«Я хочу любить тебя, Эшлин»

Дыхание застряло в ее горле, когда она положила пальцы на мускулы его живота. Задержалась на его шрамах, затем пупке, обводя его. Двинулась немного дальше. Опять остановилась.

«Хочешь?»

Желаю ее, нуждаюсь в ней, желаю, нуждаюсь. Вскоре…сейчас… Мэддокс подумал, что возможно она хочет притронуться ниже, подержать его восставшую плоть, но не смог совладать с собой. Да, да. Он бы улыбнулся, но они с демоном были слишком по-превобытному изголодавшимися.

Чем больше она трогала его, тем сильней он – они – жаждали ее. Ее сладкий аромат наполнял его обоняние, разжигая огонь в его крови еще жарче. Эта сладость проникала в его кости, вызывая все разновидности нужды.

«О, да»

«Я тоже тебя хочу» дрожащим шепотом призналась девушка. «Но…»

Хватить ожидания. Должен взять, должен взять, должен взять. Дикость взыграла в нем. «Наша», заявил дух.

«Моя», подправил Мэддокс.

«Я хочу быть внутри тебя. Хватит ждать»

Она замерла, выдыхая с хрипом.

«Ты должна понять, что я не отпущу тебя. Ты остаешься здесь со мною, и я защищу тебя. Вместе мы найдем способ, как навсегда остановить голоса»

«М-Мэддокс» То, что девушка намеревалась еще сказать, было утрачено, когда она сжала губки.

Да. Должен удержать.

«Я не обижу тебя» пообещал он, скорее себе и духу, чем ей.

«Я знаю, что ты не обидишь меня. Но у меня есть жизнь и работа»

Удержать!

«Я собираюсь остаться, пока буду чувствовать, что это мне нравится, но мне надо, чтоб ты пообещал, что не будешь запирать меня снова. Когда твои друзья придут за тобой чтоб» она сглотнула «убить тебя, я хочу быть рядом. Клянусь, я не буду нападать на них, хотя очень хочется, но мне надо держать тебя за руку. Я не могу выносить мысль, что ты умираешь в одиночестве»

В этот миг Мэддокс окончательно, абсолютно, бесповоротно влюбился в нее.

Моя, моя, моя. Она была важней дыхания, необходимей пищи или воды или прибежища. Через тысячи жизней войны и насилия и ярости она подарила ему доброту. Безмятежность. Сочувствие. Доверие. Горе тому – даже Повелителям Преисподней, даже богам – кто попытается обидеть ее. Он думал об этом раньше, но теперь это стало кровной клятвой. Любой, попробовавший причинить ей вред, с этого момента умрет у Мэддоксовых ног.

Люциен и Рейес не забрали ее прошлой ночью, как сообщили ему, и это спасло их жалкие шкуры. Едва ли. Они все равно заплатят. О, они заплатят. Насилию требовалось некое воздаяние прежде, чем позабыть об этом.

«Я не хочу, чтоб ты лицезрела это. Я не буду один, милая. Боль и Смерть пребудут со мною»

«Ага, но они не прижмутся к тебе»

Он продолжал улыбаться.

«Ты моя, женщина, а я твой мужчина. До тебя моя жизнь пустошью. Я существовал, но не жил по-настоящему. Теперь я живу, даже в своей смерти» Слова были настолько близки к брачным клятвам, насколько ему это удалось. Она всегда будет его, а он всегда будет ее.

Слезы навернулись на ее янтарные глаза.

«Это самое прекрасное из слышанного мною»

«Все, что я прошу тебя сделать, это подумать над тем, чего ты просишь у меня» Если б ему довелось наблюдать ее смерть снова и снова… Тошнота шевельнулась в его животе. «Кровь, ужас происходящего…»

«Я знаю, о чем прошу» решительно проговорила она. «И все равно желаю оставаться с тобой»

Еще раз нужда затмила все.

«Ты примешь душ. Парис утверждает, что смертные женщины обожают душ, что это помогает им расслабиться и смягчиться» Он сел, увлекая ее за собою.

Наконец-то, наконец-то.

Нет, еще нет. Вскоре. Он сделает первый раз Эшлин особенным, даже если это убьет его.

Она накрутила концы волос на палец.

«Ты опять присоединишься ко мне?»

Мэддокс заставил себя отрицательно качнуть головою, а дух сердито взревел. Почему не сейчас?

