– Сколько у нас времени?

– Несколько суток… Не смотри так на меня, Лао! Я же не специалист по психо-энергетике!

– Точнее?

– У меня получилось меньше 48 часов, если энерго-запас будет уменьшаться с той же скоростью.

– Лейла, ты не вспомнишь, что там еще можно сделать в такой ситуации?

– Стандартная процедура: психозондаж, с последующей коррекцией психики. Как только она станет телепатом, все должно стабилизироваться.

– При психозондаже, Лейла, мы неизбежно затронем то, что прятал Креил. Даже если бы не было этой чертовой психо-операции, я бы оценил шансы Тины вынести полный зондаж без серьезных последствий как ничтожные. С учетом же всего – у нее их просто нет. Вопрос только, насколькобудут серьезные последствия.

– Если ничего не делать, через двое суток ее психика разрушится.

– Если делать – она проведет всю оставшуюся жизнь в психиатрической клинике. Здесь нет никаких вариантов.

– Мы ничего с тобой не решаем, Лао. Вызывай адвоката из Совета Вардов. Пусть готовят все документы, объясняют Тине ситуацию. Она сама должна все решить. Такой закон.

В коридоре Жан Моррис ждал Тину. Он увидел Советника Лао, вышедшего из операционной, и почему-то сразу подумал, что случилась беда.

– Жан, сейчас ты поедешь в Совет Вардов. Там тебя ждет адвокат, он тебе все объяснит.

– Что он должен объяснить?

– Не теряй время, у нас его просто нет, – резко закончил Лао, и, развернувшись, снова исчез в кабинете.

Эти сутки превратились для Тины в настоящий кошмар. Стандартная подготовка к полному психозондированию требовала не менее пяти дней введения различных препаратов, но Лао приказал, чтобы все было готово к восьми вечера.

Жан Моррис вернулся с пачкой документов. После разговора в Совете Вардов, он понял одно – при всем желании он бы не смог рассказать Тине всю правду. Около шести вечера появился адвокат из Совета Вардов. У него была странно-бесшумная походка и пронзительный, как у всех Вардов, взгляд.

– Шон ван Берри, – представился он, садясь напротив Тины. – У Жана хватило смелости объяснить вам ситуацию?

– Нет, – сознался Жан Моррис.

– Хорошо, – Шон секунду помедлил. – Вы прочитали документы? – он кивнул на пачку распечаток на журнальном столике.

– Я не уверена, что все поняла.

– Объясняю. Полный зондаж – самое плохое, что психо-хирурги могут с вами сделать, Тина. Теоретически, все очень просто и совсем не страшно. Просто Вард-Хирург будет подавать небольшой сигнал по нервным волокнам, а Машина будет фиксировать скорость передачи и потери энергии, прослеживая путь прохождения сигнала. Ну а практически, человек ощущает себя самой настоящей марионеткой. Психика же человека так устроена, что сопровождается это самыми чудовищными ощущениями. Например, если проходят зоны наслаждения, то это – запредельное наслаждение, и при этом словно за вами кто-то наблюдает, ну а если зоны боли…

– То это… такая чудовищная боль…

– Правильно, что ни один нормальный человек этого вынести не может. И так же со всеми другими чувствами… У вас же, насколько я понимаю, выбора нет. Точнее, есть. Первый вариант. Мы ничего не делаем, и через сутки вы, как личность, перестанете существовать. Все, что мы вам можем обещать, постараться поддерживать жизнь в вашем теле так долго, чтобы было возможно рождение ребенка. Второй вариант – вы соглашаетесь на зондаж. В принципе, даже если вы на него согласитесь, вы можете оставить за собой право в любой момент остановить процедуру. Но я бы вам этого не советовал. Потому что вы будете просить ее остановить, и не раз… и не раз будете просить вас убить, чтобы так не мучаться. Поэтому, я советую, принять окончательное решение сейчас, и довериться врачам.

– Почему так получилось, вы знаете?

