— Ты прав. Я солгала, потому что у меня не было уверенности, что ты захочешь меня увидеть спустя столько лет. А мне это просто необходимо, — без смущения объяснила женщина.

— Вам достаточно было сказать мне все как есть и положиться на мою порядочность, — с упреком произнес Джим и добавил: — Не терплю, когда мной манипулируют. Я всегда это чувствую, мэм…

— Прости меня, Джим. Я это учту и буду надеяться, что моя оплошность не осложнит наших отношений, — плавно проговорила Анна, пригласив гостей присесть в гостиной.

Застыв на месте, Джим наотмашь выдал:

— Я приехал только для того, чтобы иметь представление о своих настоящих родителях. Я рассчитываю, что вы расскажете мне о моем отце.

— Ты даже сможешь с ним познакомиться, Джим, — произнесла женщина. — Сейчас он в овчарне и стрижет овец. Скоро у него перерыв.

Даниэль стало неуютно от этих слов, и она, нахмурившись, сжала руку Джима. Ей показалось совершенной нелепицей то, что парочка настоящих родителей ее любимого мирно поживает на знойном юге материка, в то время как их сын всю свою сознательную жизнь мучился неразрешимыми вопросами о собственном происхождении…

На другом конце дома раздались тяжелые шаги, которые становились все громче. Анна встала к сыну вполоборота ровно тогда, когда в противоположную дверь гостиной вошел мужчина, который, откашлявшись, представился на ходу:

— Майкл Брант. А ты, должно быть, Джим. Зови меня Майк.

— Здравствуйте, Майк, — ошалев от неожиданности, произнес Джим и еще больше удивился, когда Майкл Брант протянул ему для рукопожатия левую руку, вместо правой, которую Джим неуклюже пожал, чуть замешкавшись.

Затем Майк пожал руку Дэнни и походя заметил:

— Какая хорошенькая девчушка… сынок… — Мужчина грузно бухнулся на диван и, прямо посмотрев на Джима, предположил: — У тебя наверняка к нам множество вопросов…

— А вы как думаете? — сухо произнес Джим.

— Думаю, что сейчас для этого не совсем удобное время. Мои стригали зашиваются… А вот вечером… У нас ведь будет семейный ужин, дорогая? — уточнил он, обратившись к женщине. — За ужином обо всем и поговорим.

Он поднялся с дивана и, с прищуром посмотрев на Даниэль, доверительно заметил:

— Ужин у нас будет с танцами… — Вновь обратившись к сыну, Майк сказал: — Слышал, ты работаешь с животными. Не желаешь посмотреть моих овец?

— А что еще вы мне можете предложить? — скептически выговорил Джим.

— Тогда приходи в овчарню после того, как Анна накормит вас ланчем…

Даниэль потянула Джима за рукав и робко прошептала:

— Я хотела тебе кое-что сказать… Ты можешь присесть?

Майкл ухмыльнулся и бросил, уходя:

— Поешь обязательно.

А Анна добавила:

— Меня ждут кое-какие неотложные дела. Если ты хотел меня о чем-то спросить, то спрашивай сейчас. Но, по-моему, все разговоры лучше отложить до ужина, как правильно сказал Майк.

Джим сел возле Даниэль и, устремив взгляд на мать, спросил:

— Вы с Майклом живете вместе?

— Да, — ответила женщина, кивнув.

— Тогда я ничего не понимаю, — пожал плечами Джим, повернувшись к Даниэль.

— Тебя удивляет, почему мы оставили тебя на Клер, будучи супругами?

— А какие у меня еще могут быть вопросы в сложившейся ситуации? — недоумевал Джим.

— Майк искал удачи, когда я понесла тебя, — по-деревенски просто призналась женщина. — Он сказал мне, что еще не время для детей. Мы не выплывем с таким грузом. Без денег, без крыши, без работы… Мы кочевали от фермы к ферме, стригли овец и ночевали, где придется. Тяжелая работа, но ничего другого мы не умели. Я испугалась, Джим. Боялась остаться без Майка, с ребенком… Я не знала домашней жизни, а домашняя работа представлялась мне чем-то невообразимым. Когда ты родился, я представления не имела, что с тобой делать, как о тебе заботиться. И решила отдать тебя в надежные руки, туда, где ребенку не дали бы пропасть. Я была уверена, что это лишь на некоторое время. Майк… он очень трудолюбивый человек. Я надеялась, что скоро у нас все образуется, появится свой кров, необходимый достаток. Тогда Майк сам захочет тебя… Но этого так и не произошло. Очень не хотелось признавать, но мы так и остались неудачниками. А потом я и жалеть перестала, что отдала тебя Бобу и Клер. Они хорошие люди, не то что мы с Майком. Когда у нас начиналась черная полоса, мы и воровать не гнушались. Да-да… Чего только не было, Джимми… Я встретила Майка, когда мне было всего семнадцать. И сбежала из дому только потому, что он меня позвал. Полиция нашла меня, вернула домой. А я снова сбежала. Больше они меня не нашли. Я стала скитаться с Майком. Нам нравилась такая жизнь…

— И у вас больше нет детей? — задал Джим интересовавший его вопрос.

