— А когда они наразвлекались, я сбежала через черный ход. Руссисты искали меня…
— Опять «руссисты»! — на повышенных тонах выступил Василий. — Вы что только официальные «ньюсы» читаете, так они ж волну гонят. Ну, вспомните хотя бы как они выглядели эти насильники, на каком языке они говорили.
Фрау Зингер смолкла, плечи ее поникли. Она как будто понимала, что данные «не сходятся», но пропаганда сидела у нее глубоко в мозжечке, а может и имела психопрограммную основу.
— Ладно, ладно, женщина. В маркетинге вы может сильны, а в остальном — «сон разума, рождающий чудовищ».
Василий осторожно погладил фрау Зингер, по остаткам некогда модной прически «перья павлина», по плечу. Он заметил, что женщина на секунду прижалась к его ладони, но почти сразу отвела ее в сторону.
— Я без задних мыслей, — сказал Василий.
— А что вы забыли в «РЭГ»? — вдруг спросила Зингер холодным голосом.
— Где, где?
— Послушайте, что вам надо в здании «Руссише Электронише Гемайншафт»?
Василий несколько растерялся.
— Да собственно не мне надо… я и сам хотел бы знать…
— Молчи, — скрипнул Вергилий. — Она может быть подсадной уткой, смотри, какая у нее нафаршированная башка, а если и не подсадная, то через час запросто окажется в лапах врага. И все расскажет да покажет… Ты ей наплети чего-нибудь, чтобы успокоилась.
— Я… просто первобытный собиратель, думаю, есть и мне, чем поживиться в РЭГ. Стеклотара, туалетная бумага…
— А, вы просто мародер.
— Это вам, за комплимент, — Василий протянул женщине банку с саморазогревающимся обедом и сказал с интонациями своей бабушки. — Ешь, может поумнеешь.
Глядя на фрау Зингер, уплетающую тушенку за обе щеки, он добавил:
— Вы, дама, торопитесь, но не очень. Я еще гляну, что там в чемоданчике у потрошителей.
Чемодан был заперт хорошо, герметически, как сейф, но замок оказался незакодированным. Когда крышка поддалась, то сейф первым делом мощно дохнул холодом. Василий увидел сенсорные пульты управления, индикаторы, мониторы, вычерчивающие графики, блок питания с электромотором. Всё это было миниатюрно и размещалось по краям. Когда была поднята непрозрачная пленка, стало ясно, что является начинкой чемодана. Блин, лучше бы его было не открывать.
Там лежало полчеловека: тело, где-то по пояс — то, что в искусстве называется бюстом. И снизу, и сбоку, и спереди в тело через клапаны входили полупрозрачные трубки, по которым прокачивалась какая-то голубая жидкость, похоже, что васкулоидный [39]заменитель крови. Рот и нос через мундштук снабжались кислородом. Кожа сплошь была залеплена пластинками датчиков.
Пол-организма принадлежало молодому человеку атлетического сложения и породистой европейской наружности. Василий заметил даже, что грудь его колышется — выходит, в этом обрубке не только билось сердце, но и дышали легкие. Внезапно полчеловека открыл глаза и, напрягшись, выплюнул мундштук из синих губ.
— Ich will sterben, [40]— сказал он.
— Добивать — это не мое дело, — Василий краем глаза заметил, что женщину по имени фрау рвет только что съеденным обедом.
— Помоги, — сказал полчеловека. — Но вначале помолись.
— Я не умею, тот есть не знаю, как надо молиться в таких случаях. Да я другой веры к тому же.
— Не важно.
— Фрау, вы знаете как это делается? Как насчет отходной молитвы? — обратился Василий к женщине.
— После конфирмации я была пару раз в церкви, — сказала она, — но я просто встречалась там с парнями.
— Поэтому-то вы и продуете тем, у кого есть какая-то вера, — рявкнул Василий.
— Не отвлекайся, — сказал с трудом полчеловека. — У меня мало времени.
— Ладно, герр, повторяй за мной.
И он прочитал единственное, что знал, «Отче наш»: «… и остави нам долги наши якоже и мы оставляем должником нашим».
— Я мало, что понял, — сказал европеец, — но мне стало легче.
С последним словом обрубок человека умер. Сам. Хотя трубки еще гоняли искусственную кровь и кислород.
