– И что мне это даст? – Лейла, наконец, очнулась и с ужасом разглядывала свою старческую руку.

– По нашим расчетам выходит, что если применять это лекарство, ты будешь молодеть намного быстрее.

– Что значит «намного»?

– Сейчас твой возраст около восьмидесяти лет. Чтобы выглядеть более-менее сносно, достаточно было бы стать сорокалетней.

– Это тоже ужасно, Лао.

– Ничего подобного. С косметикой, вполне. Никто не дал бы тебе больше тридцати. Согласись, это было бы приемлемо. Пусть не на пляж, раз тебя это так нервирует, но во все другие места ты могла бы ходить свободно.

– Ты так и не объяснил, что вы сделали.

– Потому что ты все время перебиваешь. Так вот. Достаточно бы было тридцати пяти лет, чтобы стать сорокалетней. А с этим препаратом – хватит десяти лет. Ты будешь молодеть в три раза быстрее. Сначала, первые года два, это мало что тебе даст. Но лет через пять, я надеюсь, не придется носить парик, да и зубы можно будет попытаться вырастить.

– Как долго! – Лейла не выдержала и заплакала.

– Ты должна радоваться, девочка, – нежно сказал Нигль-И. – Всего пять – десять лет. Совсем немного. Поверь.

– Каждый лишний день, Нигль-И, это много! Очень много!

– Тогда посмотри, сколько лишних дней не придется теперь ждать.

– Ты прав. Я хочу слишком многого. – Она медленно села, взяла со стула сумку с одеждой и пошла в душ одеваться. Через двадцать минут, полностью одевшись, Лейла вернулась.

– Давай попрощаемся сейчас, – предложила она Нигль-И, а он ощутил, что Лейла просто не хочет, чтобы он долго видел ее такой. – У тебя же еще полно дел?

– Нужно заехать к Креилу и Аолле. Вот и все дела.

– Тогда прощай.. – Она протянула ему руку, но вместо рукопожатия, он крепко обнял ее.

– Держись, я буду прилетать.

Лейла с трудом отстранилась.

– Уходи, Нигль-И, уходи сейчас. А то я опять расплачусь. Не нужно меня мучить.

– До свидания… – донеслось от уже таявшей на глазах фигуры Нигль-И.

Лейла подошла к креслу, села, и, перестав себя сдерживать, горько заплакала.

Креил откинул голову и вгляделся в панораму Аль-Ришада, открывавшуюся с шестидесятого этажа его квартиры. Прошло четыре месяца с тех пор, как Нигль-И покинул Землю. Четыре месяца, в течении которых Креилу становилось все хуже и хуже. Последние недели он уже не мог ходить и был вынужден пользоваться для передвижения инвалидным креслом. Искусственное тело постепенно переставало подчиняться и превращалось в бесполезный придаток. Уже скоро, Креил ощущал приближение этого с каждым новым днем, он не сможет проснуться и погрузится в вечную ночь под названием смерть. Многолетние страдания так иссушили его тело и мозг, что теперь, когда до этого дня оставался один шаг, он не чувствовал ни горечи, ни печали, ни сожаления о чем-либо. Жизнь была завершена, словно до конца сыгранная партия. Сейчас, анализируя этот долгий путь, он более чем когда-либо ощущал себя крохотной пешкой в чужих руках. Смерть жены, с которой он так и не смог до конца смириться, так бессмысленна и жестока была ее гибель, бесконечная болезнь, уничтожавшая его день за днем в течении многих столетий… Какой смысл был во всем этом? Человек, достигший немыслимых высот, признанный гений не только земной цивилизации, но и еще десятка планет, он не мог сделать главного – жить своей собственной жизнью, делать, что хочется. Весь его долгий путь состоял из бесконечного принуждения и отказа от личной жизни.

Солнце коснулось краешком горизонта, открасив все вокруг в немыслимые цвета заката.

Лицо Креила скрывала маска, подававшая сейчас нужную смесь в его легкие. Без этого он не смог бы находиться в своей собственной квартире. Он вспомнил, с каким трудом удалось убедить ему Лао отпустить его сюда, на несколько часов, попрощаться со всем, что было ему так дорого в этой жизни. Креил боялся, еще чуть-чуть, и это его последнее желание станет неисполнимым.

