— Твой голос гипнотизирует, не так ли?

— Да, когда я захочу.

Пол пошевелился, тихо простонав.

— Тони?

— Я здесь, Пол, — она протянула свободную руку, чтобы положить ладонь на кузена. — Ты будешь жить, но пока не должен лишний раз двигаться.

— У меня был странный сон.

— Я знаю. Это бывает, Пол. Как все произошло? Расскажи мне. Нам необходимо сообщить в полицию.

— Нет. Ты не можешь сделать этого, Тони. Обещай мне. Пообещай мне, что не пойдешь в полицию, — его волнение резко возросло.

Байрон положил руку на его плечо, мгновенно успокоив.

— Скажи нам, Пол. Вместе мы с этим справимся, чтобы это ни было. Не упоминай больше про власти. Он погубит все, над чем мы так трудились.

— Я знаю, ты думаешь, что это я ворую у семьи, Тони. И я не обвиняю тебя за такие мысли. Мне хотелось, чтобы ты думала, что я вновь принялся за азартные игры.

— Почему, Пол? — обида слышалась в ее голосе, боль ощущалась в сердце.

Пальцы Байрона обхватили ее за основание шеи, начиная медленный, успокаивающий массаж, чтобы изгнать из нее напряжение.

— Несколько месяцев назад я отправился на вечеринку на яхту. Владелец показал нам бесценную картину. Она была одной из наших, Тони. Я тотчас же отправился в полицию, и они сказали мне, что расследование кражи сокровищ из известных семейств идет уже в течение нескольких месяцев. Я понял, что кто-то из членов нашей семьи, должно быть, помогает тому, кто стоит за кражами. Никто не знал пути к хранилищу, не говоря уже о коде, кроме тебя, nonno и Жюстин. Я знал, что ни ты, ни nonno никогда бы не предали нашу семью. Поэтому я вызвался помочь полиции найти воров.

— Пол, о чем ты только думал?

— Я идеально подходил для этого. У меня уже была плохая репутация. Я всегда нуждался в деньгах. Я был правдоподобным. Начать обращать внимание на Жюстин было достаточно легко, — голос Пола был слаб, дыхание затрудненным, — Она была под подозрением, единственная персона, которая имела доступ ко всем кодам безопасности. И ей было известно, как добраться до комнат с произведениями искусства и сокровищниц.

— Для тебя это слишком трудно, — заметила Антониетта, — мы поговорим, когда тебе станет легче.

Рука Пола накрыла ее.

— Я влюбился в нее, Тони. Знаю, ты зла на нее, и она, вероятно, заслуживает, чтобы оказаться в тюрьме, но я прошу тебя отпустить ее. Вели ей возвращаться в Америку. Только не сажай в тюрьму.

Байрон покачал головой.

—  Она не вовлечена ни во что противозаконное, кроме как в попытки помочь Полу найти способ расплатиться с его игровыми долгами. Она ничего не украла у семьи Скарлетти. В отличие от твоей семьи, Жюстин очень легко прочитать.

—  Я бы никогда и не поверила в подобное. После всех этих лет, с какой стати ей внезапно решаться на кражу? — спросила Антониетта Пола.

— Это должна быть она. Больше никого нет, — ответил Пол. — У нее есть доступ ко всему. Именно она нарисовала мне карту к хранилищу и дала код доступа.

— Ты был готов умереть вместо того, чтобы отправиться в больницу, лишь бы она не попала в тюрьму? Лгать и взять на себя вину за пропавшие вещи, и все ради Жюстин? Пол, ты мыслишь неразумно. Тебе следовало бы немедленно со всем этим прийти ко мне.

—  Антониетта, Жюстин не воровка. Она уже сожалеет, что дала Полу коды доступа и карту. Она хотела дать ему деньги, но он отказался. Она верила, что он в беде, и хотела, чтобы он все рассказал тебе, но он не согласился и на это. Он заставил ее поверить, что со стороны тех людей, которым он должен, ему угрожает опасность. Явно, он полагал, что в таком случае она будет вынуждена вовлечь его в воровской круг, но она сделала единственную вещь, которую могла. Она дала ему карту и пароли. Я чувствую, это было предательством твоей дружбы и ничем более. Она не задействована ни в какой воровской шайке.

— Я не собираюсь передавать Жюстин в руки полиции, Пол. Но ты обязан сказать мне, кто сотворил подобное с тобой. С ними нужно разобраться.