– Примерно. У вас маленький энергозапас, если совсем по-простому, это всегда создавало для вас риск сойти с ума. После смерти родителей, врачам понадобилось почти полгода, чтобы вернуть вас к нормальной жизни. А сейчас, что-то опять сдвинулось. К сожалению, без полного зондажа, понять, что именно и как можно это поправить, невозможно. Это еще не все. Врачи не смогут дать вам никаких гарантий, что полный зондаж хоть что-нибудь даст. Вы ознакомились с возможными осложнениями?

– Я прочитала… Только, там может быть все, что угодно.

– Это так и есть. Более того, очень высока вероятность того, что вы получите последствия категории «B».

– Сумасшествие? – у Тины потемнело в глазах.

– Это так. И никаких гарантий, что состояние будет обратимым.

– Боже, мне кажется, что я в каком-то кошмарном сне!

– Вы должны принять решение.

Тина опустила глаза и почти неслышно сказала:

– Я согласна на психозондаж.

– Без возможности его остановить?

– Без возможности его остановить.

– Твое решение говорит, Тина, или о большой смелости, – прокомментировал Жан, – или о большой глупости. Оставь возможность остановить процедуру!

– Это бессмысленно, Жан, я не выдержу, я знаю, буду просить остановить… – сказала Тина и беззвучно заплакала.

Ровно в восемь вечера Тину ввезли в операционную. Она крепко спала. Лао приказал дать ей такую дозу снотворного, чтобы большую часть подготовки она просто не видела. Тину привязали и подключили к сложной аппаратуре.

Строггорн вошел под купол и включил объемный экран, на котором сразу зажглась схематическая картинка мозга Тины.

– Диггиррен, можно начинать, – мысленно сказал Строггорн, и экран сразу ожил, картинка мозга повернулась и пунктиром отметилось предполагаемое прохождение сигнала. – Сейчас наша девочка проснется… – он достал обруч мыслезащиты и надел его Тине на голову.

На экране пунктирная линия превратилась в сплошную, и Тина мгновенно открыла глаза.

– Проснулись? – Строггорн был без маски, но Тина его сразу узнала.

– Уже начали?

– Да. Если вы не передумали, сейчас вы еще можете отказаться. Ваше последнее слово?

– Делайте, Советник, делайте, вы же знаете, у меня нет выбора.

– Хорошо, начнем. Тина, вы сильный стыд когда-нибудь испытывали?

– Да нет, вроде… – она вскрикнула, не договорив, и краска стыда залила тело. – Господи, – Тина закрыла глаза. Мысленно она видела себя как-то со стороны: свое обнаженное тело, опутанное проводами и трубочками, и присутствие кого-то чужого, разглядывающего ее душу, словно под микроскопом, и от дикого унижения свехобнаженности родился такой же дикий стыд. Все длилось несколько секунд и прекратилось. Тина лежала, вся в поту, тяжело дыша, и облизала ставшие сразу сухими губы.

– Ну что, будем продолжать или прекратим? – спросил Строггорн. Тина открыла глаза и посмотрела на его спокойное лицо. – Чувствуете присутствие чего-то чужого?

– Никогда бы не подумала, что может быть так плохо.

– Во время полного зондажа, твой мозг тебе не принадлежит, а все основные защитные системы организма работают так, чтобы не допустить этого. Поэтому, те чувства, которые ты при этом испытаешь, будут сопровождаться присутствием «чужого». Понятно? Поверь мне, из всех пыток, которые я знаю, а я знаю их немало, эта – самая жестокая. В ней собрано все самое плохое, что можно сделать с человеком. Готова продолжать?

– Готова, – тихо сказала она, закрывая глаза.

– Сейчас будут судороги, – предупредил Строггорн, но это слово ничего не выражало. В течение нескольких секунд Диггиррен последовательно отдал приказ всем мышцам, которые только есть у человека, и они сокращались и расслаблялись, подчиняясь его приказу. У Тины было чувство, что она – марионетка, которую дергают за ниточки. Чтобы снять судороги, Диггиррен дал команду полного расслабления мышц.

– Не нервничай так, Тина. Мы специально заказали аппаратуру, которую обычно используют для проктологических обследований. Иначе мы устали бы каждый раз тебя мыть.

– Стыдно как, – Тина едва не плакала.

– Продолжаем? – Строггорн посмотрел на экран, на котором снова протянулась пунктирная линия.