— Как же! — воскликнула, оживившись, Анна. — У нас сын и дочь! — сказала она так, словно это известие должно было порадовать брошенного сына. — Они родились, когда наша жизнь стала ну… что ли, более предсказуемой. У Майка появилась постоянная работа стригаля, и еще он собирал фрукты. Мы могли возить детей с собой. Шону сейчас девятнадцать — он подрядился на одну из ферм на востоке. Джеки уже двадцать один и собственный малыш, Блейк. Она замужем…

— И за двадцать один год этой, как вы говорите, предсказуемой жизни у вас ни разу не возникало желания увидеть меня?!

Джим вложил в этот вопрос весь свой гнев порядочного человека, отчего Даниэль стало больно за него так, что слезы навернулись на ее глазах.

— Ну… — замялась Анна. — Я ведь звонила. Один раз, когда тебе было восемь, потом еще, когда было пятнадцать. Говорила и с Бобом, и с Клер. Они сказали, что тебе ничего не известно обо мне. Еще они уверяли, что ты счастлив, ни в чем не нуждаешься. А разве не это главное для матери — сознавать, что ее ребенок доволен своей судьбой? — наивно и в то же время как-то неуверенно проговорила женщина. — Я посчитала, что было бы очень безответственно отнимать у тебя привычную жизнь. Ты рос другим, не похожим на меня и Майка. Любил родных, дом, школу. Что мы могли тебе дать, чего не дали Клер и Боб?

— Если мне будет позволено сказать… — робко произнесла Даниэль и, ободрившись, продолжила: — Я полагаю, Джима удивляет то обстоятельство, что Джеки и Шона вы посчитали более достойными своей родительской опеки, категорически отказав в ней собственному первенцу. Я не права, Джим?

Джим не опроверг ее предположения, прожигая Анну взглядом.

— Ну, я же сказала, что в пору первой беременности у нас ничего не было. Ни денег, ни дома… Когда я сказала Майку про ребенка, он бросил меня, — вынуждена была признаться Анна. — Но я нашла его и пообещала, что улажу это. Когда родится ребенок… В смысле, когда ты родился, Джим… Я уже тогда знала, что мне придется расстаться с тобой, чтобы… Ну, в общем, мне пришлось отдать тебе Клер. Я сделала это, а через неделю не выдержала, вернулась, чтобы взять тебя обратно. Но когда я посмотрела, какой ты у них ухоженный, я отступилась.

— Ну и правильно сделали, — подытожил Джим, поднимаясь с дивана.

— Ты действительно так думаешь? — жалостливо спросила Анна.

— Почему нет? У меня отличные родители, замечательная родня. Я счастлив, мэм! Хочу, чтобы вы это знали и не сомневались в правильности своего поступка.

— Ну, тогда пойдемте, я покормлю вас ланчем и провожу в овчарню, — с облегчением предложила Анна.

— Пойдемте! — широко улыбнулся ей Джим.

— Милый, ты пугаешь меня, — прошептала Дэнни, поцеловав его в щеку.

Сам же Джим успел уразуметь, что бесполезно спрашивать о прошлом этих поздно повзрослевших людей. Его больше волновала причина, по которой они пожелали видеть его через много лет после своего предательства.

Ужин был поздним, и то, что они называли танцами, а на поверку оказалось монотонными звуками из динамиков, казалось уж совсем неуместным. Но, испытывая желание отвлечь Джима и отвлечься самой, Даниэль после сытного ужина схватила любимого в охапку и пустилась с ним в пляс до умопомрачения и боли в ногах. К ее удовольствию, Джим и не подумал сопротивляться. Они выстукивали ритм кантри так, что стены тряслись, когда их топот гулко разносился по деревянным опорам, отдаваясь позвякиванием обеденных приборов. И не столько радость, сколько усердие отражалось в лицах танцующей пары, которую наблюдали Анна и Майк и еще несколько стригалей с фермы, некоторые из которых не преминули по очереди потанцевать с приезжей городской девушкой.