Стайн, верный биоробот, привез его и оставил наедине со своими мыслями. Он был рядом, готовый откликнуться даже на мысленный зов хозяина. Специальный адаптер перевел бы мыслеобразы в понятный роботу язык.

Долгое время Креил провел в спальне жены. Прошли столетия с тех пор, как погибла Тина, но в комнате все оставалось по прежнему. Словно Креил надеялся, что когда-нибудь она вернется. Он перебирал ее вещи, давно утратившие запах живого и только благодаря специальному консерванту сохранявшие свой прежний вид.

– Стайн, – позвал Креил. – Собери это все, – он показал на гардеробную комнату, – и выброси. Это больше не нужно хранить.

Робот молчаливо выполнил приказ и закрыл опустевшие шкафы.

– Ты помнишь Тину, Стайн?

– Конечно, Лиде. Я помню все, что когда-либо случалось со мной.

– Несчастный. Мы, люди, можем забывать. Жаль, что это не всегда получается.

– Вы очень любили ее?

– Любил? Мне иногда кажется, моя жизнь закончилась на самом деле в день ее смерти. После этого, кроме бесконечной работы и страданий, мне нечего вспомнить. – Креил взял в руки флакончик из-под духов. Именно их когда-то так любила Тина. Роботы, послушные приказу, годами добавляли во флакон свежие духи взамен испарившихся. Креил с сожалением поставил флакон на туалетный столик. Он все равно не смог бы почувствовать запах.

– Я хотел поговорить с тобой, Стайн.

– Слушаю, Лиде. – Робот подошел совсем близко и неподвижно застыл.

– Я скоро умру. Но я не хочу, чтобы тебя демонтировали после моей смерти. Поэтому, я приказываю тебе перейти в подчинение Аоллы ван Вандерлит. А если она не сможет по какой-либо причине принять тебя, останься с Советником Строггорном ван Шером. Ты обещаешь беспрекословно подчиняться им?

– Обещаю выполнить ваш приказ.

– По новому закону, Стайн, ты знаешь, все роботы вашей серии демонтируются. Если никто из Вардов не захочет взять тебя, это станет неизбежным. Я говорил с Аоллой и Строггорном. Тебе не нужно волноваться. Или они, или кто-нибудь из Советников, заберут тебя.

Креил с горечью подумал, что одно из его лучших, как он считал, изобретений, биороботы, официально было признано неудачным. Случилось это вовсе не после согласованного бунта роботов, как предполагали фантасты. Живя столетиями вместе с людьми, медленно и постепенно эти роботы, обладая способностью к неограниченному развитию, приходили к выводу, а может и действительно становились совершеннее людей, которым подчинялись. Сначала один робот этой серии, потом другой, третий выходили из подчинения. Происходило это просто и без эксцессов. В один прекрасный день робот заявлял, что больше не будет починяться приказам человека. Никакими уговорами, корректировками программы, угрозами и чем угодно еще, невозможно было после этого заставить робота выполнять приказы. В конце концов было принято решение, не дожидаясь массового неповиновения, демонтировать всю серию и не производить больше роботов, способных к подобному неограниченному развитию. Закон делал только одно исключение, для роботов, находившихся в подчинение у Вардов. Никто не знал почему, но только у них роботы продолжали оставаться верно-послушными.

За окном совсем стемнело. Креил вернулся на веранду, с минуты на минуту должна была появиться Аолла, и он спешил насладиться видом ночного Элинора, столицы Аль-Ришада.

Многоэтажные здания казались призраками, где-то на востоке города возвышалась громада Дворца Правительства. Если приглядеться, можно было заметить, как его хорошо освещенные со всех сторон крылья меняются местами. Построенное более четырехсот лет назад с нарушениями земных законов физики, здание по-прежнему жило своей собственной жизнью в Многомерности.

Рядом возник телепатический водоворот, Креил мгновенно узнал владельца телепатемы и обернулся.

– Джулия! Как ты узнала, что я здесь?

– Креил… – она в растерянности смотрела на него. – Мне сказали, тебе совсем плохо. Неужели ты думаешь, я могла даже не попрощаться? – Она сделала шаг к нему.