— Ну, если это так плохо, давайте отключим, — говорю.
Они отвечают: — Мы тебя знаем, что-то ты очень легко соглашаешься. А что будет, если отключить?
— А тогда будет вот это (раз), это (два) и это (три).
— Та-ак… А что же делать?
— Ребята, вы призваны сохранять секреты. Если будете охранять дороги, вместо того чтобы охранять секреты, то, наверное, это не совсем правильно. Вы концентрируйтесь не на средствах перевозки, а на том, где эти секреты уплывают. Давайте писать инструкции, кто что имеет право делать.
Написали инструкции — и как-то легче жить стало.
С сентября 1990 года это пошло в промышленную эксплуатацию, а я стал получать счета тогда еще от Минсвязи — ну понятно, звонок-то международный, в Финляндию… Отправился к руководству института (не забывайте, 90-й год) и в ответ услышал: -У нас на зарплату-то денег нет, а ты…
Тогда и возник собственно «Релком» как коммерческая сеть, ведь если денег нет, их нужно где-то брать. Первыми пользователями были физики, математики, я обзванивал друзей и спрашивал: — Есть такая вот штука, интересно?
— Еще как!
Затем обзвонил их еще раз: — Ребята, все хорошо, но с меня требуют денег.
Сколько? Как сейчас помню, в год была цифра 20 тысяч рублей за электронную почту.
Начали брать деньги. Но ведь если берешь деньги, нужно создавать организацию, чтобы приводить в соответствие форму и содержание. Спорили очень долго, в результате в конце 91-го подписали, а в 92-м сделали АО «Релком». С Боровым Костей, Сухиненко Димой, Левенчук там был, кстати, Анатолий Игоревич…
Левенчук везде был…
— Мы все из науки были, но потом некоторые научные люди оценили сделанное и стали думать, почему они тут не главные. И пошла легкая свара. Тут еще Джордж Сорос обещал какие-то деньги… Очевидно, опять форму с содержанием нужно было разделять — «Релком» и научные сети. На эту тему создали РосНИИРОС. Вернее, сначала ассоциацию РЕЛАРН, потом РосНИИРОС. Взяли Марата Гуриева, а он тогда был зампредседателя Комитета по науке высшей школы, в ранге замминистра. Мы с ним встретились, познакомились, и буквально через несколько дней он говорит: что бы такое сделать? Давай сделаем институт, отвечаю. — И сделали, и до сих пор он работает. И мы стали в этот институт все передавать как в учреждение сугубо государево, некоммерческое. Заодно и домен su туда отдали.
Конкурентов не было?
— В процессе образования АО «Релком», как всегда бывало в России, организаторы перессорились. И в результате команда «Демоса» в АО не вступила. Ситуация была уникальная: две конкурирующие фирмы строили одну и ту же сеть под названием «сеть РЕЛКОМ». Конкурируем мы, наверное, и по сей день, но активно это продолжалось года полтора.
Вообще-то, с самого начала еще был «Гласнет», они строили некоммерческую сеть, но это нужно у них спрашивать. Они появились, кажется, позже, жили «в тени» и проповедовали то, что они будут под PeaceNet — маленькой камерной сетью в Штатах. Но года через два они встали на коммерческие рельсы. После этого подключился «Совам-Телепорт», который начинался с X.25, а на TCP/IP они перешли позже. Еще у нас был «Спринт», и он тоже пошел по X.25, как истинные связисты. Позже «Спринт» стал перестраиваться, и там долго было две услуги — X.25 и TCP/IP.
А как регистрировали домен su?
— Просто написали письмо, то ли Дима Володин, то ли Вадик Антонов. Нужно было указать две поддерживающие домен организации, мы их и указали — Курчатовский институт и кооператив «Демос». Так что 19 сентября уже был домен su, который мы позже отдали в РосНИИРОС.
Были какие-то значимые точки развития?
— Переход на TCP/IP. Долгое время сеть работала на дайлапе с Финляндией, обмен шел по uucp. В локальной сети мы на институт получили сетку класса B, на то время этого хватило бы на весь СССР с запасом. Затем подтянули канал через Таллинн, что-то типа 64 кбит/с, по которому установили прямое IP-соединение с машиной в Финляндии. Услуг еще фактически не было, но уже можно было пробовать, что такое TCP/IP.
