— Это не Пол. А даже если и он, то у него не сохранилось никаких воспоминаний, как он превращался в ягуара.

Она облегченно осела.

— Я так боялась. Не знала, что думать о Поле и его странном поведении. С какой стати он решил, что сможет помочь полиции раскрыть шайку профессиональных воров? Поверь мне, я знаю Пола, он не из тех людей, которые могут работать под прикрытием. Что в его духе, так это получить удары ножом и прийти сюда, вместо того, чтобы отправиться в больницу, и убедить всех, что он не может туда добраться. И все, чтобы спасти Жюстин от тюрьмы, — Антониетта покачала головой. — Nonno никогда не оставит Пола возглавлять судоходный бизнес, не важно каким проницательным он может быть. Когда дело доходит до этого, он всякий раз принимает решения, основываясь на эмоциях.

— Тебе не нужен этот бизнес, — ее волосы были мягкими. Кожа — слишком соблазнительной. Он убрал ее темные очки, позволяя своим губам свободно скользнуть по ее векам.

— Нет, я артистка. Я хочу сочинять музыку. Думаю, я эгоистка. Мне действительно не доставит радости оставить то, что я люблю, ради деловых встреч. У Пола есть квалификация, но он не создан для этого.

Он за подбородок приподнял ее лицо.

— Я люблю целовать тебя. Я могу провести всю жизнь, или даже две, просто целуя тебя.

— Забавно, я чувствую почти то же самое, — она приоткрыла свой рот для его, позволяя магии взять вверх. Бриз, прилетевший с моря, был свежим и прохладным, но он только служил контрастом разгорающемуся между ними пламени.

Над ними промелькнула тень, небольшое серое пятно на фоне лунного диска. Но Байрон мгновенно понял, что они больше не одни. Он развернулся кругом, заслоняя собой Антониетту.

—  Не двигайся, не издавай ни звука.

— В чем дело?

—  Еще не знаю, — будучи настороже, он просканировал окружающую местность на присутствие врага. Но не было ни намека на вампира, ни признака ягуара. Волнение пришло сверху — с парапета башни, возвышающейся над ними.

Байрон сузил свое зрение, ища, его пристальный взгляд постоянно скользил, беспокойно вглядываясь в каждый дюйм карнизов и крыш. Поймав уголком глаза едва заметное движение, он замер. Горгулья, присевшая прямо над его головой смотрела вниз красными горящими глазами. Раздался громкий треск, когда голова гигантской скульптуры слегка повернулась, а крылья расправились на добрые шесть футов [22], приготовившись к полету.

Кулак Антониетты, вцепившийся в его рубашку, казался таким маленьким. И хотя она моментально слилась с ним, но будучи не в силах видеть того, что видел он, получала от этого не менее сильные впечатления.

—  Это невозможно. Эти горгульи не живые. Их глаза каменные. В них даже не вставлены драгоценные камни, чтобы ловить и отражать свет. И они не могут поворачивать свои головы и расправлять крылья.

—  Ты совершенно права, Антониетта, — от ноток усмешки в его голосе у нее по спине пробежала дрожь. — Я знаю только одного человека, который осмелился бы сыграть со мной подобную шутку.

Байрон сосредоточился на горгулье. Голова повернулась дальше, уставившись на находящуюся позади крышу. И едва голова развернулась, как широко раскрылся гигантский рот, обнажив огромные зубы, заполнившие челюсть. Потом рот со щелчком захлопнулся — в злобном укусе предупреждения. Джозеф завопил, выбегая туда, где Байрон мог его видеть.

— Ты чуть не откусил мне ногу, — обвинил он.

— А это мысль, — спокойно ответил Байрон. — В следующий раз, когда подкрадешься ко мне, я позабочусь, чтобы горгулья откусила от тебя кусок.

Джозеф уселся на спину горгулье, удрученный.

— У меня не получается сделать это правильно. Не важно, сколько бы я ни пытался заставить неодушевленный предмет двигаться, это выходит у меня неуклюже. Если бы это было проделано плавно, ты бы и не понял, что это был я.

Антониетта успокаивающе положила руку на Байрона, когда почувствовала, что тот собирается прочесть лекцию.

— Звучит сложновато, Джозеф. Я думаю, любой испытал бы трудности, заставляя скульптуру горгульи двигаться.

