В углу цеха Василий нашел целое гнездовье мониторов и компьютеров.

— Пока вы там из пушек палили, я код доступа в систему вычислил, — похвастал Вергилий.

— Хвались, едучи срати.

Войти в систему удалось быстро. Вначале нарисовались лишь пирамиды и параллелепипеды закрытых файлов, затем бодик поработал своей «отмычкой» и Майков увидел на экране следующее:

1. Андрей Косарев, 31/21 год, сержант, в/ч 21 096, МО РФ, жизнеспособность 30–68-75;

2. Мустафа Рахимов, 24/22 года, юго-вост. дивизион МОД, жизнеспособность 15–45-60;

3. Гусейн Тофик-Оглы, 34/33 года, «Волки джихада», жизнеспособность 0–19-45.

Василий зажмурил глаза и застонал. Вот ты где, Андрюха, объявился.

А всего тут было 132 фамилии.

— На мой взгляд, «0–19-45» означает, что от господина Тофик-Оглы остались только пара целых ног и печенка впридачу, — пояснил Вергилий.

Кликнув на «Рахимова» можно было узнать, какие материалы и системы были использованы в его производстве.

— Квазиживое биополимерное изделие 1А-432, саможизненность 1–15, интеграция 92–76, химическая и стереометрическая формулы — слишком сложно, голова может заболеть… И что это такое?

— Думаю, дополнительная система очистки организма и выведения катаболитов.

— А почему, кстати, импланты не отторгаются организмом?

— Это элементарно, Василий Савельич. Биополимерные импланты «на поверхности» ничем не отличаются от тканей в принимающем их организме, те же антигены. А ксенотрансплантаты находятся в нанопленочной упаковке, регулирующей иммунный ответ.

— Зачем все-таки главарям джихада плодить франкенштейнов, нормальных бойцов что ли не хватает?

— Эти солдаты сочетают все лучшие свойства боевой техники и живых существ. Интеллект, мотивация, находчивость — как у людей. Скорость реакции, наличие дублирующих систем, обработка разнообразной информации — как у техники. Жизнестойкость, быстрая регенерации тканей, внешнее пищеварение, ускоренный обмен веществ — как у вампиров. С точки зрения энергетического баланса — это выгодно. Подозреваю, что эти, с позволения сказать, создания могут самостоятельно осуществлять замену поврежденных органов, изымая необходимое из подвернувшихся доноров.

— Только подмигивать не надо, я этих типов с внешним пищеварением не боюсь, хотя конечно головка чеснока сейчас бы не помешала. А инстинкт самосохранения у них есть?

— Безусловно, но управляемый. Накачать мотивацию сегодня не сложно — например, прямым программированием нейронных цепочек по методу Бубиса-Лагарда через катетер, подсоединенный пептидными клеммами к гиппокампу…

— Бу-бу-бу, ла-ла-ла. Что еще, только по существу?

— Ими управляют z. структуры, — помедлив для солидности, сказал Вергилий.

— Вот с этого и надо было начинать. Только я уже почувствовал это на своей шкуре. Они умеют входит в потоки ускоренного времени.

— Получается, что джихадисты по-прежнему имеют доступ к Яйцу.

— А ведь яшмовый ключ они потеряли!

— И у кого же он теперь? — вкрадчиво спросил Вергилий.

— Стоп. Я понимаю, Зина плетет про Яйцо и ключи, и мне простительно перенять эти бредни, но ты-то солидное кибернетическое устройство. Ты, что, не можешь без этой мистики?

— Я — то могу, вы не можете. Думаете, я не замечаю, что вы на срок до полсекунды вываливаетесь из нашего пространства-времени?

— Ладно, без препирательств.

— Без препирательств — пожалуйста. Это не джихадисты имеют доступ к Яйцу, а Яйцо к ним. Говоря поэтически, в них размножаются лярвы — незрелые z.структуры.

— Хватит пугать, лучше помолчи. А я, кстати, нашел журнал, протоколирующий обмен данными с неким центром. Объекты «Косарев» и «Рахимов» направлены на процедуру «НУН», номер директивы такой-то.

— Василий Савельич, вам двигаться пора, — голос бодика неожиданно приобрел тревожные нотки. Я, кажется, с местной топографией разобрался. Только будьте, как это у вас говорят, на стреме.

