Маленький сын Мэри лежал в крохотном алькове позади огромной кухни. Мэлди дала ему лекарство и постаралась убаюкать, по опыту зная, что глубокий сон лучше любого снадобья лечит недомогание. Однако случалось и так, что больному бывало достаточно выпить и одну ложку лекарства, чтобы почувствовать себя лучше, уверовав в полное исцеление. Сейчас, похоже, был тот самый случай. Боли в животе малыша быстро утихли. Мэри с сыном смотрели на молодую целительницу с выражением неприкрытого восхищения на лицах, чем вызывали у нее чувство неловкости, так как Мэлди считала, что беззастенчиво воспользовалась их доверчивостью, чтобы выполнить задуманное. Девушка клятвенно пообещала себе, что, как только все тут хорошенько разузнает, обязательно найдет повод отослать Мэри с ребенком в деревню к Элинор. Ведь, когда начнется битва, им куда безопаснее будет находиться подальше отсюда.
Мэри в благодарность за выздоровление сынишки снабдила девушку вкусной едой из обширных кладовых Битона, после чего Мэлди направилась прочь из кухни, останавливаясь буквально на каждом шагу. Многие обитатели замка здоровались с ней, некоторые снова и снова благодарили за то, что она когда-то исцелила их недуги или раны, другие просто хотели поболтать с кем-то, побывавшем за пределами Дублинна. Еще в свой первый визит в замок Мэлди сообразила, что здесь все воспринимали ее лишь как знахарку или просто еще одну женщину, а потому не видели в ней никакой угрозы для себя, позволяя свободно расхаживать по территории замка и вокруг сторожевой башни. Поэтому сейчас Мэлди просто кипела от возмущения из-за того, что в прошлый раз ей пришлось в спешке уносить отсюда ноги по вине неких тупоголовых похотливых самцов, и поэтому не удалось тогда выяснить все, что необходимо. Но теперь все было иначе. На этот раз она не намерена покидать замок до тех пор, пока не отыщет Эрика и не вызволит его из лап Битона.
Мэлди, завидев, что одна молоденькая служанка направилась в главный зал с огромным блюдом, нагруженным едой, предложила той свою помощь, что было воспринято с благодарностью. Вполуха слушая болтовню девочки, Мэлди внимательно оглядывала просторное помещение. Она заметила, что, как только на столах появилась еда, зал быстро заполнился людьми. Судя по всему, перед трапезой и во время нее не стоило даже и пытаться незаметно пробраться в темницу.
Всю обратную дорогу из замка до дома Элинор Мэлди ощущала себя совершенно разбитой. Дело, которое она задумала, было непростым и опасным, а вероятность благополучного исхода, прямо скажем, невелика.
«Но сейчас не время предаваться жалости к себе», – одернула себя девушка и, решительно расправив плечи, задвинула подальше мысли о возможном провале. Эрик в опасности, да к тому же вполне может оказаться ее сводным братом. Если Балфур действительно счел ее приспешницей Битона, то наверняка решил, что она пересказала своему хозяину все, что сумела разузнать у Мюрреев о планах сражения, и потому, несомненно, изменит их. А это означало, что теперь ей оставалось лишь гадать, когда, как или куда Балфур и его люди явятся за мальчиком. Элинор говорила, что Битон не желал причинять Эрику особого вреда или уж тем более убивать, но еще она посетовала, что их лэрд с некоторых пор был явно не в своем уме. Мэлди просто не могла допустить, чтобы судьба бедного мальчика зависела от Битона. Да к тому же ей по-прежнему хотелось доказать свою невиновность.
– Девонька, а я уж было начала волноваться, – донесся до девушки звонкий голос Элинор, которая, появившись на пороге хижины, отвлекла Мэлди от грустных мыслей.
– Все в порядке, Элинор, – ответила Мэлди. – Мне пришлось задержаться, чтобы подлечить одного малыша. У него были колики в животике да легкая простуда, – продолжала оправдываться девушка, пока старушка, ухватив ее за руку, легкими, но настойчивыми тычками, стала подталкивать внутрь хижины.
Элинор все еще согласно кивала, быстро накрывая стол к ужину.
– Ты можешь исцелять наложением рук, милая. Видно, сам Господь благословил тебя этим даром.
– Мне уже говорили об этом. – Мэлди поставила на стол небольшую полотняную сумку с едой, которую ей передала Мэри. – Это гостинцы в благодарность от матери мальчика.
