— Пустяки, дорогая, — остановила ее леди Хэннафорд. — Я не в таком уж плохом состоянии и не развалюсь, если кто-то до меня дотронется. Я очень рада вас видеть… право, очень рада! — Она слегка понизила голос: — И я рада, что вы не привезли с собой вашу сестру.
— О! — воскликнула Джанин.
Хозяйка дома быстро разъяснила, что она имела в виду:
— Не поймите меня превратно. Я очень хорошо отношусь к Кристин. Но она, право, немного глупа и не следует моим советам. Я, например, при каждой нашей встрече повторяю, что именно ей нужно сказать и как вести себя с мужем, когда он возвращается домой после долгой разлуки… Ведь это нечестно, что он не бывает дома неделями, а бедняжка скучает в огромном особняке одна-одинешенька. К тому же мужчины частенько сбиваются с пути, если проводят половину своей жизни вдали от жен.
— Боже мой, тетушка! — вмешался Тим, весело улыбаясь. — Своими бестактными речами ты можешь внушить Джан, что ей вообще не стоит выходить замуж!
— Так оно и есть, Джан, верно? — Леди Хэннафорд выглядела очень довольной. Она удовлетворенно сложила руки на коленях. — Сейчас молодые люди действительно слишком быстро сближаются. Возможно, это и к лучшему — столько времени раньше терялось зря. Но, возвращаясь к вопросу о миссис Блейр… О, спасибо, моя дорогая, — поблагодарила она сестру Темпест, которая в этот момент передала ей чашку чаю.
Позаботившись о хозяйке, Элизабет повернулась к Джанин и спросила, сколько кусочков сахару положить ей в чашку.
— Вы выяснили это еще в первый ее приезд, — напомнила леди Хэннафорд без малейшего намека на раздражение из-за того, что ее прервали. — Одну вещь обязательно следует запомнить: сколько кусков сахара следует класть в чай наших гостей и, конечно, в кофе. Моя мать всегда настаивала на этом. Ведь так невежливо прерывать разговор ненужными вопросами!
— Простите, леди Хэннафорд, — пробормотала Элизабет.
Заметив, как она при этом покраснела, Джанин почувствовала к ней жалость.
Леди Хэннафорд взмахнула рукой:
— Все в порядке, дорогая, но запомните на будущее: два куска для Джан, я хотела сказать, для мисс Скотт.
Тим поднялся и подошел к столику, над которым колдовала сестра Темпест, разливая чай из тяжелого серебряного чайника. Джанин заставляла себя слушать то, что говорила леди Хэннафорд (а это был еще один поток соображений относительно ее сестры и зятя), однако краем глаза заметила, что Тим наклонился к Элизабет и говорит что-то утешительное ей на ухо. По тому, как через мгновение просияло лицо хорошенькой сиделки, стало ясно, что он ее действительно утешил.
Леди Хэннафорд, продолжая разглагольствовать, погрозила пальцем Джанин:
— Запомните мои слова! На днях в «Сандалс» случится неприятность. — Желая подчеркнуть важность этого пророчества, она воздела массивную серебряную ложку, словно апостольский жезл, и помахала ею перед носом девушки. — Все эти разговоры о том, что у нее бывают видения, свидетельствуют о плачевном состоянии ее нервной системы! А почему это происходит? Из-за одиночества и заброшенности. Я считаю, что ваш зять ведет себя непозволительным образом… Если бы у него была хоть капля совести, он сообразил бы, что молодая женщина, такая, как Крис, нуждается во внимании и любви, а как она может ощущать эту любовь, когда ее муж так часто и подолгу отсутствует? А теперь Тим говорит мне, что та красотка, Хэй, вновь появилась на сцене…
— Тетя! — Голос Тима прозвучал резко, как удар бича, которым он прервал поток ее речи.
Значит, отметила Джанин, он был не так уж увлечен врачеванием задетой гордости Элизабет Темпест… собственно говоря, в точности до наоборот. Он пересек комнату и предостерегающе покачал головой, глядя на свою тетку. Его темные глаза выражали недовольство, губы перестали кривиться в усмешке, а в голосе звучало осуждение.
— То, что я сказал вам вчера, тетушка, вовсе не предназначалось для повторения, — процедил он сквозь зубы. — Все, что вы сейчас сказали, звучит как злонамеренная сплетня, у нас нет абсолютно никаких доказательств, что миссис Хэй занимается какими-то недозволенными делами со Стивеном Блейром.
Леди Хэннафорд раздраженно фыркнула.
