я собираюсь вымыть тебя.

И снова она покачала головой.

— Я не хочу мыться. Клянусь, не хочу.

— Мне наплевать, — ответил он и пошел к ней.

Задыхаясь, она снова упала на кровать и поползла назад, остановившись лишь, когда уперлась плечами в изголовье.

— Я не хочу этого делать, Сабин.

— Нет, хочешь. Ты просто боишься.

— Ты прав. Что, если я убью тебя?

— Я тысячи лет справлялся с Ловцами. Что сможет сделать одна Гарпия?

Бравада, но он не мог признать правду. А правда в том, что он не знал, что она сделает, как он отреагирует, и что произойдет, если им придется драться друг с другом. Но он не против был рискнуть и вызвать ее гнев, только бы сделать то, что наметил.

Ее глаза зажглись раскаленным добела желанием.

— Ты, правда, полагаешь, что сможешь отразить атаку Гарпии?

Он забрался на постель, подбираясь всё ближе и ближе к ней.

— Надеюсь, что до этого не дойдет. А если дойдет, то мы скоро узнаем.

— Нет! Я не считаю, что это хорошая идея, — она ударила ногой его в грудь, но вместо того, чтобы оттолкнуть его, это движение решило ее судьбу. Он схватил ее за лодыжку и притянул ближе к себе.

— Мы не узнаем, если не попробуем.

Потом, увидев, как слезинка потекла по ее щеке, он почувствовал стеснение в груди.

— Пожалуйста, — отрывисто прошептала она. — Я не смогу пережить, если я причиню тебе боль.

Не отступай.

— Как я уже сказал, это единственный способ доказать тебе, что я могу справиться со всем, что ты можешь устроить.

Он старался не обращать внимания на ее слезы; ему пришлось скрепя сердце, сделать это. Ради нее, ради себя, ради мира в этой крепости, это нужно было сделать. Ей нужно поставить клеймо. Она хотела кому-то принадлежать, хотя и не признавалась в этом. И он этим займется, так как он — воин. Несмотря ни на что.

Гвен не могла в это поверить. Сабин — мужчина, которого она целовала, о котором фантазировала, по которому тосковала, на которого полагалась, считала своим защитником, злодеем, мужчина, которого она не хотела желать, но всё равно желала — раздел ее, не взирая на бурные протесты, на то, что она пинала его ногами, затащил ее в душевую кабинку, и вошел туда вслед за ней. Несмотря на то, что она разъярена, — черт возьми! — она не превратилась в Гарпию.

Сначала она была шокирована. Потом занервничала. Потом почувствовала возбуждение. И хотя каждое чувство охватывало ее всего лишь на несколько минут, все они по отдельности были потрясающими. Почему она не ранила его? Потому что Сабин еще ей не угрожал? Потому что Гарпия любила тактильный контакт так же сильно, как и Гвен, и ценила возможность испытать его где угодно и когда угодно?

А теперь они с Сабином стояли в облаке пара. Горячая вода стекала по всем изгибам ее тела. Она не чувствовала ничего удивительнее, — за исключением обнаженного мужчины позади нее, прижимающегося к ней в этой кабинке. Она не станет связываться с демоном, как бы сексуально он не выглядел. Верно же? В ее жизни и так достаточно странного. Ведь так?

Почему она не могла принять решения? Его демон даже не докучал ей, так что веских причин не имелось.

Гвен обняла себя руками за талию, даже не заботясь от том, чтобы прикрыть груди или треугольник волос между ног. Зачем? Сабин сильнее, и при желнии мог отбросить ее руки в одно мгновение, — и часть нее хотела, чтобы он увидел ее, воспылал к ней желанием. Но всё же…

— Разве ты не понимаешь, что можешь пожалеть после, расплатившись за настойчивость искромсанной кожей и даже внутренностями? — поинтересовалась она.

Она начал массировать ее плечи горячими, мокрыми, намыленными руками.

— Ты на ощупь словно шелк. Я сомневаюсь в том, что испытаю сожаления, — ответил он хрипло и невероятно… опьяняюще.

Гм, боль. Она расслабилась, запрокинув голову и устроившись в изгибе его шеи… «Остановись Напрягись! Борись с его привлекательностью».

Она пыталась, правда пыталась, но ее тело отказывалось подчиняться разуму. Его прикосновения были слишком приятными.

Интересно, считает ли он тебя привлекательной?

«Или уродиной?»

Ладно. Наконец, она напряглась. Снова раздался этот привлекательный, разрушительный голос. Демон Сомнений. Голос, такой не похожий по тембру на ее внутренний голос. Ее челюсть болезненно напряглась, и Гарпия закричала, протестуя против нежелательного вторжения.