— Я думал, вы слепы, — заметил Джозеф.

— Я не совсем слепа, когда рядом Байрон. Я улавливаю образы, проходящие через него, по крайней мере, осознаю, что происходит вокруг меня. Тебе не следует находиться здесь так поздно. Я не знаю, предупредил ли тебя Байрон, но в округе расхаживает ягуар, убивающий людей. Я говорю серьезно. Я не думаю, что твоя мать хочет потерять тебя.

— Я могу позаботиться о себе, — заявил Джозеф. — Вы уже меняли форму?

— Я не могу менять форму, но звучит это интересно.

— Это трудно сделать самому. Я много практикуюсь, но все равно иногда получается неправильно. Почему вы еще не попробовали?

— Я не такая, как вы.

— Да нет, такая же. Вы Спутница жизни дяди Байрона. Вы…

— Джозеф, — в голосе Байрона прозвучало отчетливое предупреждение. — Достаточно. Ты возвращаешься на виллу. Антониетта права, здесь тебе не безопасно находиться. Хотя, я думаю, более вероятно, что он пришел, чтобы напакостить мне, чем по какой-либо другой причине.

— Он всего лишь мальчик.

— Об этом и Элеанор постоянно напоминает мне.

— А я могу пойти с тобой, дядя Байрон? Мама мне ничего не позволяет делать. Я хотел было полазать по стенам виллы, так она закричала на весь дом. У меня неплохо получается разбег и высокий прыжок, но раскусить, как подниматься по вертикальной стене, я не смог. Я использовал и опоры для пальцев ног и рук.

Байрон вздохнул.

— Ты пытаешься использовать свое тело. Используй разум. Ты слишком сознаешь свое физическое тело.

Антониетта вздрогнула. Ветер становился кусачехолодным. Байрон тут же снял свой пиджак и завернул ее в него. Ее удивило, насколько он был теплым.

— Возвращайся на виллу, Джозеф. Я завтра поработаю вместе с тобой над некоторыми из этих вещей, хотя ты обязан помнить, что не должен использовать подобные способности или обсуждать их за пределами нашего круга. Смысл в том, чтобы все это сочетать, — Байрон постарался сделать все, что было в его силах, чтобы его голос не звучал так многострадально, как он себя чувствовал.

— Вокруг никого нет. А ты был страшно занят, целуясь с Антониеттой. Вот я и решил, что смогу незаметно подкрасться и сыграть шутку.

— Тебе очень повезло, что я не убил тебя разрядом молнии. Иди домой. Я хочу побыть наедине со своей Спутницей жизни.

Джозеф тяжко вздохнул.

— В моей жизни нет никаких развлечений. Между прочим, я не думаю, что это справедливо, когда мне постоянно говорят, что я должен подождать, чтобы узнать что-либо.

—  Довольно! — сквозь стиснутые зубы отдал молчаливый приказ Байрон. — Делай, как я велел.

Джозеф встал, выглядя ужасно раздраженным. Он замерцал несколько раз, но ничего не произошло. Байрон закрыл глаза и молчаливо взмолился о терпении.

— Джозеф, держи в уме образ.

— Для меня это всегда делает папа.

— Тогда как тебе удалось забраться сюда? Если я буду делать это для тебя, ты никогда не научишься.

Антониетта прислонилась к Байрону.

— Поскольку ты собирался взять меня полетать, мы можем проводить его до дому, правда?

Байрон поцеловал ее в висок.

— Ты всепонимающая женщина.

— Grazie, что заметил, — Антониетта махнула рукой в ту сторону, где, как она знала, находился Джозеф. — Пошли с нами. Байрон собирается взять меня полетать. Я никогда не делала этого раньше.

— Я приму облик дракона с крыльями. Так я смогу держать тебя рядом с собой. Если ты начнешь паниковать, я сразу узнаю, и мы сию же секунду вернемся на землю.

— И у тебя будет чешуя?

— Да, у меня будет чешуя.

— А я могу выбрать цвет?

Байрон рассмеялся.

— И какой же цвет тебе хочется?

— Когда я была маленькой, моя мама всегда читала мне книгу, в которой дракон имел прекрасную переливающуюся синюю чешую. Мне нравилось, как это звучало. Я до сих пор представляю картину, на которой дракон мерцает морской синевой, как в той книге. Это очень яркое воспоминание.