Джанин с негодованием отвергла обвинение. Она сказала, что если он способен ночью влезть в чужой дом и ворваться в чужую спальню, то должен быть готов к тому, чтобы к его поступкам относились с известной долей подозрительности.

— Вы прекрасно знаете, что здоровье моей сестры оставляет желать лучшего, — сказала девушка. — Она страдает от нервного расстройства, поэтому необходимо, чтобы окружающие вели себя как можно более разумно и деликатно. Тем не менее вам, похоже, нет никакого дела до ее самочувствия, ведь той ночью вы могли случайно напугать ее до полусмерти! Правда, Крис, кажется, знает, что вы позволяете себе время от времени эксцентричные выходки и рассматриваете «Сандалс» как придорожный мотель, где можно провести ночь, если у вас вдруг сломается машина где-нибудь неподалеку… Но если вас интересует мое мнение, то я полагаю, что это не оправдывает вашу бесцеремонность или, вернее, отсутствие у вас благоразумия. Вы не имеете права вторгаться в «Сандалс», если вас не приглашали… и в особенности через черный вход.

— Но я вошел не через черный вход, — спокойно возразил Тим, — это была боковая дверь.

— Это не меняет сути сказанного! — отрезала Джанин. — Меня не интересуют ваши отговорки!

— Вот как? — Оказывается, он умел превращать свою обаятельную белозубую улыбку в хищный, звериный оскал. — Тогда почему же вы никак не можете забыть о той ночи, когда я, как вы выражаетесь, влез в «Сандалс» и ворвался в вашу спальню? Уж не потому ли, что я уехал утром, не повидав вас снова, и что я сорвал розу для Кристин, поскольку это было лучшее, что я мог сделать в этот ранний час, когда у меня еще слипались глаза из-за того, что я не выспался? Вам было бы приятнее и вызвало бы меньше возмущения, если бы я сорвал розу и для вас, вместо того чтобы за письменным столом в библиотеке сочинять записку, которая, возможно, была не из самых остроумных, поскольку я писал ее в такую рань?

Джанин вспыхнула.

— Да как вы смеете! — воскликнула она. — Будто мне нужны ваши розы!

— Не мои, — ответил он резонно. — Это розы вашей сестры. Вы слышали, как моя тетушка сказала, что она, так же как и Кристин, любит выращивать розы?

Джанин отвернулась. Она обнаружила, что к ним присоединился маленький спаниель медовой окраски, и это позволило ей проигнорировать последние слова.

— И все же я сожалею, что не сорвал несколько алых бутонов, вместо того чтобы посылать конверт с запиской, — признался Тим после недолгого молчания. — Это могло бы смягчить вас и даже расположить ко мне. После того как мы, конечно, были бы официально представлены друг другу, я хочу сказать.

Джанин, ласково разговаривая со спаниелем, пошла вперед по лужайке. Тим Хэннафорд взял ее под руку, указывая дорогу. Вскоре они скрылись из поля зрения хозяйки дома и ее гостьи.

После этого Тим снова обратился к девушке, и на этот раз его голос звучал довольно миролюбиво:

— Ради бога, поймите, что я не собирался делать ничего ужасного, когда в ту ночь оказался в «Сандалс». Я просто хотел преклонить где-то голову на ночь. Каково мне было обнаружить, что в постели, в которой я так часто спал, лежит красивая женщина? А вы, вместо того чтобы вести себя как истеричная старая дева викторианских времен, могли бы встать и предложить мне поужинать. Тогда я бы отнесся к вам с большей симпатией, и, если бы вы спокойно и непредвзято выслушали мои объяснения и приняли меня таким, какой я есть на самом деле, мы с вами избежали бы этого неприятного разговора! Как бы то ни было, мы оба начали не с того конца, потому что, поверьте, я бы близко не подошел, если б знал, что вы в этой комнате, и, похоже, мы теперь обречены враждовать. Но есть одно обстоятельство, которое должно нас сблизить и превратить в союзников. Я имею в виду, тот факт, что нас обоих беспокоит здоровье вашей сестры. Теперь скажите, когда Кристин выходила за Стивена, она была вполне здорова?

— Она всегда была вполне здорова, я бы не назвала ее неженкой или тепличным растением, — ответила, кивнув, Джанин.

