Загружала себя работой, сдружилась с соседкой, тоже одинокой, и проводила с ней за чаем и обсуждением прочитанных книг и просмотренных фильмов вечера и выходные. О Себастьяне вспоминала лишь изредка, когда любовь к нему, не задушенная ни обидой, ни злостью, ни длительной разлукой, рвалась из сердца наружу.

Происходило подобное чаще всего поздно вечером, в минуты перед отходом ко сну или во время бессонницы. Тогда Ева принималась анализировать последнюю их встречу и размышлять, правильно ли сделала, столь категоричным образом выставив его из своего дома и запретив ему звонить.

Ее душу начинали терзать сомнения, но в ней тут же оживали все те отвратительные чувства, что зародились после признаний Себастьяна. Она успокаивалась, понимая, что поступить иначе просто не могла.

Что грело ее и помогало жить, так это воспоминания о проведенном в Африке отпуске, о той прекрасной иллюзии, во власти которой она оказалась, еще не зная о приписываемых ей грехах.

Решение поехать в Кению во второй раз и непременно в то же самое время, что и в прошлом году, она приняла в один из таких вечеров, когда, лежа в постели, прокручивала в голове незабываемые события последнего отпуска.

Она так обрадовалась этой мысли, что еще долго не могла заснуть. Ворочалась с боку на бок, представляя, как вновь увидит все те места, где год назад побывала вместе с Себастьяном. Как сходит в бар в Самбуру, после посещения которого они впервые поцеловались, как придет на пляж, где нежилась на солнышке с Себастьяном, как поселится в отеле, в котором страсть на одну-единственную ночь слила их воедино.

На следующий день Ева сообщила Кестеру о своем желании пойти в отпуск в то же самое время, что и год назад. Тот развел руками.

— Ничего не имею против. Я отпустил бы тебя хоть сегодня, ты лучший консультант в моем агентстве, Ева, и заслуживаешь к себе исключительного отношения. В этом году ты достигла блестящих результатов.

Он лукаво прищурил один глаз. И молодая женщина сразу поняла, что услышит сейчас еще что-то приятное.

— Кстати, в октябре мне потребуется новый заместитель. Мистер Говардс уходит на заслуженный отдых.

У Евы перехватило дыхание. О таком она даже боялась мечтать.

Кестер выдержал многозначительную паузу и хитро улыбнулся, увидев, как в темных глазах Евы загорелся огонек надежды.

— Лучшего кандидата, чем ты, на место мистера Говардса у меня нет.

Еве хотелось остаться внешне спокойной, но предательская счастливая улыбка все же заиграла на ее губах.

— Насколько я понимаю, ты не ответишь мне отказом, — с удовольствием заметил Кестер.

— Ни в коем случае! — выпалила Ева.

Ее начальник рассмеялся.

— Вот и замечательно. Подробнее поговорим об этом, когда ты вернешься из отпуска.

Кстати, куда ты собираешься на этот раз? В Австралию? В Бразилию?

— Не-а. — Ева помотала головой. — Опять в Кению.

Выражение ее глаз неожиданно стало другим: яркий блеск сменился мечтательно-мягким сиянием. И их подернула туманная дымка.

Кестер, собравшийся было выразить удивление по поводу ее выбора, словно обо всем догадавшись, понимающе кивнул.

— Желаю приятно провести время.

— Спасибо.

В этот же день после обеда Ева позвонила в турагентство и обо всем договорилась. А вечером после работы поехала в Сити-центр, купила платок парео, почти такой же, как тот, что остался у Себастьяна, цветастую пляжную сумку и шляпу с широкими полями.

Все оставшиеся до путешествия дни она пребывала в приподнятом настроении. Вовсе не потому, что надеялась встретить в Кении новую любовь — об этом ей и думать не хотелось. А потому, что готовилась максимально приблизиться к несбывшейся мечте.

За десять дней до поездки она сообщила о запланированном путешествии родным, очень удивившимся ее желанию второй раз провести отпуск в том же самом уголке земного шара…

Чем меньше времени оставалось до долгожданного дня, тем сильнее она волновалась.

Ей казалось, что даже в прошлом году ее нетерпение не достигало такого размаха.