— Держись, Тони, от этого подальше. Эти люди ни перед чем не остановятся.

—  Он не видел нападавших. И ничего не может сказать о мужчинах, которые набросились на него. Самое важное, что занимает весь его ум, это защита Жюстин.

— Погрузи его в сон. Я позволю Таше и Жюстин посидеть с ним этой ночью. Nonno уже должен быть в курсе, не могу представить, чтобы Франко удалось скрыть это от него.

—  Ты понимаешь, что Марита, скорее всего и есть тот человек, который ворует и передает вещи кому-то другому. И именно со старшим Демонизини она собиралась встретиться с партитурой Генделя в руках.

—  Франко будет опустошен, если окажется, что это правда, — она направилась в гостиную, пока Байрон отдавал приказ, погружающий Пола в сон. Таша и Жюстин практически ввалились в комнату с Франко и доном Джованни по пятам.

— Он жив, — сообщила Антониетта, — едва-едва. Ему необходим сон. И много питья. Вы можете вымыть его и перестелить постель? Мы оба вымотаны. Способности Байрона к исцелению намного больше моих, и он проделал большую часть работы.

— Я бы хотел взять Антониетту в свой дом, где она сможет отдохнуть, — добавил Байрон.

—  Я не могу никуда уйти.

— Пол не проснется, пока мы не вернемся. Им будет вполне достаточно просто давать ему жидкость.

— Слишком многое происходит.

— Ты нужна мне в эту ночь, Антониетта.

— Ваша семья извинилась, — объяснил дон Джованни. — Они видели, что нам не по себе. Боюсь, мы не произвели на них большого впечатления, мой мальчик.

— Они все поняли, — заверил его Байрон. — Полиция ушла?

— Они опросили всех до одного, кроме Пола и вас двоих. Мы сказали, что Пол отсутствует, а вас двоих они смогут увидеть завтра, — произнес Франко.

— Grazie, Франко, — сказала Антониетта, — сомневаюсь, что смогла бы вынести все их вопросы.

Байрон решительно взял руку Антониетты в свою.

— Спокойной всем ночи, мы вернемся завтра вечером.

— Что мы делаем? — спросила Антониетта, поднимая лицо навстречу ветру. Она много лет не была на стене с бойницами. Это было чересчур опасно. Даже рядом с Байроном она испытывала страх. Достаточно одного небрежного шага и она упадет, разбившись насмерть. Женщина сделала вдох и ощутила запах продолжительного присутствия кошки. Мысль, что ягуар может быть поблизости и прямо сейчас наблюдать за ними, была пугающей.

— Я собираюсь взять тебя полетать. Ты говорила, что хочешь попробовать. Небо ясное, лишь кое-где легкие следы тумана. Думаю, тебе это доставит радость, особенно после такого трудного вечера.

Она вслушалась в его голос, не в слова:

— В чем дело, Байрон?

Он притянул ее к себе, уткнувшись лицом в ее шею.

— Со мной ты в безопасности, Антониетта. Твое благополучие всегда превыше всего остального. Твое принятие, кто и что я, значит для меня все. Я хочу подарить тебе нечто особенное. Что-то, что ты будешь помнить всегда.

Кончики ее пальцев прошлись по его лицу. Каждый раз, когда она читала выражение его лица, Байрон находил удивительно интимным. Ласковая нежность оставалась на его коже, осознавала она это или нет. Он знал, она прочитала его опасения о том, что должно произойти. Она была крепко связана с ним. Слишком многое произошло с того момента, как она проснулась, и еще столько всего потребуется от нее.

— Если полет настолько запоминаем, почему ты боишься за меня?

Впервые за все время он перехватил ее запястья и убрал ее руки от своего лица, положив их себе на грудь. Потом прислонился своим лбом к ее.

— Я этим же вечером должен поговорить с тобой о том, кто я есть, о том, что значит быть моей Спутницей жизни для нас обоих.

— И ты боишься, что я не смогу принять тебя? Я уже сделала это. Не могу сказать, что у меня нет миллиона вопросов, Байрон, но как я могу бояться того, кто ты есть, если ты не боишься того, кто есть я, особенно теперь, когда какая-то лесная кошка убивает людей? Иногда я чувствую ягуара и в себе. Моя кожа буквально чешется, чтобы измениться. Или ты боишься за меня, потому что думаешь, что убийца один из членов моей семьи, вероятно Пол?