А когда появились остальные каналы?
— Первый цифровой канал по России (мы договаривались с «Ростелекомом», он у них уже был) — между Москвой и Питером. Толщиной 2 Мбит/с, а нам столько было не нужно, и мы договорились с директором «Ростелекома» Олегом Крыловым, что он нам верит, и сколько мы пишем, во столько он и верит. Конечно, мы его не обманывали. И тогда же мы устроили первую видеоконференцию между двумя столицами, на скорости 256 кбит/с, малюсенькое изображение, оно еще дергалось, дрыгалось и вообще было черно-белое…
Какова история появления известной М9?
— М9 — это АТС, место, куда приходили все международные линии, потому мы там и поставили свой сервер, причем первыми. Поэтому у нас уже были выходы на соответствующие структуры. Мы в то время много общались с Минсвязи. «Релком» получил первую лицензию на услуги связи из предприятий «не-минсвязевских», как сейчас их называют альтернативные операторы (мы шутили — «нетрадиционные операторы»).
Лицензию выдавали очень интересно. Появился закон о лицензировании, в котором написано: тридцать дней на рассмотрение. Нашу лицензию рассматривали девять месяцев. При этом понятно, что надо же за нее что-то взять… Они пишут: сто процентов от прибыли. Прибегает мой сотрудник, говорит — сто процентов от прибыли. Я говорю — мы «за». Он передает — мы «за». У них что-то в мозгах щелкает, они говорят — да, похоже, прибыли от вас не дождешься. И так девять месяцев. Под конец звонок моего сотрудника из Минсвязи: всё, последнее предложение — один процент от оборота. Я говорю — а прочитай точно, что написано. Он читает — дословно не помню, но «отчисляет один процент от оборота, полученного от услуг связи на развитие связи в стране». Я говорю — визируй. Он — но это ж один процент от оборота! Визируй, повторяю. Алексей Анатольевич, ну объясните! Приедешь, объясню. Приезжает, весь пышет: ну как же — можно сказать, продал все, отдал. Прочитал, спрашиваю, куда платить этот один процент от оборота? Говорит — не знаю. Ну вот и я не знаю. Подписали и не платили этот процент, потому что не было прописано, кому платить.
А появление графического интерфейса?
— Графический интерфейс — это Mosaic. И у нас был договор с «Нетскейпом», мы первые купили его распространяли. Там был браузер и почта, условия были суровые, но контроль не предусматривался. Мы старались быть честными…
Трафик возрос сильно?
— За год в десять раз. Но от нуля-то это легко…
Были ли какие-нибудь казусы? Самые начальные?
— Приезжает ко мне делегация из NASA, и говорят — мы вас в Интернет не пустим. Может, вы и не пустите, отвечаю, но я уже там. Это сейчас можно что-то прикрыть, есть средства, а тогда не было. И так как мы подключались через Европу, а Европа в Штаты в любом случае выходила, не пустить нас было нельзя.
Это они серьезно говорили?
— Вообще-то, Интернет был под запретом КОКОМ[Координационный комитет по экспортному контролю — международная организация большинства стран Западной Европы, США и Японии, созданная в 1949 г. для многостороннего контроля над экспортом в СССР и другие социалистические страны. КОКОМ составлял перечни товаров и технологий, не подлежащих экспорту в указанные страны, а также устанавливал ограничения по использованию товаров и технологий, разрешенных для поставки в виде исключения. Изменения, произошедшие в отношениях между бывшим СССР и странами Запада, повлекли определенное смягчение в подходах КОКОМ к экспорту товаров в страны СНГ и Восточной Европы. Правовой словарь предпринимателя. М., БРЭ, 1993], ограничения сняли только в 94-м.
Еще мы хотели купить маршрутизаторы Cisco, и нам отказали — нельзя: Интернет — КОКОМ, маршрутизаторы — тоже. Приезжает Стив Сквайрс (Steve Squyres) — руководитель всей научной сети в Штатах, и я ему показываю PC-based-роутер. Раз не даете Cisco, говорю, мы будем развивать это направление. Через два месяца вожделенное оборудование привезли.