Тим все еще держал ее под руку, но она не собиралась устраивать сцену, требуя, чтобы он ее отпустил.

— Но сейчас она похожа на тепличное растение, верно ведь?

— Я бы так не сказала. Впрочем, вы правы: я действительно беспокоюсь о ней.

Тим нахмурился. Искоса взглянув на него, Джанин обнаружила, что в его облике есть что-то цыганское или, по крайней мере, было бы, уделяй он чуть меньше внимания своей шевелюре и не будь у него такого прекрасного портного.

— Не хочу пугать вас еще больше, — продолжал он, — но я чувствую, что в «Сандалс» происходит нечто странное… Конечно, сам по себе дом вполне уютный и комфортабельный, и атмосфера вполне благоприятна, но ваша сестра с трудом выносит свое пребывание там, вот это-то и странно! Не означает ли это, что она — дитя города и не любит бывать на природе?

— О нет, не думаю, — ответила Джанин. — Более того, я уверена, что это не так. Мы жили одно время за городом, и она была вполне счастлива.

— Но тогда она не была замужем. — Он взглянул на нее, прищурив глаза. — Как вы думаете, ей очень не хватает Стивена, когда он отсутствует?

— Ну конечно.

— Все любящие жены страдают от разлуки со своими мужьями, вы это хотите сказать? — В его голосе прозвучало легкое поддразнивание. — Тогда остается только посочувствовать Стивену, которому так часто приходится бывать в отъезде. Но все же ваша сестра должна понимать, что у него ответственная работа… причем работа, которая его захватывает! Не считаете ли вы, что большинство жен в подобном случае примирились бы с этим?

— С чем? — спросила Джанин. — С одиночеством?

— С разлукой с хозяином дома.

— Мне кажется, — ответила девушка задумчиво, — что дело не в разлуке со Стивеном, которая была бы неизбежна, даже если бы они жили в Лондоне. Не это подрывает здоровье Крис. Ей, конечно, не нравится оставаться в одиночестве… Но здесь что-то другое!

— И что же? — спросил он и остановился, замерев среди зарослей кустарника.

Джанин подумала, что не стоит скрывать.

— Дом, — уверенно сказала она. — Это ваш дом. Ведь это вы его продали им, верно?

— Да, и теперь я жалею об этом. Я хотел бы в ближайшее время перестать странствовать, пока жива моя тетка, и окажусь без крыши над головой, если не найду поблизости какого-нибудь жилья. Я слишком люблю свою тетку, чтобы из каких-либо соображений желать ей покинуть этот мир, а значит, может возникнуть проблема.

— Ну, по крайней мере, я рада, что вы не ждете смерти вашей тетушки, — ехидно отозвалась Джанин.

Тим Хэннафорд взглянул на нее блестящими глазами и усмехнулся:

— Похоже, мне все ж таки удалось произвести на вас благоприятное впечатление! Но вернемся к «Сандалс». Чем вам не нравится этот дом? Что в нем не так? Может быть, вы думаете, что где-то в шкафу заперт скелет кого-то из членов семьи? И вы думаете, что он неожиданно выскакивает и пугает Крис, и поэтому ее теперь можно редко видеть без этого огромного мастифа? Она испытывает страх?

— Я так думаю.

Резкая морщинка пролегла между темными бровями Тима.

— Но перед чем?

— Ей снятся плохие сны. В одном из кошмаров, который часто повторяется, она видит мужчину, входящего в ее комнату через дверь, которой днем не существует. Я сама исследовала каждый дюйм в стене ее комнаты, когда Крис там не было, и не обнаружила никаких следов двери.

Тим отреагировал как-то странно:

— Вы уверены?

— Есть дверь в ванную комнату и дверь, ведущая в коридор, третьей двери не существует. Была когда-нибудь еще одна дверь в эту комнату, о которой вы знали?

Легкая улыбка промелькнула в его глазах.

— Дорогая леди, поскольку я не посещаю вашу сестру в ее спальне, когда наношу нежелательные визиты в «Сандалс», как я могу знать, в какой комнате она проводит ночи?

Джанин раздраженно взмахнула рукой:

— Но вы должны знать, какую комнату она занимает. Это главная спальня!