— Какие еще долги? — выкрикнула женщина.
— Неужто непонятно. Местный офисный планктон имел всё, не вспоминая ни на секунду тех, кто не имеет ничего, ни мыслинки о тех, кому он устроил ад во имя своего благополучия, — Василий в последний раз глянул на содержимое чемодана. — Надеюсь, этот парень свои долги уже отдал.
Оценив выражение лица фрау Зингер, Майков догадался, что она пока ничего не поняла.
— Ладно, фрау, оставим теологические споры на потом. Сейчас вперед, придется обедать второй раз уже по дороге.
Через сорок метров тоннель вывел на небольшую площадку, где стояли автоматы по продаже всякой снеди, кофе, чипсов, шоколадок — погасшие, с порванным пластиком и выбитыми стеклами.
— Когда всё началось, здесь укрылось человек тридцать, я в том числе; а лестницу, ведущую сюда из здания, завалили — чтобы рус… бандиты не пришли, — стала комментировать женщина. — Но затем из торгового пассажа, через технический тоннель, сюда стали наведываться потрошители. Из-за этого наше количество стало быстро таять. Ну и, в итоге, осталась я одна. Тот, которого вы видели в чемодане, господин Ломер, исчез предпоследним.
— Где стол был яств, там гроб стоит, — вздохнул Василий. — А как бы нам отсюда на верхние этажи попасть.
— Вы что с ума сошли? У вас все чашки в шкафу? — Это была уже явная калька с немецкого.
— У меня в шкафу граненые стаканы, — с достоинством отвечал Майков.
— Тогда помогите отодвинуть, — фрау Зингер махнула рукой на агрегат, продающий пакетики с мумифицированной снедью.
Когда героическими усилиями преграда была устранена, за ней обнаружился в большом количестве мусор — здесь, видимо, насорили последние поедатели чипсов.
— Позвольте, — галантно молвил Василий и, как сенбернар, оперативно прорыл кучу мусора. Попутно разогнал семейство крыс, которое хотело что-то дохарчить.
— Если крысам можно ходить туда-сюда, то почему нам нельзя? — Василий задал риторический вопрос, добравшись до квадратного отверстия в стене. — Это, надо полагать, вентиляционная шахта. Вы, фрау Зингер, если хотите, можете остаться здесь.
— Неее, — заблеяла она.
— Понятно, с мужиком, даже завалящим, все-таки надежнее, — прокомментировал Вергилий.
Через несколько минут случайные напарники были уже возле решетки, отделяющей вентиляционный канал от кухни, некогда снабжавшей кушаньями сотрудников «РЭГ». Еще немного ползком — и они оказались в помещении пищеблока, прямо за огромной никелированной плитой. Однако, едва это произошло, на темной кухне зажегся свет и кто-то, напевая заунывную песню пустынь, стал готовить мясо. О чем сразу стало понятно по мощным, каким-то даже упругим запахам. Василий облизнулся и выглянул из-за плиты. Его голова оказалась возле ног повара. Тот, кстати, мог бы услышать двигающегося лазутчика, если бы не шипение страдающего на сковороде барашка.
Поющий повар, наверное, удивился, когда с другой стороны сковороды появился человек со стволом, на который был навинчен глушак. Впрочем, удивление было недолгим, потому что голова певца упала в огромную сковороду и тоже стала подрумяниваться.
— Один из ТЕХ, — подытожила фрау Зингер и горестная складка пересекла ее лоб, впрочем ненадолго.
— Это такие у вас «руссисты»? Ну что ж, справедливость частично восстановлена с помощью пули-цветка. Грех на это жаловаться, — Василий загреб горсть риса и отправил в рот. — Да, пожалуй, повару надо было выделить еще четверть часика и немного соли. Хотя плов ничего, сделан по-узбекски, если не ошибаюсь.
Женщина тем временем уже настроилась на деловой лад.
— Люк пищевого подъемника должен быть возле шкафа со специями.
Подключился к общению и Навигатор:
— По моим данным, штаб «Волков джихада» находится на двенадцатом или тринадцатом этаже.
От этой новости Василий сразу вспотел.
— Ого. Вы привели меня прямиком в логово зверя? И я там должен сыграть роль свежего мяса. С кем ты на связи, кто меня использует?