Это смешно, думала Ева, укладывая в чемодан платья, шорты, топы и футболки. Я жду прилета в Кению так, будто верю, что повстречаю там счастье всей своей жизни. Только этого не случится, я же знаю. Пока в моем сердце жива любовь к Себастьяну, счастья мне не видать как собственных ушей.

Во время полета ее сердце билось в груди так часто и неровно, что Еве приходилось глубоко дышать, чтобы успокоиться. Когда она вышла из самолета и вдохнула пропитанного солнцем африканского воздуха, то почувствовала, как тонкие волоски на ее шее встают дыбом.

Тот же самый гид, коренастый мулат с круглым лицом, стоял с той же табличкой на том же месте. Задыхаясь от щемящей сердце радости, Ева подошла к нему, поздоровалась и улыбнулась.

— Ева! — воскликнул он, без труда узнавая ее. — Решила опять посетить нашу страну? Замечательно! Сюда многие возвращаются.

— Я полюбила Африку всей душой, — ответила Ева, пожимая гиду руку.

Аэропорт Найроби, как всегда, был переполнен говорящими на разных языках людьми. Ева отошла в сторону и в ожидании остальных членов группы принялась глазеть по сторонам.

Следом за ней к гиду подошла молодая парочка — высокие парень и девушка, оба с длинными волосами и в свободных футболках. Через несколько минут к ним присоединились загорелый мужчина лет пятидесяти и русоволосая женщина в белой шляпе.

Обведя их дружелюбным взглядом, Ева повернула голову и вдруг заметила среди снующих по огромному пространству людей высокого молодого мужчину, направляющегося к ее группе.

К щекам Евы стремительно прилила кровь, голова слегка закружилась.

По-моему, у меня начались галлюцинации, испуганно подумала она, поспешно отворачиваясь. Я чересчур много думаю о Себастьяне.

Скоро в каждом мужчине примерно такого же роста и возраста буду видеть его.

Ева не хотела смотреть на этого человека вновь, но голова как будто по собственной воле опять повернулась в его сторону.

Он находился уже в нескольких шагах. Их взгляды встретились, и от неожиданности Ева ахнула. Это был Себастьян, да-да, тот самый мужчина, о котором она мечтала и вспоминала весь прошедший год!

Себастьян неотрывно смотрел на нее. И каждая черточка его мужественного, несколько утомленного, ставшего чуть более жестким лица выражала растерянность и изумление.

Еву так и подмывало закричать от радости на весь аэропорт, призвать в свидетели этого невероятного события всех людей, его заполнивших, запрыгать на месте, захлопать в ладоши. Но она боялась пошелохнуться, лишь улыбалась широкой, счастливой улыбкой.

Себастьян приблизился к ней и остановился, продолжая поедать ее глазами. Минуту ни он, ни она не произносили ни звука. Другие члены группы, которых собралось уже человек семь, с интересом на них посматривали, но они не замечали ничьих взглядов.

Себастьян вдруг энергично тряхнул головой, потер глаза руками, сощурился.

— Ева? — произнес он, немного наклоняя вперед голову и приподнимая брови.

— Неужели я настолько сильно изменилась за прошедший год, что меня трудно узнать? — спросила она, продолжая улыбаться.

— Нет. То есть… — Себастьян с облегчением выдохнул, и у Евы возникло ощущение, что он выпустил из своей души накопленные в течение продолжительного времени страдания и горечь. — То есть да, изменилась, — добавил он негромко. — Стала в тысячу раз прекраснее.

К щекам Евы вновь прилила краска.

— Ты тоже немного изменился, — пробормотала она. — Выглядишь… гмм… несколько повзрослевшим, что ли?..

— Измученным, — уточнил Себастьян и тоже улыбнулся. — Жить без тебя, оказывается, сложнее, чем можно было ожидать. Но ничего. — Он с нарочитой беспечностью пожал широкими мускулистыми плечами. — Я почти привык.

Густые ресницы Евы дрогнули и опустились, наполовину закрывая ее выразительные бархатные глаза и пряча от Себастьяна отразившиеся в них эмоции.

— Вот это да! — послышался из-за ее спины густой голос гида. — Насколько я понимаю, не одна Ева из состава моей прошлогодней группы полюбила Африку всей душой!