«Если я буду с тобой в душе, я возьму тебя. Окончательно и бесповоротно»

Ее взгляд пробежался по нему, горячий, такой горячий, что он почувствовал его силу, вибрирующую сквозь себя.

«Как я уже говорила, я знаю, о чем прошу» прошептала она.

Боги, он хотел поцеловать ее. Но поцелуй он ее, и он не прекратит этого, пока не окажется в ней, проникая, погружаясь, скользя.

«Прежде я должен кое-что сделать»

«После…» Она не закончила предложение, да в этом и не было потребности.

«После» пообещал он. О, да. После.

Дух медленно улыбнулся. Второй раз за два дня мужчина и демон пребывали в полнейшем согласии.

Эшлин торопилась принять душ, гадая, что же такое надо сделать Мэддоксу. Вода была теплой, смягчающей, и смывала все ночные испытания. Не тяжкие воспоминания о том, как она обнимала окровавленное тело своего возлюбленного, а физические последствия. Усталость, чувство безнадежности, ярость из-за содеянного с мужчиной, в которого она влюблялась.

Мужчиной, который мог полюбить ее в ответ.

Возможно, чувства поспешно нахлынули на них, но это казалось правильным. Ей ужасно хотелось быть с Мэддоксом. Так сильно хотелось обнимать и прикасаться к нему, дарить и получать наслаждение. Окунуться в новые ощущения яркого света. Он более не считал ее Наживкой и хотел, чтоб она была с ним. Сейчас и всегда. Ее губы растянулись в медлительной счастливой улыбке.

Как же мне побороть его проклятье смерти?

Мысль блуждала в ее мозгу, затмевая все на своем пути. Улыбка сникла. Определенно было нечто, что бы она могла совершить для его спасения от вечности смерти, с воскрешением лишь для того, чтоб снова умереть. Никто не заслуживает подобных мучений.

Эшлин прижалась лбом к влажному белому кафелю. Определенно где-то в мире, в каком-то временном отрезке, смертные разговаривали о богах и том, как сломать их глупые нечестные проклятия. Она возможно и слышала об этом за все года, но если и так, то это смешалось среди всех голосов.

Теперь хотя бы она знала к чему прислушиваться.

Мэддокс не захочет, чтоб она покинула крепость для этого, она была уверенна, так что ей придется пойти, не сказав ему. Помимо того она не слышала голосов, когда он рядом.

«До тебя моя жизнь была пустошью», сказал он. «Я существовал, но не жил по-настоящему. Теперь я живу, даже в своей смерти» Неистовый защитник, каким, несомненно, он был, Мэддокс рассматривал свои собственные страдание как малую плату за ее безопасность. Девушка уже знала это точно.

Она уйдет ночью, пока он будет не в состоянии остановить ее, а затем прокрадется обратно поутру.

Не стоит думать об этом сейчас. Позже будет уйма времени для шпионских игр. А сейчас она собиралась заняться любовными играми с мужчиной. С Мэддоксом. Его большие, сильные руки будут ласкать все ее тело. Его уста будут вкушать ее. Его плоть глубоко вонзится в нее.

Она вздрогнула. Сначала отчаянно стремилась сбежать, теперь отчаянно хочу остаться. Как-нибудь она свяжется с МакИнтошем и даст ему знать, что она в порядке. Но не сейчас. После. После того, как она познает самые интимные из действий и изведает каково это слиться с кем-то воедино.

Эгоистично с ее стороны, да. Но она не могла бы остановиться.

Несомненно, Мэддокс намерен завершить начатое на этот раз. Крепкое пожатие его мышц, пока он обнимал ее в постели, обещало многое. И раскаленный добела взор, которым он окинул ее прежде чем выйти из комнаты, только укрепил ее в этом мнении.

Хватить переживать, что он бросит ее после, потому что множество мужчин поступали так со множеством женщин в течение столетий. Мэддокс был неистов и страстен и отличался от них. Ему не надо было врать или давать фальшивые обещания, чтоб получить желаемое. Ему надо было просто взять.

Все же он выбрал не делать этого. Он хотел, чтоб она отдалась по своей воле.

Теплая вода вскоре похолодела. Эшлин закрутила краны, останавливая непрерывные струи. Кап, кап, кап. Время почти пришло, подумалось ей, а меж ног мгновенно выступила влага. Соски затвердели маленькими камешками.