— Не на стреме, а на взводе, я и так на нем, дальше некуда. Один булавочный укол и лопну как цеппелин, который гинденбург, — признался Василий.

Вергилий провел Майкова через цех в широкий коридор, который можно было назвать складом готовой продукции. В расположенных по его сторонам холодильниках находились новые люди, ждущие, наверное, приёмки. А завершился коридор небольшим круглым залом. Его убранство носило модернистко-мавританский характер. Посредине был постамент, на котором лежала сабля… ну да Зульфикар, подсвеченная лазерными лучами словно экспонат в музее. Вот он — булатный ключ. Кстати, в этом музее имелось еще два экспоната. На север и юг от Зульфикар располагались два саркофага. В одном из них покоилось тело. Другой был пустым и напоминал могилу, из которой кровососущий ушел на свою ночную работу.

Василий протянул было руку к сабле, но почувствовал, сейчас что-то произойдет и резко отпрыгнул в сторону…. Что-то произошло. В постамент, на который только что падала тень Майкова, воткнулся стальной штырь.

Василий обернулся и увидел мерцающего демонического воина, неживого-немертвого. Наверное, это был Мустафа Рахимов, объект 14–45-60. Расстояние до него казалось трудно определимым, вроде он приближался, но тут же становился далеким, словно за сто метров оказался — хотя зал в поперечнике был едва ли десять метров.

Неуловимым движением демон оказался рядом и выплеснул какую-то черную муть — «стяжку безвременья», как назвал ее сам пострадавший.

Майков мгновенно провалился в Посленастоящее. Пространство вокруг затянулось багровыми сумерками и стало распадаться, скатываясь в серебристые пряди. Мир свернулся в воронку и внизу уже видно зарево ада, где исчезают все формы. Верный василиск спас Василия от безвозвратного ухода в преисподнюю, «вытащив» в Настоящее.

Ну, погоди, вампир. Василий навел ствол на Мустафу Рахимова, но тот выкинул руку вперед и перехватил дуло.

Демон замерцал и Василий догадался, что враг зашел во времени вперед. Удар почти невидимого противника был силен. Сразу отнялись конечности и словно жгутами стянуло грудь и горло. Тьма наступала, загоняя свет в точку.

Натужный вдох, отростки всасывают хрональную силу, какую только можно (даже стены помещения осыпаются, будто им тысячи лет), и направляют ее в переднехвост. Тот отчаянно уходит в поток, следом устремляется тело василиска.

Василий раз двадцать потерял сознание, он словно растянулся на сотни километров, преодолевая полсекунды, отделяющие его от демона.

И вот объект «Рахимов» предстал скорпионоподобной тварью, поднявшей шип. Василиск пошел на таран. Скорпион не сумел сблокировать и погасить удар; кувыркаясь, он влетел в водоворот, который тут же схлопнулся, утянув его в Посленастоящее.

А в Настоящем дезориентированный демон получил выстрел в упор и улегся с дырой в груди. У него было резервное сердце, левее желудка, так что пришлось стрелять снова.

Победитель обозрел помещение, — как будто никого, — но, едва потянулся к сабле, вылетела крышка второго саркофага.

Из поднялся еще один демонический воин. Ё-мое… Андрей Косарев. Тогда сержанту был двадцать один. А сейчас? Внешность восставшего из гроба не предвещала ничего хорошего, кожа и кости черепа пропускали свет, глаза выплывали жутковатыми цветами из берилловой дымки, обозначавшей мозг, полупрозрачные руки были украшены толстыми красными жилами, живот прилип к позвоночнику.

— Ты говорить умеешь, сержант Косарев? — решил уточнить Василий; самому ему говорить было трудно, потому что сильно пересохло во рту.

— А ты думаешь, что я умею только мычать или рычать? — отозвался тот.

— Если ты уйдешь со мной, мы все исправим.

— Уже поздно. Теперь моя жизнь поддерживается только дыханием Всевышнего.

Пришлось стрелять. Пуля разворотила у демонического воина легкое, но рука его проникла в раскрытую грудную клетку Рахимова, вырвала оттуда недостающий орган и переложила себе. Пальцы демона забегали как у пианиста на концерте и приживление произошло за какую-то секунду.