— Вчера ты говорил совсем иначе, дорогой! — Затем она посмотрела в сторону Элизабет и понизила голос: — Хорошо, я люблю скандалы, я старая сплетница! Но ты можешь мне поверить, что дыма без огня не бывает, а в свое время было достаточно много дыма вокруг этой отвратительной истории, которая даже попала в газеты! — Она склонилась в сторону Джанин и легонько погладила ее по колену. — Вероятно, хорошо, что вас в это время не было в Англии, милая, но ваша сестра, к сожалению, была, и мне кажется, именно тогда у нее и начались проблемы со здоровьем. — Леди Хэннафорд пыталась говорить тихо, но это ей не очень удавалось.
Элизабет Темпест попыталась отвлечь свою подопечную, деликатно предложив сандвич, однако та уже увлеклась темой разговора и отбросила всякую осторожность:
— Во всяком случае, зачем этой женщине понадобилось появляться здесь так внезапно… И если все это пустяки, тогда почему Стивен не представил вас вчера друг другу?
Джанин хотела ей как-то возразить, но не смогла и принялась сосредоточенно отряхивать крошки пирожного со своих коленей, сделав вид, что ее не слишком встревожили предостережения хозяйки дома. Девушка сделала скидку на ее возраст, природное любопытство и на то, что ей просто скучно. Все, что близко касалось ее сестры, а именно предполагаемую связь Стивена с другой женщиной, она не считала предметом серьезного обсуждения с кем бы то ни было.
Даже с Тимом, когда он вез ее домой. А сам Тим был необычно молчалив, даже немного резок в ответах, когда она к нему обращалась.
Тем не менее Джанин не могла удержаться от того, чтобы не упомянуть Элизабет Темпест. Она заметила, что его тетушка на этот раз была не очень ласкова по отношению к сиделке — ну разве можно запомнить, сколько кусков сахара нужно класть в чай едва знакомому человеку?
— Вот я бы никогда не запомнила! — добавила она, задумчиво глядя вперед сквозь ветровое стекло. — А Элизабет так старается угодить леди Хэннафорд…
К ее удивлению, Тим взорвался:
— Ну и что? Разве это преступление — стараться угодить старой леди? Мисс Темпест — одно из самых терпеливых созданий на свете, и моей тетке с ней несказанно повезло! На месте мисс Темпест мог быть какой-нибудь чопорный синий чулок, старая мегера, которая обращалась бы со своей подопечной так, словно та вообще не человек, и которая не стала бы считаться с чужими причудами! Я никогда не упускаю возможности сказать об этом тетке. Кроме того, мисс Темпест умна, очаровательна и при этом первоклассный специалист. Если вы думаете, что ухаживать за такой неугомонной старухой, как моя тетка, угождать ей на каждом шагу да еще жить в огромном пустом доме в Дартмуре — большое удовольствие, лучше попробовали бы сами… вы, школьная учительница со сложным характером и запредельным мнением о себе!
— Что?! — воскликнула Джанин, уставившись на него так, словно не верила своим ушам. Затем она покраснела, а потом ее щеки залила смертельная бледность. — Значит, по-вашему, я позволила себе лишнее? Но я ведь пыталась защитить сестру Темпест! Я не имела понятия о том, что вы так трепетно относитесь к ней, что даже малейшее замечание в ее адрес может вас так задеть!
— Не говорите глупостей, — резко заметил он.
— Я не говорю глупостей. — Джанин отодвинулась от него подальше и уперлась плечом в дверцу машины. — Я всегда думала о сестре Темпест именно так, как сказали вы… умна, обаятельна, первоклассный специалист. Единственное, с чем я не могу согласиться, — так это с тем, что ваша тетушка своенравна и несправедлива к людям. Она больной человек и имеет право на некоторое снисхождение.
— Точно так же, как вы имеете право отпускать колкости в адрес Элизабет, если вам этого хочется!
— О! Значит, для вас она — Элизабет?
— А почему бы и нет? — Он бросил на девушку сердитый взгляд, упрямо выставив подбородок. Глаза его сверкали, Тим с трудом сдерживался, но, видимо, она ему очень не нравилась, он давно хотел сказать ей об этом, и теперь представился удобный случай. — Я называю вас Джан… Моя тетушка считает это совершенно нормальным, хотя мое первоначальное желание называть вас Джейн было более разумным. Имя Джейн может быть едким и одновременно ласковым… прозвищем для старой девы и в то же время вздохом восхищения из уст влюбленного!