Мэлди тепло улыбнулась, заметив искреннюю радость, с которой Элинор смотрела на головку ароматного сыра и приличный кусок ветчины. Кладовые Битона были настолько переполнены деликатесами, что лэрд мог закатывать пиры хоть каждую ночь в течение многих месяцев прежде, чем запасы оскудеют. Мэлди подозревала, что большинство хранившейся там снеди просто портилось. Битон, должно быть, сильно опасался умереть с голоду в случае, если бы замок вдруг попал в долгую осаду, но все же Мэлди считала, что с его стороны просто преступно позволять всей этой великолепной еде гнить вместо того, отдать ее своим людям.
– Ну что? Ты выяснила, как там обходятся с мальчиком? – спросила Элинор после того, как бережно убрала принесенные Мэлди продукты в небольшой сундучок возле ниши, служившей гостье спальней.
– Его все еще держат в темнице, из-за того что парнишка отказывается признать Битона своим отцом и отречься от Мюрреев – как там Битон их назвал? – а, да, подлых тварей, воров, прелюбодеев и ублюдков.
Элинор рассмеялась и кивнула:
– Да, я слышала это однажды. Вот, что я скажу тебе, милая: ему бы следовало хорошенько подумать, прежде чем тыкать своим грязным пальцем в тех, чьи деяния он считает куда менее благочестивыми, нежели собственные. Некогда Битон имел гнусную привычку оставлять свое семя в утробе любой бедняжки, которую был в состоянии догнать. А сейчас-то, думаю, его гнилой стручок уже не работает, как должно.
– Элинор! – Мэлди даже поперхнулась от удивления, совершенно ошарашенная столь откровенным высказыванием пожилой женщины.
– Но это так. Чего ж скрывать. Многие думают, что хворь, пожирающая его изнутри, – божья кара. А я вот никак в толк не возьму, чего ж тебя-то не позвали осмотреть его? Он ведь перепробовал столько омерзительно пахнущих мазей да бальзамов в тщетной попытке замедлить или вылечить свой недуг. Ему уже должны были донести, что в замке снова появилась целительница. Неужто лэрд не захотел позвать тебя – хоть ради того, чтобы узнать, нет ли у тебя снадобья, какого он еще не испробовал?
– Нет, он вообще никогда не требовал меня к себе. Ни разу. Ни в мой прошлый приезд, ни в нынешний. Может, никому и в голову не пришло рассказать ему обо мне, а может, он и сам, один раз взглянув на меня, решил, что на целительницу я мало похожу. Знаешь, Элинор, в последнее время я частенько испытываю трудности из-за этого, – тихо пробормотала Мэлди, вспомнив о Балфуре, чтобы тут же изгнать его из своих мыслей.
– Хмм, ты и вправду не больно-то ты похожа на взрослую, девонька, скорее уж, на милое дитя. Очень уж ты маленькая да тоненькая, как тростиночка. Ты уж прости людям, если порой они сомневаются, что своему искусству ты училась многие годы.
– Я понимаю. Хотя по-прежнему много путешествую, чтобы узнать что-то новое. – Она потянулась и встала из-за стола. – Думаю, мне пора спать. Слишком устала. Путь сюда был не из легких и вымотал меня больше, чем я думала.
Мэлди была потрясена, когда Элинор внезапно поднялась следом и крепко ухватилась за нее, прижавшись всем телом. Девушка успокаивающе погладила пожилую женщину по спине и вдруг почувствовала, что та охвачена сильным страхом. Это чувство было столь сильно, что во много раз превосходило даже боль от потери ее любимого Роберта.
– Что случилось? Чего ты испугалась? – спросила Мэлди.
Элинор немного отстранилась и сказала со слабой улыбкой:
– Тебя не обманешь. Ты всегда знаешь, что я чувствую, девонька. Думается мне, Господь наградил тебя не только даром исцелять недужных одним лишь прикосновением руки, но и способностью заглянуть человеку прямо в сердце.
– Да, мне тоже порой кажется, что я способна угадывать чувства других людей. Хотя, как оказалось, это умение не слишком-то помогает узнать правду, но ты так и не ответила на мой вопрос. Ты напугана, Элинор, сильно напугана. Почему? Ты что-то услышала, какие-то дурные вести встревожили тебя? Может, я смогу чем-то помочь?
